"Догоняйте меня!"

- Раз надо - присяду, - соглашается Любовь Васильевна, принимая цветы и торт. Так-то она все время на ногах, вот и сейчас пытается организовать чай,  с неохотой перепоручая процедуру 68-летней младшей дочери Людмиле.

- Когда дочка на работе или соседи,  я днем одна. Чего разлеживаться, - объясняет Любовь Васильевна принципы своей нынешней жизни. - Лежи не лежи - а вставай и иди. Иди, пока идешь. Хоть по дому, а ходи. Каждый день ходи, на свои ноги надейся. Вот день рождения был - уже хорошо.

Юбилей - в прямом смысле слова, сто лет - Любовь Титкова отпраздновала 5 марта: "Сталин умер, а я родилась. Только я пораньше родилась, конечно". Годом раньше - быть бы Любови Васильевне прямой ровесницей даже не Октября, а Февральской революции.  

- Это все не застала даже в люльке, - у Любови Васильевны отменное чувство юмора. - Вот голод застала. Я в Пиличках родилась, Касплянский район, теперь уже Смоленский. Нам мама котомки дает - идите, побирайтесь, куски просите у добрых людей. Шли и просили. Мне пять лет было, пол-губернии так обошла... В колхозе уже посытнее стало, что про это теперь ни говори.

От вызова избирательной урны на дом Любовь Титкова отказалась сразу: "Ходила на все выборы, которые были, всегда сама. И на эти пойду сама". Все - это действительно все, начиная с выборов в сельсоветы в тридцатых и заканчивая нынешними. Все - в Смоленской области, с перерывом на Великую Отечественную:

- Когда немцы бомбили, сразу после начала войны, мы из дома убежали - я, мама. Дочку старшую я только родила, в охапку схватила. Лежим в канаве, мать смотрит, говорит: "Люба, ты чего с собой взяла?" - и показывает на сверток, что в руках у меня. Подушка! А дочка, значит, в доме в люльке осталась... Слава богу, не попала бомба в наш дом.

Потом была оккупация. С тех времен Любовь Васильевна помнит многое, но рассказывать не хочет, чтобы не расстраиваться - "потому что если тужить про то, что было, вообще ничего не проживешь".

- Только одно скажу, - говорит она. - К нам немцы приехали в дом, на машине. Ржут, как кобылы. Один на люльку показывает, спрашивает: "Фатер - советский солдат?" А я так пяткой землю ковыряю и показываю ему: мол, нету, убитый, в земле. Тот мне два пальца показал - что у самого два ребенка, - и дал каких-то бутербродов в бумаге... Ну и к партизанам бегала, еду им таскала - так это все бегали, вся округа.

Первый муж Любови Васильевны не погиб. Потеряв обе ноги, в семью возвращаться не пожелал - чтобы не быть обузой, о чем честно отписал в Пилички и отбыл на родину в Калининскую область, ныне Тверскую. Второй ее муж, Григорий Левашев - тоже ветеран войны.

- Кем только ни работал, - вспоминает Любовь Титкова. - И сторожем был, и внештатным корреспондентом в "Рабочем пути", что ли. Всем помогал.

От журналистской работы Григория Григорьевича: "тоже умер давно, как и старшая моя" - сохранилось фотография Михаила Исаковского.

- Он "Подмосковные вечера" написал, - напоминает Любовь Васильевна. На обороте - дарственная: "На Память..." - Михаил Васильевич - смоленский, земляк наш. Вроде беседовал муж с ним для газеты.  Как вы со мной сейчас.

Свою жизнь сразу после войны Любовь Титкова тоже описывает просто: "Когда пахали на коровах, а когда и на себе".

- Я вот косить всегда очень любила, - добавляет она. - Мужчинам никогда не уступала. Наточишь, возьмешь - и можно без обеда, если не сбивают.

Теперь все это называют "восстановлением народного хозяйства" - и славят Любовь Васильевну в каждом поздравительном письме. В том числе и в том, которое пришло две недели назад из Кремля: "Сердечно поздравляю Вас с юбилеем... Опаленная войной молодость, вся Ваша жизнь будут служить для нас и для будущих поколений ярким примером беззаветной любви к Родине, силы духа и несгибаемой воли". Личная подпись, разумеется.

- А что вся жизнь, - говорит Любовь Титкова. - В столовой работала, в Красноборском сыркомбинате. Такие плавленые сыры делали, где теперь найдешь. Потом нянечкой в детском саду, у самых маленьких. На пенсии с шестидесяти, теперь просто так живу. Лучше, чем раньше, гораздо. Теперь комната своя - коммунальная, но соседи хорошие. И в городе, и не землянка, и не барак после солдат, а жили и так... И все продукты теперь есть, очередей нет.

- Легкая моя мама очень, всегда легкой была. Легкой и доброй, - говорит Людмила. - Когда денег не было в семье, а мне в кино хотелось - всегда давала, никогда не упрекала ни в чем. До реформы - рублями, а при Хрущеве уже копейки пошли.

Среди немногочисленных фото - строгое, в платке. "Лет пятьдесят назад, что ли", - определяет Любовь Васильевна. На обороте - надпись ее рукой: "Люба. На память всем моим родным. Я прошу вас всех, когда я умру, то это фото поставьте в крест. Просит мама, бабушка". "И прабабушка" - добавлено позже: тот же почерк, но ручка уже не синяя, а зеленая.

- И прапрабабушка, - отмечает дочь Людмила. - Пять внуков, десять правнуков и два прапраправнука. Все в Смоленске и в области, никуда не уходим, все тут.

Собираясь на участок, Любовь Васильевна долго думает, надевать ли медаль "Ветеран труда" — "это моя самая дорогая награда, еще советская". Все же решает не надевать: "Не надо заслугой хвалиться. И пальто снимать не буду, наверное, я ненадолго".

Впрочем, на избирательном участке №490 тепло. Этаж второй, высокий. Но Любовь Титкова — с помощью внучки Ксении — преодолевает и это препятствие.

— Любовь Васильевна, — провозглашает Светлана Мандрикова, председатель избирательной комиссии — после того, как Любовь Титкова опускает бюллетень.— Поздравляю вас с волеизъявлением. Очень, очень ждем вас на следующих выборах!

— Доброго здоровья надо, побольше, — отвечает Любовь Титкова на традиционный вопрос коллег, как прожить сто лет. — Уважать друг друга, не оскорблять. Помогать друг другу — мало ли в чем, всегда найдется. Живите легко, живите без плохого на душе.

— И, — Любовь Васильевна отдает честь присутствующим, — догоняйте меня!

Любовь Титкова в платке. Голова покрыта. Все четко, все правильно.

Юрий Васильев, Москва - специально для журнала « Смоленск"