О вкладе Натальи Егоровой в проект "Стихи о Смоленске"

         В этой связи речь пойдёт о вкладе второго редактора – поэтессы Натальи Егоровой в издание небезызвестного уже сборника «Стихи о Смоленске», выпущенного к 1160-летию образования Смоленска и 80-летию освобождения от немецко-фашистских захватчиков.
        Этот сборник стал уже притчей во языцех. Но, к слову сказать, издание это нужное и своевременное. И оформлено оно со вкусом, с оригинальными репродукциями работ В.И.Бухтеева, с хорошим шрифтом, на офсетной печати. Не стыдно на полку поставить такую книгу, изданную в смоленском издательстве «Свиток» (издатель И.А.Флиманкова). И ряд поэтов даже рады, что в этот сборник хоть одно-два их стихотворения да попали.
        Поэты по природе своей и должны быть позитивно настроенными смиренниками, милосердцами и миролюбцами, нести свет в души читателей, а не муть и мрак.
        И кто-то из авторов, попавших сюда, как будто забыли пренебрежительное отношение к ним. Я имею в виду поэтов и писателей Смоленской областной организации Союза писателей России, 70 членов которых и устно, и через интернет не раз обозвал «графоманами», «писателями» (да, именно так – в кавычках) главный редактор сборника, председатель Смоленского регионального отделения Союза российских писателей В. Макаренков. Выходит, они всё это смиренно сносят, сопя себе под нос в две дыры (или в 140?). А собрались бы все вместе, да написали всё, что о нём и его творчестве думают, тогда бы мало ему не показалось. Но и без того, похоже, и он стал уже «закавыченным».
        Надо отдать должное, в сборнике приличных, обращающих на себя внимание стихов немало. Я бы особо отметил включённые сюда стихи В.Смирнова, А.Бодренкова, П.Ульяшова, В.Белоусовой, В.Ионовой, Т.Лосевой, В.Сухановой, Н.Беловой, Л.Стекловой, А.Лучина, Н.Чепурных, А.Лобанова, Д.Петроченкова и др. И поэма Петроченкова «Город над рекой» здесь, безусловно, к месту, так как произведение добротное и достойное.
       Этот мой взгляд нельзя назвать абсолютно субъективным: ряд этих же фамилий назвала и Н.Егорова в своём интервью «Смоленским новостям». Это её интервью вышло в противовес множеству критических отзывов, вызванных редакторской работой над данным сборником. Ибо получился нелицеприятный некорректный перевес стихотворного материала главного закопёрщика книги В.Макаренкова, включившего сюда своё 41 стихотворение, и стихов Натальи Егоровой (21 стихотворение), над всем остальным литературным материалом. Хоть по уровню поэтическому она на голову выше В.Макаренкова, он всё же дал ей такой карт-бланш – опубликовать наполовину меньше своих стихов, и всё-таки много, хоть у неё чуть ли не половина стихотворений и вовсе не о Смоленске.
     Несомненно, сыграло свою роль и то, что она не так давно написала о нём хвалебную статью, обрамлённую щедрой окололитературной бутафорией. Правда, на фоне всего этого антуража не привела ни одной его сильной строчки, чтобы попадала она точно в цель – прямо в сердце, подхватывалась всеми и неслась из уст в уста, чтобы могла она «глаголом жечь сердца людей».
      В своём интервью она оправдывает их не совсем этическое решение переполнить сборник своими стихами недостаточным количеством материала для него. Таким образом, суть всех её ответов в интервью свелась к тому, что «мы его слепили из того, что было».
      А, на мой взгляд, попросту искали материал не с должным усердием. Подобного же рода проекты требуют очень ответственного к себе отношения. Зато при этом ряд стихотворений, без ведома авторов, обкорнались, каким-то сделали обрезание, то есть удалили в них конечные строфы. Вполне очевидно, кто именно над этим потрудился, не покладая рук.
     Вклад В.Макаренкова через его стихотворный материал я уже проанализировал в предыдущей статье, давайте проанализируем и стихотворный материал второго редактора этой книги Н.Егоровой в качестве её вклада.
  Начинается подборка Натальи Егоровой с внешне респектабельного стихотворения «Одигитрия Смоленская», однако, по ходу, возникают вопросы. Начнём сначала:
     Распахнул благодатных энергий отвес – «энергий отвес», – вы сможете представить этот образ?
    Далее следует целый каскад образов дорог, по которым идёт Богородица и её Богородицы град (так, наверное, у автора обозначен Смоленск).
     Однако всё что-то не так с этими дорогами:
     «Все дороги, расплавившись, в Небо ушли». –
    Стало быть, нам дорог туда не осталось, и будем, отходя к вечному сну, оставаться в земле? А у православных ведь надежда на спасение своей бессмертной души, тут же их, получается, такой надежды автор, которая несёт себя как некая повелительница и заклинательница всех энергий и стихий, – лишает.
      При этом нет ни одной не расхожей рифмы: «дом – холмом, Небесам – храм», зенит – звенит, бытия – Твоя, лет – нет, огней – Твоей, пыли – ушли, путь – грудь, мгле – земле, и т.д. и т.п.
      Нет, вру есть и не совсем обычные: «пря – огня (только сдаётся мне, и не рифма это вовсе), «моля – ея», «пустыни – Византии», «Воскресе – Небесной»…
     А нам вообще-то, хотелось бы от известной поэтессы услышать рифмы неизвестные, неожиданные, бесподобные.
      Что же касается её образов, то они зыбкие и непрочные. Даже если они на небе, по воле небожителей и самой Богородицы они должны обретать особую метафизическую выразительность и прочность. А здесь Богородица Одигитрия своей путеводной звездой ведёт нас по каким-то зыбким дорогам и куда – непонятно.
     Мы-то ждём от Богородицы Одигитрии–путеводительницы надёжных дорог в Небо, «через тернии к звёздам», а они под ней как бы все сгорают.

Над Россией завьюженной строго
Ты проходишь – в снегах и лучах
Человеку родившая Бога.
И дорога горит, как свеча.

      Вот и опасаешься, что пока дойдёшь до Господа Бога, то дорога под твоими ногами догорит, как свеча. Сама логика художественной образности приводит к такому выводу.
       И всё-таки данное стихотворение не носит чисто информационный характер, как большинство других стихотворений поэтессы, в нём есть смысловые отсылы к высоким материям, И это стихотворение, в целом, вполне снискало право оставаться в данном издании.
    Никто не сомневается в начитанности, эрудиции поэтессы, более сорока лет обретающейся в литературе, однако, как писал поэт: «Нахватанность пророчеств не сулит».
     Следующее стихотворение, адресованное временам первой Отечественной войны, начинается с цитирования Фёдора Глинки:
…по ночам кажется,
что развалины воют.

       И тут у поэтессы всё завыло:

Я уши зажму в вековой роковой тишине.
Из каждого камешка жалоба слышится мне.
То воет земля о великих и страшных судьбах.
То воют поля, прорастая сосной, на гробах.

      Вот эти все словечки с искажённым ударением, как «судьбах'», ну просто умиляют в стихах поэтессы.

То облако воет, и сходят солдаты с ума,
И в вое лесов партизанкою прячется тьма.
То баба о детях в разрушенной воет избе.
То, сидя на угольях, воет Господь о Себе.

     Ну, вот видите, уже и Господь у неё завыл.
     И когда она это читает, уши она, правда, не зажимает, а вот бабий вой в интонации слышится.
    Никто не имеет права вторгаться в художественный замысел того или иного произведения автора, но проанализировать его на выходе имеет право полное, если не «тварь дрожащая» (по Ф.М.Достоевскому).
Возможно, где-то в столичных толстых журналах печатают все эти её опусы, стало быть, печатают такие же, как она, «знатоки и мастера поэзии». Не отсюда ли у нас и девальвация поэзии идёт, и читатели не тянутся к таким стихам?
    Жаль, что и многие наши писатели привыкли к скорочтению, и тем самым давно обрекли себя на верхоглядство, поэтому видят только внешнюю сторону с ложным художественным эффектом.
     Повторюсь, многие её стихи, включённые в данный сборник, даже не содержат в себе слово Смоленск и производные от него слова: «В огне любви сгорели дни и даты», «Русская тройка с разбегом», «Флюгер на башне, в кармане репей… («В Киеве дядька, в саду бузина»), «Кто посмеет меня обогнать-перегнать», «Над репьём пустырей льётся свет удивительный ранний», «Домики жёлтые с белыми трубами». Уже по заголовкам ощущается лирический уровень поэтессы, её идейно-эстетический идеал.
  Вот и Александр Королёв навёл справедливую критику по поводу выхода этого сборника, пострадавшего от пресыщения стихами А.Макаренкова и Н.Егоровой, и так пишет о стихах Натальи Егоровой:
     «А что добавляют к нашему видению Смоленска такие стихи Натальи Егоровой, как «Пар дыханья и воздух морозный», «Швырнёт Смядынь багряных листьев с неба» (гениальные строки, но к месту ли?), то же «В огне любви сгорели дни и даты», «Тряхну друзьям лохматой русой гривой», «Погоди, реставратор, не сетуй», «Померкнут созвездия…».
    Вот почему-то не применила она такой же метод включения стихотворений без единого слова о Смоленске для классиков. Например, можно было включить прекрасное стихотворение А.Т.Твардовского «Над Днепром», написанное в годы войны в Смоленске, когда он работал в армейской газете, редакция которой располагалась в вагончике на станции Сортировочная. Можно было, на всякий случай, и главку из «Василия Тёркина» сюда тиснуть, ведь «Вася Тёркин – мой герой, Парень он смоленский».
    В одном не согласен я с А.Королёвым – с эпитетом «гениальные строки». Ну что в них, этих строках, скажите мне, гениального?! Вот так поэтессу и портили в течение нескольких десятилетий некоторые литераторы, а больше окололитераторы своими преувеличенными восхищениями, непомерными похвалами, сами не ведая, что творят.
  Бог не всех одаряет подлинным даром. И часто способности к рифмовке тот или иной автор воспринимает как искру божью и с гордыней выдаёт себя, способность рифмовать и свои виршата за исключительность и превосходство над всеми другими авторами, и даже может позволить себе оскорблять их, пренебрегать ими. А если таким занёсшимся и спесивым ещё и потакают на протяжении нескольких десятков лет, то вы извините меня, они – это частично производное и наших рук и уст.
     Да только этот автор-графоман, возомнив себя великим, как некто сейчас у нас в Смоленске, считая себя выше М.М.Исаковского, А.Т.Твардовского и Н.И.Рыленкова, забывает метафизическую истину, впрочем, достаточно избитую – о законе бумеранга!
     И свои стихи, изданные в том или ином издании, выдаёт как непревзойдённые, как в этом сборнике Н.Егорова:

Ничего не сбылось. Лишь пустырь с одичалой травою.
Да собачий овраг. Да в бурьяне блуждающий взгляд.
Не страшит меня новь. Всё сильнее пугает былое.
Не хочу вспоминать. Не люблю возвращаться назад.

Я репейник-звезду отыщу на задворках Отчизны.
Я опять полюблю эти оползни щебня вдоль стен.
И опять заплачу за мечту свою сломанной жизнью.
И опять поднимусь.
И опять не узнаю – зачем.

Но когда задрожит этот свет удивительно ранний
Над репьём пустырей, над стеною, ползущей в овраг,
Я войду в твою жизнь, как звезда вековечной окрайны,
Как репейник-звезда на забытых судьбой пустырях.

     И делаешь невольный вывод, что в концовке данного стихотворения («Над репьём пустырей льётся свет удивительный ранний») поэтесса обозначает свой идейно-эстетический идеал.
  И вердикт таков: выше процитированное стихотворение, как многие другие, в основном, информационно иллюстративное, с неудачной попыткой проникновений в сокровенные сакральные истины.
     Есть такая тенденция, когда поэты и поэтессы живут в комфортабельных дорогостоящих квартирах в центре столицы или областного города, такого как Смоленск, и как бы оправдывают своё антиблоковски уютное существование, вот и пишут подобного рода стихи.
     На поверку, и темы, и рифмы, и образы, и стихотворные ритмы, и размеры у Н.Егоровой кочующие среди тысяч нынешних русских поэтов. Научилась она отбирать среди всего макулатурного хлама золотинки, ими и поблёскивает. Но от тривиальности, заурядности, доходящей до пошлой похожести никуда ей не уйти.
     При этом не избавляешься от впечатления, что тебе что-то пытаются втюхать не без претензии на истину в последней инстанции. И дальше компилятивного бряцания словечками поэтесса не уходит. Как знаковая, что ли, особенность её поэтики: стихи исполнены с интеллигентской экзальтацией, доходя до истерии. Да только души при этом не видать, под лупой не разглядишь человеческих отношений и внутренних движений у культурной героини её поэтики.
     Чуть ли не каждый из нынешних русских поэтов тоже что-то подсматривает друг у друга и компилирует с той или степенью умелости и мастерства. И непременно претендует на то, что он первый на Руси. Ладно бы втайне, а когда во всеуслышание, навязчиво и назойливо, не обладая достаточным талантом, лезет он в большую литературу, это уж слишком. Впрочем, большая литература в Отечестве больше перекочевала в либеральствующий лагерь, где на это выделяются немалые средства.
  Почему не прозападно–либеральный, а либеральствующий? А потому что с изменением внешнеполитической ситуации в стране приходится как-то приспосабливаться и либералам-иудушкам, в начале 90-х расколовших Союз писателей СССР, к чему руку приложил, прежде всего, Союз российских писателей.
     Как тут не вспомнить стихи Беранже (в переводе В.Курочкина), о либералах-литераторах, которые, оказывается, во все времена одни и те же.

Господин Искариотов —
Добродушнейший чудак:
Патриот из патриотов,
Добрый малый, весельчак,
Расстилается, как кошка,
Выгибается, как змей…
Отчего ж таких людей
Мы чуждаемся немножко?
И коробит нас, чуть-чуть
Господин Искариотов,
Патриот из патриотов,
Подвернётся где-нибудь.

Чтец усердный всех журналов,
Он способен и готов
Самых рьяных либералов
Напугать потоком слов.
Вскрикнет громко: «Гласность! гласность!
Проводник святых идей!»
Но кто ведает людей,
Шепчет, чувствуя опасность:
«Тише, тише, господа!
Господин Искариотов,
Патриот из патриотов,
Приближается сюда».

Без порывистых ухваток,
Без сжиманья кулаков
О всеобщем зле от взяток
Он не вымолвит двух слов.
Но с подобными речами
Чуть он в комнату ногой —
Разговор друзей прямой
Прекращается словами:
«Тише, тише, господа!
Господин Искариотов,
Патриот из патриотов,
Приближается сюда».

Он поборник просвещенья;
Он бы, кажется, пошёл
Слушать лекции и чтенья
Всех возможных видов школ:
«Хлеб, мол, нужен нам духовный!»
Но заметим мы его —
Тотчас все до одного,
Сговорившиеся ровно:
«Тише, тише, господа!
Господин Искариотов,
Патриот из патриотов,
Приближается сюда».

Чуть с женой у вас неладно,
Чуть с детьми у вас разлад —
Он уж слушает вас жадно,
Замечает каждый взгляд.
Очень милым в нашем быте
Он является лицом,
Но едва вошёл в ваш дом,
Вы невольно говорите:
«Тише, тише, господа!
Господин Искариотов,
Патриот из патриотов,
Приближается сюда».

     Вот какие нам теперь стихи нужны, а не стихотворное словоблудие.
    Что до Натальи Егоровой, в Смоленске, кстати, она, не поддерживая писательскую организацию Союза писателей России, в котором состоит (как все, небось, заметили), спелась с руководителем параллельной организации В.Макаренковым.
    Вам ещё не скучно? Лично я уж заскучал, анализируя всё это, – как в медпунктах возятся с пробирками и склянками, – «роясь в сегодняшнем окаменевшем «дурьме». Извините, пришлось применить в данном контексте словечко-неологизм смоленского поэта Николая Сухарева, ушедшего от нас 10 лет назад и преданного забвению. А он, кстати, и стихи некогда посвящал Н.Егоровой, публиковавшиеся в нашем журнале, – «Виолончельная волчица». Одной буквой мог он обновить, перенацелить или перевернуть смыслы, как в названии одной из своих книжек «Кому на Руси жуть хорошо». Неповторимый пример развития традиций отечественной словесности. Кстати, и смоленская поэтическая школа берёт своё начало от школы некрасовской (не пушкинской, не лермонтовской, не тютчевской). Правда, Николай был больше поэт-модернист или даже постмодернист, чем последователь некрасовской школы.
    А теперь Николай Сухарев забыт – не нужен никому, поэт-новатор, мастер звукописи. Понятно, что в этом сборнике для него места не нашлось. Лет пятнадцать назад, прочитав очередную подборку Н.Егоровой в столичной литературной печати, он раскритиковал её стихи в пух и прах, называя их заумно-тривиальными.
      Коля любил повторять фразу поэта Николая Глазкова:

       МЫ – УМЫ, А ВЫ – УВЫ.

    Вот и Виктор Петрович Смирнов, которого поэтесса после его смерти вроде как стала поднимать на щит, часто отзывался о ней неважнецки. А теперь у неё, быть может, проснулось чувство некой благодарности за то, что это именно он её ещё юной девушкой, исключённой из пединститута, привёз в столицу и показал, кому только мог, в литературном мире. Зафрахтовал влиятельных поэтов того времени, чтобы написали о ней статьи – в поддержку молодого дарования. И написали – С.П.Щипачёв (помните его «Любовь не вздохи на скамейке»?), В.Боков (известный русский поэт-песенник: «Коля, Коля–Николаша!») и кто-то ещё. И печататься она стала не только у нас, но и в столичных литературных газетах и журналах, и даже работала там в редакциях до тех пор, пока её оттуда ни попросили.
     А лет через двадцать Виктор Петрович Смирнов так оценивал её творчество: «Женское рукоделие, от которого веет холодом». Он подозревал, что «благодаря» ей, пригревшейся в «Нашем современнике», его там перестали печатать. Последняя подборка его там вышла к 60-летию в 2001 году, а после этого ни одной – ни при жизни поэта, ни потом. Теперь же, видимо, осознав свою вину, Н.Егорова всюду трубит, что самые печатаемые авторы «Нашего современника» во все времена – это Виктор Петрович Смирнов и она. Лицемерие? Безусловно.
    И стоило на вопрос С.Куняева, главного редактора «Нашего современника»: «Как тебе этот смоленский автор? – ей ответить: «Да это неумный человек», – и ей верили. И все пути смоленским авторам туда давно уже заказаны.
      Подытоживая свои заметки, скажу: у Егоровой в сборнике «Стихи о Смоленске» я с натяжками оставил бы 4 стихотворения: «Одигитрия Смоленская», «Смядынь», «Сказание об Андрее Первозванном» и «Старый парк пройдём навылет» («пройдём навылет» – сотни раз уже употреблённый перифраз, который, возможно, скоро станет фразеологическим оборотом, а здесь создаётся впечатление, что поэтесса хочет выдать его за находку, да и старый парк непонятно где: опять же, что он в Смоленске, можно догадаться по строчке «там, где Глинка в бронзе вылит»). Остальные 18 стихотворений, где можно найти несколько благозвучных стихов, явно инородны для сборника стихов о Смоленске, потому что ни о чём, – как нынче любит говорить молодёжь.
     Бойкость пера поэтессы не искупает отсутствие настоящих смысловых откровений и проникновений в божественную истину.
  Духовных творческих личностей меньше всего интересуют физические истины, хоть они неопровержимы, потому что конкретны. Так и настоящих поэтов интересуют, прежде всего, истины метафизические, то есть духовные, божественные, истины-откровения. А они как горизонты, всё время отодвигаются от нас. Они познаваемы, но никогда познанными быть не могут. Они бесконечны, как звёздное небо, а где яйцо твоей истины – твоя светлая келья там, никому не ведомо. Но это если ты при жизни заслужил святость, не был одержим гордыней, не наносил вреда своим коллегам по перу, всем тем, кто старался служить истинам справедливости, совести и чести, не плёл интриги и во всём не норовил извлекать выгоду.
    Чувствуется, что это понимает и Наталья Егорова, и тянется к истинам метафизическим, но в поисках такой истины в её стихах я пока её так и не нашёл. Ничего нового поэтесса мне не сказала.
    Истина – вечно ускользающая женщина. И даже сами женщины не всегда могут приблизиться к её постижению, может быть, потому, что солнышками считают себя, а не саму Истину, от которой можно и крылышки обжечь.

За сим, с верой в то, что Истина – всего дороже, ваш Макар Зацепин.

Фотогалерея