Уходят лучшие из лучших

Слово прощания

       Больно. Печаль и горечь на душе. Ушли в мир иной люди, которые были мне близки и дороги. Это патриоты СССР, России и Смоленщины, удивительно талантливые и щедрые на доброту люди.

       С Анатолием Ильичем Шиверских я познакомился в далекие 90-е годы, когда группа неравнодушных к малой родине общественников и чиновников собралась вместе, чтобы свергнуть с «трона» ненавистного нам г-на Фатеева. Валерий Петрович в свое время считался лучшим пропагандистом области, произносил проникновенные слова во славу КПСС и советского руководства. А когда СССР рухнул, тут же переметнулся в лагерь критиков прежнего режима. Ельцин назначил его губернатором Смоленской области, и с того времени для смолян начался период форменного разрушения всего и вся. Далее терпеть это мы, единомышленники, не могли. И хотя новый кандидат на пост губернатора имел массу изъянов, он представлялся нам гораздо лучше г-на Фатеева.
     После очередной встречи членов штаба Анатолий Ильич предложил мне прогуляться по вечернему Смоленску. А я возьми и скажи бывшему начальнику Смоленского УКГБ, что работали они кондово. Шиверских очень удивился моей оценке и попросил рассказать, что мне не нравилось в их работе. Я учился на факультете иностранных языков, студенты которого имели контакты с коллегами из Дрезденского института и другими иностранцами. Естественно, спецслужбы отслеживали эти самые контакты. Однажды я стоял в курилке с приятелем, и тот мне показал полковника из КГБ, который ходил по коридору и беседовал со студентами. Приятель мне и говорит: «Смотри на стукачей и будь с ними осторожнее!». После моего рассказа Шиверских расхохотался: «Тебя, оказывается, развели! Рядом с тобой стоял наш осведомитель, а беседы полковника были отвлекающим моментом».
      Наша организаторская работа по свержению Фатеева подходила к концу. На одном из последних «банкетов» началась своеобразная раздача будущих постов в областной власти. Анатолий Ильич в порыве восторга заявил: «Наконец-то у нас будет возглавлять идеологический блок профессиональный журналист». Все взоры были обращены на меня, и члены штаба дружно зааплодировали. Я попросил произнести алаверды. Все одобрили мой порыв и решили, будто сейчас начну их благодарить. Но в ответ услышали симоновское: «Не понять не ждавшим им, как среди огня ожиданием своим ты спасла меня». Я поблагодарил коллег за совместную работу и сказал, что посты в областной власти мне не нужны. Работаю в мэрии Смоленска, помогаю мэру, несмотря на скудость бюджета, удерживать городское хозяйство на удовлетворительном уровне, веду телевизионную программу «Добрый вечер, Смоленск!». Так что власти у меня и без постов хватает.
     Надо ли объяснять, какой шок пережили «заговорщики». Через несколько дней встретил Анатолия Ильича, и тот с гордостью сказал, что только мы двое из всей честнОй компании работали за идею, а не ради должностей. Шиверских предложил подготовить ряд интервью с ним, которые потом он собирался объединить в книгу мемуаров. Этому человеку было что рассказать. Он родом из села Шиверы Иркутской области, его земляк Гений Агеев дослужился до первого заместителя председателя КГБ СССР. В свое время Анатолий Ильич трудился под началом еще одного будущего генерал-полковника КГБ и первого заместителя председателя КГБ СССР - Филиппа Бобкова в Пятом управлении КГБ СССР, боролся с диссидентами в Армении, расследовал громкие дела тех, кто пытался разрушить основы конституционного строя. Однажды Филипп Бобков формировал состав делегации Комитета на поездку в ГДР. Анатолия Ильича он выдвинул в заместители руководителя делегации, хотя в поездку собирались генералы, имевшие больше звезд на погонах, чем Шиверских. Но выдвижение региональных руководителей в то время приветствовалось. В последний момент по срочным государственным делам Бобков вынужден был остаться в Москве, и делегацию возглавил Шиверских. В ГДР прием гостей был поручен руководству одного из Домов офицеров, и старший лейтенант Путин составлял программу пребывания. Одно из «пикантных» предложений Шиверских решительно отверг. Я ему поверил на слово, потому что на момент рассказа Путин еще не занимал высший пост в государстве.
     И вот печальная весть о смерти Анатолия Ильича. Сообщила мне о кончине героя из Шиверы одноклассница Лида Богомолова, которая помогала престарелой супружеской паре в приготовлении пищи. Лида за время ухода за семьей Шиверских прикипела душой к этим замечательным людям.
      В судьбе Анатолия Ильича было одно печальное, горькое событие. Его родная Шивера после сооружения плотины ушла под воду. Те, кто любит малую родину, поймут, какой трагедией это стало в жизни замечательного патриота иркутского края. Кстати, в областном музее Иркутска хранятся многие экспонаты, рассказывающие о жизни и деятельности Анатолия Шиверских. Он для иркутян – настоящий герой, как и другой их земляк-сибиряк – выдающийся писатель ХХ века Валентин Распутин. С ним Анатолий Ильич долгие годы поддерживал дружеские отношения.
                                                                                         ххх

    С Вячеславом Федоровичем Самариным я познакомился, будучи студентом и одновременно нештатным корреспондентом областной молодежной газеты «Смена». Сразу же художник настоял: будем на «ты». С тех пор со Славой мы зачастую засиживались на Бакунина до темноты. Слава рассказывал про тайгу, про свою охоту, поразительную меткость до той самой поры, пока не потерял один глаз. Он весь светился, когда описывал быт поморов, с которыми рыбачил и делил кров на протяжении нескольких лет.
      Полотном жизни стал триптих, в котором художник изобразил свою семью – супругу, сына и собак, а также Васильевну, состарившуюся в ожидании возвращения с фронта родного человека – рядового Мухина. Солдат изображен в центральной части картины с кровавой раной на теле и крынкой молока, которую заботливая Васильевна передала Мухину. Восхитительный сюжет о человеческих ценностях, среди которых семья и верность близких, а также память, не позволяющая забыть о фронтовике и дающая надежду на то, что он, может, вернется в родимый дом. А еще поразительное изображение, безукоризненное чувство света и цвета, точность каждой детали и каждого мазка.
         Слава писал картину на протяжении нескольких десятилетий. Он часто возвращался к полотну, добавлял одному ему видные детали. Областной музей-заповедник приобрел «Эхо». И Слава очень переживал, что короткие свидания с произведением всей жизни случались эпизодически – лишь на время проведения крупных выставок. По сути, картина тоже стала членом его семьи.
       Жене Вере Евгеньевне жилось нелегко со Славой, у которого был сложный характер. Но она – талантливый художник, профессор на протяжении десятилетий работы в вузе – чувствовала себя счастливым человеком и всегда говорила, что Слава – гений, мастер, равных которому по вкладу в изобразительное искусство мира можно пересчитать по пальцам одной руки.
        Сегодня ей очень тяжело. На отпевании в Успенском Соборе она пыталась держаться, не плакать. Но бледность лица подчеркивала, что произошла большая трагедия. Ей и всем нам будет очень одиноко без Славы.
       Говорят, когда на день похорон идет дождь, Бог плачет вместе с близкими усопшего. Но после завершения отпевания выглянуло солнце, освещая путь народного художника России Вячеслава Федоровича Самарина в мир иной. Ему не суждено теперь увидеть, как смоляне и гости города будут восхищаться его творением - выдающегося Мастера. Но он при жизни хорошо понимал, что эпохальное произведение переживет его и будет всегда востребовано у потомков.

Автор: Коренев Владимир

главный редактор журнала «Смоленск»

Фотогалерея