Следов побоев не нашли

Разбирая документы Смоленской палаты уголовного суда, иногда приходишь к мнению, что некоторые крестьяне реформу 1861 года поняли как-то по- своему. Нет, мол, над нами хозяев, творим, что хотим. Свою толику сумбура и хаоса в тихую и размеренную жизнь сельской общины вносили солдаты – отставные и те, которые в «бессрочном отпуску». Они видели другую, городскую жизнь, попробовали её на вкус, и в деревне им было скучно и неуютно.

Помещица Надежда Энгельгардт, владелица сельца Светлое в Бельском уезде, писала становому приставу, что в ночь на 21 августа 1864 года в её саду произошли буйство и большая драка. В результате до смерти был избит её повар, Егор Степанов. Из опроса свидетелей выяснилось, что ночью сад сторожил сын Егора Степанова. Заметив  воров в саду, он поспешил к господскому дому и поднял всех, кого мог, для поимки безобразников. Те, однако, ловиться не захотели и оказали организованное сопротивление. А вооружены они были дрекольем и тяжёлыми цепами. В результате произошедшей драки повару проломили цепом  переносицу, да и другие оказались сильно побиты.

 Становой пристав, объехав близлежащие деревни, выяснил, что у временно обязанного крестьянина господина Журавского Андрея Петрова имеются следы побоев. Откуда они появились, тот внятно объяснить не смог. Пристав взялся за подозреваемого всерьёз, и тот сдал всех своих подельников. Ими оказались находившиеся «в бессрочном отпуску» солдаты - крестьяне той же деревни Сазон Никифоров и Харитон Нестеров. Они подговорили Андрея Петрова обнести сад в Светлом, но сторож их заметил. Повара они убивать не хотели, но уж слишком он был страшен – в белом поварском колпаке, с огромным ножом, да и ругался престранно. «На филей, мол, нашинкую!!!» Вот ему кто-то и приложил. А вот кто – вспомнить не могли.

Никифорова и Нестерова передали для суда в военную коллегию, а Андрей Петров получил два года тюрьмы за грабеж и драку, а в убийстве повара был «оставлен в тяжком подозрении».

В ноябре 1862 года к смоленскому исправнику обратился крестьянин деревни Слободы Краснинского уезда Иван Иванович Дрозденок, который обвинил своих одновотчинников - временно обязанных крестьян помещика Миклашевского в намерении совершить преступление. Василий Ильин с братом своим рядовым Данилой Ильиным, крестьяне деревни Белекотнева, Харитон Иванов и рядовые той же деревни Борис Федотов и Яков Иевлев подбивали его, Дроздёнка, к ограблению управляющей имения госпожи Шестаковой в сельце Кошкине. Якобы, управляющая вместо того, чтобы пропивать своё немаленькое жалование, складывает деньги в комод у себя на квартире. И там уже накопилась солидная сумма. Можно ночью вломиться через окно и попытаться украсть деньги. На вопрос Дроздёнка, «а если управляющая проснётся?», Данила Ильин ухмыльнулся – удавим, да и всё тут. Если дело выгорит, отправимся в Потёмкино, там тоже есть чем поживиться.

К такому повороту Дроздёнок был не готов и  сдал всю честную компанию. Исправник решил брать убийц на месте преступления. Вызнав у Ивана Ивановича дату кражи, он появился в Кошкине с несколькими полицейскими чинами и понятыми аж из Смоленска. Также понятыми были назначены и жители Кошкина. Их исправник на ночь разместил в амбаре, приказав смотреть в оба, и при попытке воров проникнуть в дом управляющей, бежать к этому самому дому. Сам же исправник с полицейским спрятался в дальней комнате дома управляющей.

После полуночи под окнами кто-то начал зажигать спички. Окно вскрыть у пришельцев не получилось, а вот с дверью они справились. В комнату вошли Данила Ильин и Иван Дроздёнок. Ильин попытался открыть комод, но тот был закрыт. Данила начал звать из сеней своего брата Василия. «Иди, мол, сюда, Васька. У тебя топор же есть». Когда в комнату вошёл Василий Ильин, исправник произвёл задержание. Ворам скрутили руки, задержанных отправили в Смоленск. На следующий день были арестованы и остальные участники сговора. На допросах оказалось, что они по разным причинам не смогли в эту ночь участвовать в ограблении.

Солдаты были переданы в военный суд, Василий Ильин получил четыре года каторги и четыре года ссылки в Сибирь. Дроздёнок же  за стукачество не получил ничего, только был судом признан невиновным в сговоре с целью ограбления и убийства.

Ну и в конце этого обзора документов Смоленской палаты уголовного суда – о вреде чрезмерного употребления горячительного.

В январе 1864 года  крестьянин деревни Косткино Бельского уезда Фёдор Климов готовился к свадьбе сына. 13 января он отправил брата своего Антона Климова в деревню Дуброво на винокуренный завод Угриновича для покупки водки на свадебный стол. До наступления темноты Антон не вернулся. Спать в деревне ложатся рано, и семью Фёдора разбудил стук в дверь. Сосед сказал, что лошадь Антона стоит у ворот одна без своего кучера. Фёдор с соседями поехали по дороге в сторону Дуброво и нашли на обочине замерзающего Антона без сознания. Его отвезли в дом священника села Дрогачево, рассчитывая, что ежели Антон перед смертью очнётся, то священник отпустит ему грехи и причастит.

 У священника гостил косткинский староста Максим Афанасьев. Он решил, что на Антона Климова напали, тем более, что купленной водки не было нигде. Староста организовал поиски по дороге на Дуброво. Вскоре ему со товарищи попалась странная компания – четверо в лоскуты пьяных крестьян, хлещущих водку из глиняного горшка, и управляющий лошадью пятый – совершенно трезвый. На санях стоял двухведёрный бочонок водки. На резонный вопрос – откель водка, алкаши  поведали, что нашли водку на обочине в снегу. Ну и естественно употребили по назначению. Всех их препроводила в волостное правление.

Утром пришёл в себя Антон Климов. Максиму Афанасьеву он рассказал, что ехал из Дуброва стёкл, как трезвышко, следил за дорогой и за бочонком с водкой. И тут к нему в сани вскочил какой-то незнакомый тип, разя перегаром. Антон удивился страшно и поинтересовался у неизвестного «а какого собственно х..» А нет, не так.. Мол, уважаемый, с какого такого перепою вы оказались в моём транспортном средстве? На что получил ответ «А ни х… с твоей лошадью не случится. Вывезет». Охренев от подобной наглости, Антон толкнул человека так, что тот вылетел с саней на дорогу. Через некоторое время он получил удар по голове и больше нечего не помнит. Предъявили ему для опознания пьяную компанию, одного из них - Егора Артемьева - Климов с трудом, но признал. Да, вот он ко мне в сани прыгнул.

Егор Артёмьев со товарищи рассказал, что шли они из деревни Ущелей от знакомого. Был у них горшок с водкой, которой они все и причащались. Приятственно и весело было на душе. Снежок под ногами хрустит, водочка побулькивает, душа радуется, да песен просит. И вот возле деревни Земцы компания встретила лошадь, впряжённую в сани. На санях лежало пьяное в дым тело без шапки и что-то пыталось объяснить лошади. Кобыла внимательно прислушивалась, но понять направление пьяных мыслей хозяина была не в силах. Друзья пожалели неизвестного и надели ему на голову шапку, не дай бог, замёрзнет. Углядев в санях бочонок, провели экспертизу содержимого. Оказалась водка. Ну и отлили чуток, в горшок. Ну, только в горшок, до краёв.

Лошадь, чего-то испугавшись,  рванула вперёд. Ну и ладно – водка-то у нас есть. Однако через пару вёрст, после моста через реку Дубицу, наша компания увидала пьяного оратора, лежащего в снегу на обочине, без шапки. Рядом уныло стояла лошадка. Снова нашли шапку в санях и нахлобучили её на голову хозяина. Затем про меж собой порешили, что грех водке пропадать, и воткнули бочонок в снег на обочине. Прогнав лошадь, отправились в Дрогачёво за санями (пьяные-пьяные, а сообразили, что конокрадов крестьяне ох как не жаловали, лошадь брать им не стоило).

Сговорив одного из соседей, вернулись на санях за бочонком, ну и отметили это дело. А вот бить никого не били. Как бог свят, не били.

Староста стоял на своём, мол, избили Антошку, отобрали водку, а его замерзать кинули в снег. Мужики  сообразили, что дело пахнет керосином, и упросили отвести их к Климову. Они решат дело с ним «по-мировому». В доме священника повалились на колени перед Антоном, покаялись в том, что выпили его водку, и предложили отступного – аж 55 рублей. Надо сказать, что купленные к свадьбе полтора ведра водки стоили всего 4 рубля серебром. Так что Антону Климову прямая выгода от мировой. Гостивший у священника сычёвский мещанин Жуковский написал мировую, её бы подписать. Но, но, но…. Тут заклинило старосту Максима Афанасьева. На его глазах его одновотчинник зарабатывает бешеные деньги, да за что??? За то, что по голове получил. Максим забрал мировую, заявив, что надо проверить в волостном правлении, соответствует ли она законам Российской Империи.

А сам на следующий день отписал становому приставу о происшествии. Тот, приехав, разбираться долго не стал, и объявил пьяную компанию виновной в избиении и грабеже. Всех в Белый на суд! Суд присудил всех четверых к двум месяцам тюрьмы и к выплате четырёх рублей серебром  в пользу Антона Климова.

Самое интересное, что бельский уездный врач у Антона Климова никаких следов побоев не нашёл.

Фотогалерея