Редактор по призванию

     Первая декада июня 2022 года  несет память о человеке, оставившем заметный след в истории смоленской журналистики. 7 июня Игорю Алексеевичу Пузыреву исполнилось бы 85 лет. Увы, он не дожил до юбилея. Также не хватило нескольких дней, чтобы он отпраздновал с многочисленными  друзьями и близкими другую дату - 75-летие со дня своего рождения. Поздравить его с днем рождения (как оказалось, последним) в областную больницу пришли верные друзья Томарович и Лазаренков.
     У Пузырева было много друзей, потому что он был человек общительный. Любил слушать других и говорить сам. Причем, в интеллигентную речь ненароком мог вставить матерное слово, которое в контексте не звучало грубо. Когда волею судьбы Игорь Алексеевич перешел на работу в центральную газету «Сельская жизнь» на должность собственного корреспондента по Кустанайской области, наш коллега Володя Смирнов, имевший страсть к пародиям, написал своему теперь уже бывшему редактору посвящение в собкоры, в котором были такие слова: «И пусть пахать и сеять слабоват, но он высоко средь казахов на пьедестал поднимет русский мат!».
     Игорь Алексеевич прошел хорошую журналистскую школу в Кардымовской районной газете, а прежде, чем стать редактором областной молодежной газеты «Смена», преодолел долгий путь от нештатного корреспондента, заведующего отделом и ответственного секретаря до руководителя.
     Это был удивительный редактор! Потому что он не давил на подчиненных и предоставлял нам полную самостоятельность. Некоторые старшие коллеги даже считали, будто в «Смене» чуть ли не анархия, мол, каждый делает, что хочет. С одной стороны, замечание было верным, но для всей советской журналистики. Со времен хрущевской оттепели в журналистской среде была вольница. Наш брат-журналист порой чрезмерно увлекался – даже в рабочее время – «зеленым змием». Но всегда существовал негласный закон: «Пей, но дело разумей!».
     Каждый из нас составлял квартальный план работы и старался строго его придерживаться. Игорь Алексеевич даже не проверял, как он выполняется. Он собрал такой коллектив, в котором, наряду с творчеством, ценилась исполнительность. Мы порой даже не шли к редактору, чтобы согласовать выезд в командировку. Наша машинистка Анна Алексеевна Бартош заполняла бланк, писала приказ, шла к редактору и назад приносила документы с его подписью.
     Это была удивительная женщина! Она вслепую печатала на машинке, где каждый палец обеих рук имел свою клавишу. Такая клавиатура называлась «американкой». Подобных машинок в Смоленске было считанное число, и имелся лишь один мастер, который их чинил. К нашему счастью, он работал в Доме Советов, и простои из-за поломки техники у Анны Алексеевны случались редко.
     Их с Игорем Алексеевичем объединяла любовь к театру, к вокальным концертам и к классической музыке. Бартош предпочитала, чтобы корреспонденты диктовали ей текст, на слух у нее получалось быстрее, чем разбирать почерк журналистов.
     Порой редактор поручал мне писать за него передовицы, особенно тогда, когда утром болела голова. Я приступал к работе, но тут в кабинет заходила Бартош и командовала: « Володя, бери эту шпаргалку, что дал тебе Игорь Алексеевич, и пойдем работать вживую!». Так Анна Алексеевна называла подготовку статьи без ее написания на бумаге. Со временем диктовка текста будущей публикации стала получаться неплохо. А потом этот навык устного формулирования мыслей пригодился на моих прямых эфирах по радио и в телевизионных передачах.
     Бартош иногда даже спекулировала своим талантом совмещать несколько дел. Когда во время моей диктовки в кабинет заходил Пузырев, она тут же заводила с ним разговор: «Игорь Алексеевич, как Вам вчерашний балет?». Я умолкал, ожидая, пока завершится их беседа. И тут же получал «оплеуху» от машинистки: «Володя, почему ты замолчал? Давай, быстрее диктуй!».
     Эти воспоминания о Пузыреве и Бартош оказались, словно в одном «букете», по причине того, что редакция получила для публикации заметку об Игоре Алексеевиче внучки Анны Алексеевны - Ольги Бартош. И я посчитал уместным дополнить рассказ автора своим.

                                                                                                        Владимир Коренев.

     Высокий мужчина могучего телосложения, крупное лицо, тёмные кудри, проницательный ироничный взгляд из-за тонированных линз больших очков. Таким я помню Игоря Алексеевича Пузырёва.
     Знакомство с ним случилось в детстве, ещё до поступления в школу, в начале  70-х, потому что Анна Алексеевна Бартош, моя бабушка, служила в областной молодёжной газете «Смена», которую возглавлял Игорь Алексеевич.
     Перед моим «представлением» редактору бабушка объяснила, что вести себя надо как интеллигентная и воспитанная девочка, чтобы не ударить в грязь лицом перед таким уважаемым человеком. Но когда я увидела его, все наставления улетучились: какие шалости перед человеком-горой в огромных очках? Боязно!
     Потом, регулярно приходя к бабушке на работу, общаясь с коллективом газеты и её редактором, постепенно взрослея, я поняла, что Игорь Алексеевич ¬¬– человек добрый, с большим сердцем и чувством юмора, который иногда бывает весьма громогласным (что душа в пятки!), но зря никогда не обидит и поможет, если требуется.
     Редакционный люд его уважал и любил, за глаза по-доброму называл «наш барин». А как же: важный, представительный, основательный!
     Когда мы порой встречались уже в конце 1990-х – начале 2000-х на нашем главном городском бульваре – улице Октябрьской Революции, Игорь Алексеевич не ограничивался приветствием: обязательно останавливался, расспрашивал о семье и работе. Причём, не для проформы, а искренне. И вообще мне кажется, что Игорь Алексеевич не кривил душой по жизни, был своеобразен, но честен перед собой и людьми. Думаю, что многие вспоминают его с тёплым чувством, и я – в их числе.
     Светлая память!..

                                                                                                              Ольга Бартош.

Фотогалерея

Добавить комментарий