Дума и былое

Заместитель председателя Российского профсоюза студентов Юрий Наконечный: «Студент начинает выбирать не ту специальность, на которую легче поступить, а с прицелом на то, что ему придется вернуть оплату [за обучение], либо на то, что он будет вынужден отработать какое-то количество времени.

Это повышает ответственность и меняет подход при выборе направления подготовки специальности потенциальным абитуриентам». 

Соленый чай (почти хроника)

Закончен институт. Вручены дипломы.Те, кто не управился выйти замуж или хотя бы обзавестись детьми, предстали перед институтской комиссией по распределению кадров. В кабинет ректора выпускников приглашали по рейтингу, составленному на основании общей суммы баллов, полученных на Государственных экзаменах.

Наступила моя очередь.За длинным столом восседали усатые «купцы» из кавказских республик. Масленый голосок декана меня насторожил.

-Вот, эта одна из наших лучших учениц, - натужно произнесла Воля Васильевна и заглянула в лицо гостя.

Гость, приободренный заискивающей интонацией, начал свою зазывную песнь о том, как красивы горы, какие прекрасные люди там живут…

В студенческие годы, путешествуя в тех местах, я до одури насмотрелась на орлиные профили и величавые осанки горцев.С тех самых пор я навсегда возлюбила «равнины ровныя» и бледных своих соплеменников.

Сейчас у меня перед глазами плыл туман. Вспомнила рассказы подруги. Вкусив «этнические прелести» аульной жизни  и не доработав даже до конца первой учебной четверти, она бежала ночью, побросав свой нехитрый учительский скарб.

До железнодорожной станции предстояло пройти не один десяток километров. Если на дороге появлялась машина, ее укрытием были чудовищно колючие, в человеческий рост, кусты ежевики, рвавшие в клочья одежду и розовую в веснушках кожу.В сумочке были только паспорт и немного денег, которые ей дал папа до первой получки.

Я очнулась, когда услышала стук карандаша по столу.Это декан привлекала мое внимание.А «шербэтный» голос продолжал:

-Девочка, ты будешь посылать своей маме сладкий изюм. У нас в республике растет очень сладкий виноград…

Тут я окончательно вернулась в реальность и заголосила, как русская баба на погосте:

-Моя мама не любит изюм!! А я к вам не поеду-у-у… Воля Васильевна, куда угодно, но только не на Кавказ!

Смущенная такой реакцией выпускницы и чувствуя неловкость перед гостями, декан пододвинула к себе поближе политико-административную карту Советского Союза и бесцветным голосом произнесла.

-Все, хватит! Поедешь в совхоз «Восточный».

-А он где? - не унималась я.

-В Оренбургской области. Вот, смотри, - она ткнула ноготком мизинчика в карту, -самый восток Оренбуржья, на границе с Казахстаном.

Я с облегчением выдохнула и, прихватив, как рыба, ртом воздух, стала рассыпаться в благодарности.

В коридоре было много народу, все возбужденно шумели, как шмели на цветах.

-Куда тебя, Толмачева?

-В Восточный!

Это милое слуху учителя географии слово пропето было мною гимном.

Обессиленная выплеснувшимися эмоциями,  раздосадованная на себя за раболепие, я присела на стул, одиноко стоявший в коридоре у окна.Внезапно, мне в голову пришла «страшная» мысль – а вдруг «мой совхоз» отдадут кому-нибудь.Декан как-то неуверенно сказала, что я поеду в «Восточный».

Едва дождавшись выхода последнего «направленца», я снова предстала перед членами комиссии, которые уже собирали свои бумаги и не обращали на меня никакого внимания.Тонко, по - цыплячьи, пропищала:

-Так я куда направлена?»

Усталая немолодая женщина - секретарь посмотрела на меня с сочувствием.

-Толмачева, тебе же сказали – в «Восточный».

Поезд Москва – Оренбург – Светлый. Колеса вагона напевают: «…едут новоселы по земле целинной, песня молодая далеко летит».В Оренбургском областном отделе народного образования подтвердили мое направление. Поезд мчится на восток.

Начальник Светлинского РОНО приглашает в свой кабинет и со скорбным лицом сообщает: «Восточная школа».Некоторое время он смотрит в пол, потом поднимает глаза и изумленно спрашивает:«А почему вы не плачете?».

Знал бы он, как я люблю сухие бескрайние бездорожные безводные степи нашей Родины!А совхоз «Восточный», который в ста километрах от райцентра, больше всего.

У школы нас встречает директор и, не дав оглядеться, ведет к себе домой – пить чай с татарским чак - чаком. Как это все мило! Первый глоток золотистой жидкости оказался последним.

Не подумайте, что последним в жизни – нет, только сегодня…и завтра и еще полгода. Привозную соленую воду можно было пить только холодной и в последней стадии обезвоживания. Особенно пикантным вкусом отличался чай с сахаром. Впрочем, все это пустяки. Привыкла со временем.

Поселок «Восточный» - детище, любовь и надежда первоцелинников, планировкой был похож на Нью-Йорк.Асфальтированные дороги разбивали его на квадраты.С севера на юг шли «авеню», с востока на запад - «стриты».

Четкость картины смазывалась жалкой цепочкой мелких луж, которые считались истоками великойсибирской реки Тобол.«Величие» было зафиксировано, правда, только на карте.На жизнь взрослого населения река не оказывала никакого влияния.Только поселковые дети и собаки получали огромное удовольствие, погружаясь с головой в желтую жижу.

Аккуратненькие финские домики, построенные на одинаковом расстоянии друг от друга, намекали на то, что здесь, в далекой от Америки стороне, создается истинное «общество равных возможностей».Правда,реализация этих возможностей получала в поселке неповторимый этнический окрас.Если домик принадлежал казахской семье «джиксимбаевых», «курмантаевых», «тулигеновых», то перед ним вечно топталось стадо овец, и слышалась нескончаемая музыка их блеяния.

Вдоль теплой стены домов украинцев «колесниченко», «пофтальных» и «друзь» шеренгой стояли глазастые мальвы, а ворота были ностальгически расписаны желтыми подсолнухами.

Немецкие строения «фрейманов», «шанков» и «миллеров» невозможно было спутать ни с какими другими. Хрустально чистые стекла окон, блестящие восковые листья буйно цветущих георгинов проводили невидимую нейтральную полосу, нарушать которую было не желательно.Но белоснежно девственное белье,вывешенное на заднем дворе немецких усадьб, все же трепеталона бельевых веревках капитуляционными флагами.

Языком международного общения был, несомненно, наш «великий и могучий». Бабушки обращались к внукам на языке Гете и Шиллера, а внуки отвечали им на русском сленге.В поселке бытовал веселый анекдот:

Роза Миллер выглядывает из окна и зовет внука:

-Яша, иди мицца.

Яша:

-Смилом или безмилом?

Роза:

-Безникому.

Русские, корейцы, мордва, татары были связующим звеном между явно выраженными диаспорами.Межнациональные браки здесь были в порядке вещей, но девушки поселка все-такипредпочитали стать невестками одной из «мутер», а казахские парни жениться на славянках.

В таких семьях устанавливался свой стиль жизни в зависимости от гендерного лидерства.Если супруги не находили консенсуса, то объявляли себя русскими, меняя даже имена.Этническое лото способствовало формированию нового типа человека: «гомо советикус».

В самом центре совхозной усадьбы находилось двухэтажное кирпичное здание с крутой покатой крышей и длинной трубой.Это была средняя школа.С её тыльной стороны, в крошечных квартирках с отдельным входом, обычно проживали незамужние учительницы ежегодно сменяемого педагогического коллектива.Школа поселка напоминала некий бассейн, в который по одной трубе вливались кадры, в другую трубу выливались. Пропускная способность первой трубы была намного меньше второй, и к началу учебного года «кадровый бассейн» был безнадежно пуст.

Поздний декабрьский вечер.Посапывает на окне транзисторный приемник «Сокол».Скука.

-А давай, Людка, покурим,  - предложила Наташка и отложила в сторону не проверенную пачку школьных тетрадей.

-Не буду. Ты давай, если хочешь.

-У меня «Стюардесса» есть, - продолжала соблазнять Наташка.

Она вытащила из-под кровати чемодан и достала пачку болгарских сигарет.

-Ты что не умеешь курить?

-Умею, просто не хочу, завтра в школу.

-Да брось ты, - это хорошие сигареты, убедительно возразила Наташка и со знанием дела освободила блок от шуршащего целлофана.

В окно постучали.

-Кто это так поздно?

Наташка, не вставая с кровати, подняла краешек занавески, и попыталась разглядеть незваного гостя.

-Никого!

Громкий стук повторился, но уже в дверь.

-Ой, я боюсь, не открывай, - взвизгнула Людка.

-Я только спрошу,- успокоила ее Наташка, и, нарочито громко, спросила:

-Кто там?»

За дверью было тихо.

-Я не открою,- твердо заверила она.

В дверь забарабанили еще громче, и знакомый голос пригрозил:

-Я тебе дам, не открою!

Узнав пришедшего, Наташка дважды повернула ключ в замочной скважине и обухом топорика поддела кованый крючок.

На пороге стоял директор Семергоев, держа обеими руками ушастую зеленую кастрюлю.Это был молодой глыбистый белобрысый мужчина с узкими серыми глазами и всегда смеющимся ртом.

-Я вам поесть принес, Валюшка картошку потушила.

Валюшка была его женой и, по совместительству, учительницей русского языка.

-Не открою, - передразнил он Наташку.

Семергоев прошел в комнату, поставил кастрюлю на стол, прямо на учебник литературы для шестого класса. Плюхнулся на кровать на рассыпавшиеся тетради.Доставая из-под себя по одной, он стал аккуратно складывать их на табуретку.

-Молодцы, к урокам готовитесь. А это что?- уставился он на блок сигарет,- вы мне еще школу подпалите.

Наташка быстро сунула их в чемодан.

-Ладно, выкладывайтепо-быстрому картошку, а кастрюлю давайте. Футбол по телевизору к врачу иду смотреть.Закрывайте дверь, трусихи.

-Ой, картошечка, запрыгала Наташка и, зачерпнув ложкой оранжевую от морковки жижу, закатила глаза.

-Иди быстрее, а то я все одна съем.

Закончив с поздним ужином, Наташка опять села проверять тетради. Людка убирала со стола тарелки.

-Все-таки Семергоев – нахал. Ворвался, наорал, на кровать завалился,-зудела Наташка, не отрываясь от проверки тетрадей.

Людка вступилась за директора:

-Знаешь, он не обязан нас кормить. Он тебе не папа.

-Папа, папа, он больше, чем папа, он – директор!

Вообще – то, за бесцеремонность Семергоев был неоднократно бит своей женой Валентиной и не только фигурально.Такого рода «Воспитательные сценки» были, по крайней мере, смешны. Маленькая черноглазенькая татарочка, став на цыпочки, с трудом могла дотянуться до его плеча, а он со смехом уклонялся от её кулачков и шлепающих по спине ладошек.Он был бессовестный, а она была его отдельно ходячей совестью.

Однажды Людка и Наташка, по пути в клуб, встретили Валентину, которая тоже шла на киносеанс.Вдруг из-за поворота выруливает на «ЗИЛе» директор и предлагает их подвезти к клубу.

Абсурдность предложения была налицо – до клуба всего триста метров.

Но его настойчивость и «административный ресурс» одерживают верх над разумным началом, и все трое втискиваются в кабину машины.

Что-то неладное первой почувствовала его жена Валентина, когда Семергоев на максимальной скорости промчался мимо клуба и зарядил прямо в степь, минуя все дороги.

-Ты куда это нас везешь, баран? – обратилась она к мужу.Вези в клуб немедленно.

-Отвезу, не опоздаете, будьте спокойны, -заверил он и прибавил газу.

Уже и поселка почти не видно.Недоумение пассажирок сменилось страхом: уж не сошел ли с ума «пан директор»?Проехав еще несколько метров, он, осыпаемый традиционными шлепками своей жены, наконец, остановился.Спарринг - бой продолжился и после того, как все выпрыгнули из машины.Невозмутимый Семергоев открыл кузов, сбросил на землю три лопаты и деловито объявил:

-Так вот, ваша задача - выгрузить навоз, и тогда все вместе дружно поедем кино смотреть.

Он был решительно настроен, а фильм, который долго ждали, вот-вот должен начаться.

Людка, не чуравшаяся грязной работы, решила исполнить приказ  и взялась за лопату.Наташку пронял такой смех, что впору было испугаться за ее психическое здоровье.А с Валентиной случилась истерика. Она заплакала и упала на землю, крича, что завтра же в сельсовете разведется с ним.Угроза, моментально подействовала.

-Как пельмени есть,так все горазды, а работать – некому, -сердитопыхтел Семергоев, но его лицо лучило традиционную улыбку.Забросив в кузов лопаты, он закрыл борт машины и направился в поселок. Слегка пропахшие дерьмом «свинарки» уселись в бархатные кресла кинозала.

Начался фильм.Наташка продолжала тихонечко хихикать, а Валентина шмыгала своим маленьким носиком.В тот вечер Семергоев в одиночку разгружал навоз в степи.

Висящая под потолком на длинном шнуре лампочка  заморгала, погасла на миг, снова зажглась и через секунду погасла окончательно.

-Я ведь не все тетради проверила, - захныкала Наташка, обращаясь к лампочке. - Хорошо вам, географам и всяким биологам, - написал конспект, и спи спокойно, дорогой товарищ, переключилась она на соседку.

Прохладно что-то стало. Бр-р-р.

-Конечно, прохладно, котельная  ведь  на электричестве. Батареи уже холодные.

-Люд, а если света до утра не будет?!

Уже спустя пару часов обе жилички, одетые в зимние пальто, обутые в валенки и закутанные пуховыми платками, лежали на кроватях под ватными одеялами.

-Блокада Ленинграда какая-то, только есть не хочется. Послушай, это надолго?

-Я думаю, навсегда, - пошутила Людка.

Послышался стук в дверь.

-Открой, ты ближе к выходу. Это опять Семергоев пришел, и не сидится ему дома.

Не спрашивая, как в прошлый раз, Наташка распахнула дверь.На пороге стояли трое девятиклассников.

-Здрасьте, а мы к вам в гости.

-Здрасьте,- передразнила их Наташка. - А мы уже спим.

-Так рано? А что это у вас холодно и темно?

-Электричества нет, батареи не греются.

-Кажись, во всем совхозе свет есть.А хотите, мы вам плиту растопим?

-Чем? Вашими двоечными тетрадями? Так они гореть не будут, как известные рукописи, - попусту поумничала Наташка.

-А вы что не встаете, Людмила Ивановна? Тоже замерзли?

-Тоже замерзла, - рефреном ответила Людмила с кислым лицом и села на кровати, закутавшись с головой одеялом.Незваные гости топтались у порога.

-Так топить плиту?

-Я же уже сказала, что нечем ее топить.

-Принесем сейчас,- и все разом метнулись за порог, притворно застряв в проеме двери.

-Клоуны!

Минут через десять сухие ровные дрова полыхали в печке, освещая комнату тихим добрым пламенем.

-Темновато, а то я бы допроверила тетради,- посетовала Наташка.Так вы  все-таки зачем пришли?Вопрос, заданный прямо в лоб, несколько смутил ребят.

-Мы подумали, что вам скучно. И вот принесли…

-Что принесли?

-Ну, винца принесли…

-Вы что, ненормальные?

-Ачо? В прошлом году учительницы пили и ничего.

-Что «ничего»?

-Им ничего за это не было.

-Так, - обобщила Наташка,- за дрова спасибо, конечно, а сейчас домой идите. Завтра в школу.

-Мы знаем, что в школу, только никто не пойдет,-хмыкнул Санька Битнер.

-Это почему же? - строго спросила Наташка.

-В конторе сказали, что завтра буран будет.

-Какой еще буран?

-Обыкновенный. «Зареченские» из Казахстана точно не придут. Прошлый раз все обморозились.

-Ну, так все-таки вина не хотите, Наталья Васильевна?

Наташка встала со стула, выдержала паузу, надулась и многозначительно подбоченилась.

-А вы, Людмила Ивановна? - пятясь, с последней надеждой, предложил Витька Баев, заглядывая через плечо Наташки.

-Нет, спасибо, нарочито вежливо отказалась Людка и добавила: «Мы  по ночам не пьем-с».

-Ладно, тогда мы уже пойдем.

Закрыв за гостями дверь, Наташка скорчила рожицу: «А вы, Людмила Ивановна, вина не хотите?». Ужас, кому расскажи только! Кто их воспитывал?

А вообще-то я бы винца выпила. «Сальвадору» или «Фетяски».

-Я бы коньячку,- произнесла Людка мечтательно.

Но не с этими же детьми – уродцами пить!

В комнате было тепло, от печки слегка пахло дымком.

В темноте дел не нашлось, и коллеги заснули под едва уловимую мелодию приближающегося бурана.

Утром первой проснулась Людка.Сделав глубокий вдох, она поперхнулась морозным воздухом, посмотрела на будильник и сдавленным голосом висельника прохрипела:

-Наташка, звонок на урок скоро. Полдевятого!Мы проспали, - заорала она прорезавшимся фальцетом.

Очумевшая от крика Людки, Наташка вскочила и начала носиться по комнате.Одной рукой она срывала с головы бигуди, а другой собирала с пола тетради.Попытка умыться была напрасной.Вода в умывальнике замерзла.

-Идем же быстрее.

-Не могу быстрее. Тебе хорошо. Косу заплела, и готово дело. А я как Баба - Яга буду.

-Что ты, все завидуешь? Заплети сама косу и красавицей станешь.

Схватив портфели, отбросив тугой дверной крючок одним махом, учительницы попытались выйти наружу.Дверь не поддавалась.

-Что это? Нас заперли?!Неужели это наши «болваны» сделали - за то, что мы вчера не пили с ними?Не может быть! Давай в окно!

-Ты с ума сошла? Какдуры, в окно полезем?

Людмила отодвинула штору и ничего не увидела. Двухметровое окно было засыпано снегом до самого верха.

-Наташка, это нас замело так, под самую крышу.

Людка округлила  и без того круглые  глазищи.

-Что делать?

Одетые в пальто и шапки подруги сели на кровать в полном отчаянии.

За дверью послышался едва уловимый шорох, переходящий в равномерное шорканье, и через несколько минут дверь распахнулась.

На пороге, с лопатой в руках, стоял раскрасневшийся, как дед Мороз, Семергоев.

-Вас третьих откапываю,- радостно сообщил он.

-Фу! Проветривать комнату надо.

-Вот и проветривайте, а мы уже опаздываем.

-Куда вы опаздываете? Занятия отменены, включите радио. Минус сорок и ветер. Слава Богу, электрики школу подключили, а то капут был бы отоплению.Он пощупал батарею.

-Вот, теплая уже стала.

Послушайте, - он сощурился, - а к вам вчера никто не приходил?

Подруги переглянулись и покачали головами.

-А что?

-А ничего, просто спрашиваю,- подозрительно поглядывая на подруг, ответил Семергоев. Да какие–тоидиоты забор поломали. С основания школы стоял, никому не мешал.

Наташка ногой медленно задвинула поленницу под кровать.

-Поистине, «идиоты»,- фальшиво возмутилась, в унисон директору, Людка.

-Ну, ладно, проехали.

-Да, девчонки, я со столовой договорился.Командированные москвичи отбыли, вы туда можете ходить питаться.

Обед стоит пятьдесят копеек.

-А почему так дешево? - удивилась Наташка.

-Тебе все не так. Совхоз за вас, курилок, доплачивает, вот почему дешево. Ты, конечно, можешь полную стоимость платить, ехидно предложил он Наташке.

-Спасибо, Валентин Александрович, примирительно замяла неприятный диалог Людка.

-Все. Я пошел Макеевых откапывать.

В приоткрытую дверь ветер нагнал в прихожую сугробик снега пополам с пылью.Через мглу усмехалось злое степное солнце. 

Фотогалерея