В июльском номере журнала был опубликован материал о встрече ветеранов Смоленского льнокомбината. Собственно, не столько о самом событии – праздновании бывшими работниками бывшего комбината Дня текстильщика, сколько о людских судьбах, неразрывно связанных с прославленным предприятием, мне хотелось рассказать. Прежде всего, привлечь внимание к той трагедии, которая много бед принесла и грозит еще большими бедами в будущем. Если мы просто отмахнемся, просто забудем о том, с чем и с кем рос, а затем поднимался из руин, оживал и выживал город, забудем о той самой «льнушке», с которой десятки лет была связана добрая слава и благосостояние смолян и Смоленщины.
Где сегодня наше неоглядное льняное поле, наши льнозаводы? Да и сама вершина пирамиды – гигант первых пятилеток, некогда крупнейший в Европе комбинат, пройдя через ряд банкротств, ободранный и заброшенный, догнивает под замком…
Нежеланием смириться с мыслью о непоправимости создавшегося положения объяснялось включение в материал своего рода «живых картинок» прошлого – рассказа рабочего поэта Павла Тимофеевича Антипова о его выступлении на областном слете передовиков, сопровождавшемся невиданным по тем временам своеволием: прочтя текст, полученный в парткоме-профкоме, он добавил от себя никем не утвержденные стихи собственного сочинения «В труде поэзия моя».
Несколько неожиданной была реакция читателей журнала. Несколько человек позвонили мне, требуя продолжения публикации рассказов Антипова из рабочей жизни. «Как метко схвачена болезнь системы… Какими простыми словами и фактами это всё показано… Как хороши детали… Какой невымученный юмор» и т.п. Один из звонивших предположил даже, что мы открыли нового Зощенко, дескать, убийственная сатира. Насчет Зощенко – явный перебор. Да и нет у нас, и даже в природе пока не существуют «рабочие рассказы» Антипова. Однако, заинтересовавшись сразу «Звездным часом Тимофея Костюкова», я попросил Павла Тимофеевича продолжить его прозаические «пробы пера» именно в жанре мемуаров, описании случаев из более чем полувековой его работы на комбинате.
«Раз всё правда «от слова до слова» и все имена-фамилии действующих лиц подлинные, то не надо и никакого Костюкова придумывать, - внушал я. – Пишите от своего имени. Это лучше, доходчивей». Поэт, разменявший девятый десяток, согласно кивал, обещал написать. И, действительно, написал… еще один рассказ про поэта Костюкова. Видимо, невозможно уже искоренить в представителе военного поколения вот эту характерную черту: «якать» нехорошо, едва ли не постыдно. Я сделал просто: сканировав и выправив нечеткий машинописный текст («Уже ленты для машинок нигде не продают», - пожаловался Павел Тимофеевич), бестрепетной рукой набрал на компьютере: «найти – Костюков, заменить на – Антипов). Собственно, я убрал единственный во всей этой истории (и потому, на мой взгляд, противоестественный) элемент вымысла. Так что это мой грех, что Антипов пишет про Антипова. Добавлю, что постарался сохранить характерные особенности авторского стиля и орфографии. Все эти хлопоты не были в тягость, ибо делал с пониманием того, что опять-таки перед нами серьезный материал для размышлений и обобщений. Но, учитывая критику, на этот раз ничего комментировать и разжевывать по ходу повествования не буду. Итак…
* * *
Шел 1985 год. В мае страна справляла день Победы, а в первое воскресенье июля был профессиональный праздник, и Смоленский льнокомбинат отмечал День текстильщика. Готовились к нему с особым энтузиазмом: на торжественном празднике в ДК будет присутствовать Первый Секретарь Обкома Партии Иван Ефимович Клименко. Присутствие руководителя высокого ранга говорило, что смоленский Льнокомбинат был на хорошем счету не только в области, но и в Союзе. Руководители и участники художественной самодеятельности готовили программу, чтобы не ударить в грязь лицом. А показать было что: был академический хор, цирковое отделение и свой рабочий поэт Антипов, который не считал себя поэтом.
Когда называли его поэтом, это его не радовало, а наоборот огорчало, и он отвечал: «Теперь мне поздно стать поэтом, но буду им в душе всегда». В те годы действовал возрастной ценз: поэтом мог стать человек, возраст которого не превышал тридцать лет. А Антипову было за пятьдесят. Он и мечтать о том не мог, чтобы стать членом союза писателей. Но и не писать он уже не мог. Писал обо всем, что его окружало и волновало. Всё это ложилось на бумагу, и получались стихи – лирические, гражданские и сатирические. Любуясь своим прекрасным городом Смоленском, он написал стихи «Мой город» и готовился прочитать их со сцены дома культуры в присутствии И.Е. Клименко.
Июль был очень жарким, и в День текстильщика стояла невыносимая духота. Шла торжественная часть, после будет выступление участников художественной самодеятельности. Антипов сидел в зрительном зале на первом ряду, ожидая конца торжественной части, обливаясь потом при открытых дверях и окнах. А членам президиума было ещё хуже, чем зрителям. Они восседали на сцене, которая возвышалась над зрительным залом. Там не было ни открытых окон, ни дверей. Антипов наблюдал за членами президиума, как они изнывали от духоты. Иван Ефимович держался молодцом по сравнению с другими членами, но часто пользовался носовым платком, который был настолько пропитан потом, что это было заметно на расстоянии.
Но всему бывает конец. Закончилась торжественная часть под бурные аплодисменты зрительного зала. Был объявлен небольшой перерыв до начала концерта. Все члены президиума быстро покинули свои места и направились через боковую дверь в коридор, где воздух был свежее и можно было спокойно передохнуть и обменяться мнением. Шёл разговор между Секретарём Обкома, и директором льнокомбината Федором Артёмовичем Зубовым. Антипов стоял недалеко от них и ожидал начала концерта, где он должен читать свои стихи. Из разговора начальства понял, что Иван Ефимович не будет присутствовать на концерте: у него назначена ещё деловая встреча. Антипов совсем пал духом, что не сможет прочитать своё поэтическое творение желанному гостю. И в эту минуту его печальное настроение мгновенно исчезло – его позвал директор и представил Ивану Ефимовичу как рабочего поэта.
- А не он ли на слёте передовиков производств в драматическом театре после своего выступления самовольно читал свои стихи и имел большой успех?
- У нас другого нет, - ответил Федор Артёмович.
- Во-первых, я не поэт, а стихоплёт в рабочей спецовке, - сказал Антипов. - А во-вторых, наши маститые поэты боятся показываться на глаза Ивану Ефимовичу. В союзе писателей такие разговоры, что Иван Ефимович запретил редактору «Рабочего пути» печатать в газете стихи смоленских поэтов. Вот «Рабочий путь» и не печатает их в последние годы.
Пока Антипов высказывал мнение членов союза писателей о Секретаре Обкома, тот слушал внимательно, не возмущаясь и не оправдываясь. А потом стал спокойно объяснять, как это было. В то лето стояла неблагоприятная погода для уборки урожая, когда каждый погожий час был дорог, а в «Рабочем пути» появились стихи Алексея Мишина «Грибной месяц»:
«Стихи замечательные, только не ко времени они были опубликованы. Прочтя такие стихи, и ленивый не усидит дома, а побежит в лес. А если многие так поступят во время страды? Грибами могут и не запастись, а урожай будет погибать. Такие стихи интересно читать в любое время года, перед тобой окажется красочная картина. Я из этого стихотворения запомнил и про «белого грибка», и про «подосиновика-малыша», и про рыжика. Так что неправильное мнение в союзе писателей обо мне. Я поэзию люблю и поэтов уважаю, и не запрещал печатать стихи в «Рабочем пути». Просто однажды на совещании упрекнул редактора, что зря он опубликовал «Грибной месяц» во время уборки урожая… Вот как бывает, иногда ретивые перестраховщики, чтобы угодить своему начальнику, ставят его в неловкое положение»…
– Может, ваш рабочий поэт прочтёт свои стихи? - обратился Иван Ефимович к Федору Артёмовичу. – Только пойдёмте на улицу, а то здесь невыносимо жарко.
Директор предложил следовать за ним. Чтобы попасть на улицу, надо было пройти в обход зрительного зала по коридору, где по одну сторону висели портреты, а по другую зеркала. Только тронулись идти за директором, как с левой стороны оказалась открытой дверь с видом на улицу, прямо во двор, где стояли ящики с мусором и ящики с пищевыми отходами из столовой, находившейся на втором этаже. Вот в эту дверь и направился Иван Ефимович, а за ним и все остальные: дверь на улицу казалась живительной отдушиной. Как ни старался Федор Артёмович увести Первого Секретаря на парадное крыльцо, не получилось. Хозяину было стыдно и досадно провожать высокого гостя возле помойки. Но он зря волновался: гости не могли надышаться свежим воздухом, а на ящики с пищевыми отходами не обращали внимания. Были рады тому, что избавились от изнурительной духоты. Чуть отдышавшись, Иван Ефимович вытер остатки пота на лице и сказал Антипову: «Читай, рабочий поэт». Антипов с великой радостью начал читать приготовленный «Мой город»:

В зелёном наряде
мой город родной
С весенней поры и всё лето,
А в зимнюю пору покрыт сединой,
В серебряных тонет рассветах.

Он, жить не желая
под вражьи пятой,
Из пепла сумел возродиться:
Рождён он великою Русью святой
По образу Феникса-птицы.

Он славой овеян в веках и годах,
И в днях быстротечных,
как блики.
А сколько мой город
невзгод повидал! -
Такое под силу великим.

И сколько бы мне не изведать дорог,
С какими б людьми не сродниться –
Нигде бы сильнее стать
духом не смог,
Чем в городе феникса-птицы!

Иван Ефимович одобрительно кивнул, и Антипов прочел еще стихи «Смоленску», «Ткачиха», «Черемуха». А потом стихотворение «Едем с песней на село»:
Едем с песней на село,
Катит в даль дорога,
В коллективе весело,
Добровольцев много.
Мы крестьянские сыны -
Цену хлебу знаем.
В выходные свои дни
Для селян и для страны
Урожай спасаем…

Когда Антипов кончил читать это стихотворение, Иван Ефимович произнёс: «Вот какие стихи надо в страду печатать в газете и транслировать по радио. Не беда, что они простые. Прочитав такие стихи, крестьянин, у которого и было желание сходить в лес по грибы, желание это отложит – когда едут рабочие помогать убирать урожай».
Иван Ефимович похлопал Антипова по плечу, поблагодарил за стихи, подарил букетик ландышей, которые ему вручили пионеры, и добавил: «Приноси свои стихи, передашь ему, - он указал на мужчину, стоявшего за его спиной. - Это товарищ Репухов…» Потом пожал Антипову руку: «Желаю успехов поэту в рабочей спецовке».
Антипов также поблагодарил Первого Секретаря за советы и пожелания. Но идти со своими стихами в Обком Партии и не думал. Зачем отвлекать руководство высокого ранга по пустякам. А на занятии в литстудии рассказал о разговоре с Иваном Ефимовичем Клименко, дословно поведал весь разговор. Студийцы удивились, а Виктор Петрович Смирнов, их руководитель (ныне председатель Смоленского отделения СП РФ. – ред.), от удивления воскликнул: «Мы, поэты, боимся на. глаза ему показаться. А ты вон как… Носил стихи Репухову?» - «Не носил и не понесу» - «Тогда поступим так: на следующее занятие приноси стихов десять-пятнадцать, и мы пойдём к редактору Рабочего пути».
В назначенное время Виктор Смирнов и Павел Антипов оказались в кабинете редактора «Рабочего пути» Ивана Алексеевича Смирнова. Виктор Смирнов указал на Антипова: «Вот, это он встречался с Клименко». Редактор приподнялся с кресла, через стол протянул Антипову руку для пожатия и добавил: «Я уже слыхал об этом. Давайте ваши стихи». Виктор Смирнов передал ему стихи Антипова.
Потом они неоднократно появлялись в «Рабочем пути», в «Сельской правде», в «Смене» и во «Вдохновении», а в «Смоленском текстильщике» регулярно большими подборками. Благодаря Антипову в «Рабочем пути» стали снова появляться стихи смоленских поэтов и просто любителей поэзии.
Пока существовал Смоленский льнокомбинат и работала столовая на втором этаже Дома культуры Антипов пять раз на неделе ходил в столовую обедать. И каждый раз, проходя мимо ящиков с пищевыми отходами, он вспоминал 1985 год, Праздник день текстильщика, жаркий месяц июль и это место во дворе дома культуры. Здесь он читал свои стихи Первому секретарю обкома партии Ивану Ефимовичу Клименко. Эти воспоминания не давали Антипову расслабляться, а наоборот вдохновляли на поэтическое творчество, Ведь на этом месте Иван Ефимович желал ему творческих успехов в поэзии. Пожелания оказались пророческими. Вскоре начались перестройка и гласность, свободу обрели критика и сатира. Для Антипова открылось широкое поле деятельности на литературном поприще. Но многим не нравилось, когда появились стихи о гласности и перестройке.
… Много лет прошло. И никто не будет возражать, если стихотворение Алексея Мишина про грибы опубликуют. Убрали там что-нибудь на полях или нет? Появится у кого желание собирать грибы – иди и собирай!

ГРИБНОЙ МЕСЯЦ

Вот грибы так грибы!
Под листком моей судьбы,
Под травою и под веткой,
Под сосёнкой-малолеткой.

Завлекла грибная жизнь.
Эй, маслята! Берегись!
Рассыпайтесь, говорушки,
Прячьтесь, вольные волнушки,

Забирайся под дубок,
Белый крепенький грибок.
Подберёзовик - ко мне,
И опята, что на пне.

Ближе-ближе, красношляпый
Подосиновик-малыш.
Ты чего один, без папы,
Под осинкою стоишь?

Ты чего, ядрёный рыжик,
Порыжел до головы?
Я твои веснушки вижу
Посреди сухой травы.

Грузди сахарной породы…
Стоп! Вас некуда мне брать,
Я до нового прихода
Разрешаю вам гулять.