21 декабря 2010 года в Москве на Поклонной горе произошло событие, которое, несомненно, войдет в историю не только страны, но и Смоленска, как его очередной триумф и повод для всеобщего ликования нас, смолян. Здесь на нулевом репере Старой Смоленской дороги открыт памятник «В борьбе против фашизма мы были вместе». Доминантой его скульптурной композиции стали фигуры двух сержантов, двух побратимов и почетных граждан города-Героя Смоленска, знаменосцев Великой Победы Михаила Егорова и Милитона Кантария. Свершилось то, о чем мечталось много лет, но не находило понимания и поддержки во властных структурах Смоленщины.
Я вглядывался в лица участников торжественной церемонии, не мелькнет ли там знакомое смоленское лицо. Не мелькнуло, а значит и не выступило.
А сказать смолянам было что. И прежде всего о Знамени Великой Победы. Всем известна эта великая историческая реликвия, но мало кто ведает о ее смоленских истоках.
Считаю необходимым здесь и сейчас обнародовать новеллу Анатолия Яковлевича Ларченкова, почетного гражданина города Воинской Славы Вязьма, члена Союза писателей РФ, лауреата литературной премии имени М.В. Исаковского.

НАША 150-я СТРЕЛКОВАЯ
Знамя Победы... Водруженное Егоровым и Кантария на рейхстаге, над поверженным Берлином, оно теперь находится и хранится как величайшая реликвия истории в Музее Вооруженных Сил. На знамени серп и молот, звездочка и надпись: «150 стр. ордена Кутузова II ст. идрицк. дивизия».
И всем, кому дорога память о Великой Отечественной войне, кто знает ее историю и осознает значимость Победы 1945 года для России и мира, тому, безусловно, известно, что один из знаменосцев - солдат героической 150-й стрелковой дивизии - был родом со Смоленщины.
Однако мало кому известно, что родиной, началом 150-й дивизии была именно смоленская земля, более того - наша, вяземская, наш город.
В двадцатых годах в Вязьме была расквартирована воинская часть - пехотный полк, получивший название Володарский. Не могу сказать, с кем или с чем связано было это название полка: то ли с большевиком Володарским, то ли с населенным пунктом Володарец, расположенным за Русяткой, где обычно летом развертывался лагерь полка и были казармы, которые звались тоже Володарскими.
В городе полк дислоцировался в двух основных местах. Одно из них было на Смоленской улице (бывшей Карла Маркса), там, где ныне автошкола. На этом месте был штаб полка. Он занимал двухэтажный монументальной архитектуры дом, стоявший фасадом на Смоленскую улицу.
Этот дом сохранился после пожара 1812 года, но был заминирован немцами весной 1943 года и взорван миной после их отступления, когда уже в нем расположился наш госпиталь. За штабом были казармы, за казармами - склады. Территория полка была обнесена забором.
Вторым местом дислокации полка были казармы в районе Егорьевской церкви (ул. Кирова). Ныне в уцелевших после оккупации бывших казармах расположено туберкулезное отделение больницы.
Мой отец служил в штабе полка. Я часто бывал в местах его расположения. В районе Егорьевских казарм был полковой клуб, и в этот клуб ходили в кино и на концерты семьи военнослужащих. Я знал очень многих командиров полка.
Согласно довоенным мобилизационным планам предполагалось в случае объявления военного положения развернуть Володарский полк в дивизию, призвав в строй военнообязанных города и района. Такое развертывание практиковалось неоднократно в летний период. И тогда уже развернувшийся в дивизию полк дислоцировался в летних лагерях на Русятке.
Осенью 1939 года, когда германские войска вторглись в пределы Польши, была объявлена мобилизация. И Володарский полк, развернувшись в дивизию, отбыл из Вязьмы на западную границу и принял участие в Польской кампании. Видимо, уже в это время дивизии и был присвоен номер 150. Во всяком случае, в Финскую кампанию дивизия числилась как 150-я. Оттуда, с Финского фронта, к нам в Вязьму приходили письма от отца, и обратный адрес был таким: действующая армия, 150-я дивизия, 469-й стрелковый полк. По этому адресу мы отсылали ему свои письма.
150-я дивизия, принимая активное участие в боях с финнами, понесла значительные потери. Сообщения о погибших на Финском фронте получили несколько семей командиров.
После окончания Финской кампании дивизия была переведена в Крым и расквартирована в Евпатории и ее окрестностях.
Пребывание в Крыму дивизии было недолгим. В июле она была направлена на границу с Бессарабией и участвовала в бескровном освобождении молдавского народа от румынской оккупации. Из Молдавии дивизия была переведена в г. Одессу, в ее составе были 469 и 674-й стрелковые полки.
В июне 1941 года, накануне нападения на Советский Союз гитлеровской Германии, большинство командных должностей в 150-й дивизии занимали володарцы. Так, помощником командира дивизии генерал-майора Харуна был полковник Носков, заведующими отделами штаба дивизии капитан Сидоров, майор Матвеев, дивизионный интендант Ракк, интендант третьего ранга Шифрин и другие.
После понесенных потерь в Финляндии на командные должности погибших или выбывших из строя по ранению володарцев были назначены новые командиры.
22 июня 1941 года в 8 часов утра 150-я дивизия в полном составе выступила из Одессы под командованием помощника ком дива Носкова и направилась к западной границе - в Молдавию. 23 июня она вступила в бой с гитлеровской армией.
Первые потери понесла уже 22 июня от немецкой авиации на пути к фронту, особенно при переправе через лиман Каролино-Бугаз у Овидиополя.
Штаб дивизии в полном составе отбыл из Одессы 25 июня в 15.00 в район г. Комрат (Молдавия). В Одессе комдивом была оставлена группа (рота) снабжения во главе с интендантом третьего ранга Ларченковым, моим отцом.
«Это были тяжелейшие дни, - вспоминал он. - Дни и ночи. Без сна и отдыха. Эвакуация семей военнослужащих по железной дороге и морем. Свыше пятисот семей. Эвакуация оставленного дивизией имущества. Разгрузка вооружения, боеприпасов, снаряжения и продовольствия, транспортировка всего и складирование. Все это под бомбежками. А в ночь доставка этих грузов на фронт, в дивизию. Разгрузка там и возвращение с ранеными в Одессу. Под бомбежками и обстрелом авиации. От выброшенных с самолетов ракет-фонарей вдоль дороги было светло, как днем. Особенно тяжело было на переправах через лиманы и Днестр. Отбивались от преследующих на бреющем полете самолетов двумя ручными пулеметами Дегтярева, установленными на самодельных турелях в кузовах грузовиков. Помогало. Ни одного прямого попадания, ни одной губительной очереди».
Группа обеспечения осталась в окруженной немецко-румынскими войсками Одессе. Она не успела проскочить в прорыв кольца на Николаев. Делала это дважды - 1 и 5 августа - и всякий раз вынуждена была вернуться в Одессу: в первый раз она попала под огонь немецкой батареи, а второй раз ее встретили и несколько километров преследовали танки. Группа вошла в состав Приморской армии. В этой армии оказались и вышедшие из госпиталей раненые командиры и красноармейцы 150-й дивизии. Все они вошли во фронтовые подразделения армии и сражались, защищая Одессу.
После эвакуации войск и вооружения из Одессы, проведенной скрытно и практически без потерь нашим командованием, воины из 150-й сражались в боях за Крым, а затем обороняли Севастополь.
Оборона Севастополя закончилась трагически. Обескровленные в ожесточенных боях с превосходящими силами врага, защитники Севастополя, не имея оружия и боеприпасов, были прижаты к морю. Эвакуация войск не последовала. И все те, кто уцелел, остался жив и не был ранен (раненых немцы убивали), попали в плен.
А 150-я стрелковая дивизия отступала с боями по Украине и уже в октябре отбивалась от наседавших войск врага под Харьковом. Была окружена. Из окружения прорвались немногие. И, по существу, она формировалась заново. Из тех, кто ушел на фронт в составе 150-й в июне сорок первого, остались единицы. Дошли ли они со своей дивизией до Берлина, до Победы?
Мало что известно о подвигах володарцев - солдат и командиров 150-й дивизии, геройски сражавшихся в 1941 году на Украине за каждую пядь земли. Отступали, гибли, и некому было поведать о героях народу.
Жители села Прелесне Славянского района Донецкой области рассказали о бое, который вели наши воины в сентябре сорок первого за их село. Все они погибли. Закопали их в общую могилу. Немцы не дали даже взять документы погибших. И только после войны при захоронении были обнаружены ремень, полевая сумка и орден Красного Знамени. Этим орденом был награжден Г. А. Шивцов, командир 175-го отдельного разведбатальона 150-й стрелковой дивизии. Он был володарцем.
Мой отец много лет после войны разыскивал своих сослуживцев по Володарскому полку и по 150-й дивизии. Среди всех, найденных им, не было ни одного, кто бы закончил войну в составе 150-й. И вернувшиеся после войны в Вязьму володарцы (а вернулось их более десяти человек, среди них Ваученков, Щетинков, Шариков, Карпунин, Остапенко, Варфоломеев и другие), встретили День Победы не в 150-й, но все они считали 150-ю стрелковую своей родной дивизией. Ведь ее началом был вяземский Володарский полк, их родной полк, их начало.
Они шли под ее знаменем в Польше и Бессарабии, воевали в Финляндии, дрались в ее составе в сорок первом с гитлеровцами. И все они гордились тем, что победное знамя над рейхстагом - знамя 150-й стрелковой дивизии. И ничего, что на нем дивизия значится только идрицкой. Она прежде всего вяземская.
2000г.
10 лет минуло со дня написания этого бесхитростного рассказа, но никто до сих пор не задумался над созданием знаков народной памяти нашей 150-ой. Ни власть предержащие в городе Вязьме, ни тот же государственный патриотический центр «Долг», штаб которого дислоцируется в том же городе. Хотя госпожа Куликовских Н.Г. руководитель патриотического центра «Долг», которая много лет настойчиво призывает нас помнить и чтить павших и победивших в войне, неоднократно получала сигналы об этих страницах Великой Победы...
Но о них вспомнила Россия. Автор памятника Председатель Союза художников РФ Андрей Николаевич Ковальчук, работая над бюстом А.Т. Твардовского в Починке, услышал, воплотил и подал на конкурс свою идею. Увидел его проект среди многих других и Владимир Владимирович Путин. На выставке проектов памятника в Манеже, после подтверждающего ответа на его вопрос: «А что до сих пор нет памятника Михаилу Егорову и Милитону Кантария?», без всяких колебаний благословил его к воплощению.
В связи с этим насколько был бы хорош личный подарок Владимира Владимировича к юбилею города-Героя, привязанный к его среде памятник знаменосцам Великой Победы. Это было бы созвучно с подарком Российского государства в 1913г. к 1050-летию Смоленска и 300-летию Дома Романовых памятника «Благодарная Россия героям 1812 года».
Пишу, а сам думаю: Путин увидел и услышал, наши же местные смоленские лидеры ведут себя несколько по-другому. Глубоко уважаемый мною Лев Васильевич Платонов, областной руководитель ЛДПР и народный депутат после пламенных речей Жириновского загорелся идеей памятника знаменосцам Победы, но дойдя до руководства областной Думы вдруг остыл и начал рассуждать, что это не нашего ума дело и этим областная Дума заниматься не будет. Кстати, я был на приеме у Анатолия Ивановича Мишнева еще в его бытность заместителем председателя Думы. Памятуя, что он депутат от Смоленского района, предложил поддержать общественность в сооружении на территории Гнездовского сельского поселения памятного знака, увековечивающего археологическую находку 13-го кургана - первое слово русской письменности. К этому времени скульпторы Иван Ларионов и Юрий Трусов сделали на общественных началах эскизный проект и макет будущего знака. Меня выслушали, что-то было обещано, но в итоге никакой реакции на оставленное письмо...
Обсуждая тему так необходимого сегодня единения и солидарности молодежи бывшего Советского Союза, есть хороший шанс для включения в этот процесс и нашего края. Это создание памятника сыновьям и внукам поколения победителей в войне под девизом: «На объектах города первопроходца космоса мы были вместе», с установкой в Гагарине, где рука об руку трудились посланцы всех союзных республик и городов-Героев СССР, а также родных областей наших космонавтов. И знаковые фигуры для памятника истории комсомольского шефства над городом Гагарином есть. Только у меня их минимум три. Это юными ушедшие от нас уралец Борис Бахтин, рижанин Виталс Леиньш и таджик Насарутуло Айнуллоев. И тогда эти три памятника через Бородино 1812 года и Вяземское ратное поле 1941 года свяжут воедино историческую преемственность наших свершений, увековеченных на Старой Смоленской дороге. А насчет денег, то их несомненно народ и бывшие бойцы студенческих отрядов соберут. Тем более, наступивший год посвящается российской (читай советской) космонавтике, и впереди такие великие даты нашей истории.
Медаль за бой, медаль за труд из одного металла льют.