https://www.traditionrolex.com/12

https://www.traditionrolex.com/12

Судьба пулеметчика

«Никто не забыт и ничто не забыто!»

Ольга Берггольц

Рассказ

От редактора: Ирина Катюха посвятила рассказ своему дедушке - Константину Кудряшову. Я на одном дыхании прочитал это душевное произведение. Во многом потому, что многие детали вызывали ассоциации с фронтовым путем моего отца – Коренева Евгения Ивановича. Правда, папа был разведчиком во взводе связи. Но, как и герой рассказа, сразу не получил орден Славы II степени, к которому был представлен за форсирование реки Шпрея. В следующем бою в пятидесяти километрах от фашистского логова отец был ранен и отстал от своей части, продолжившей путь на Берлин. Сорок лет ждал награду. Но вместо солдатского ордена ему вручили орден Красной Звезды – наверное, учли в наградном отделе, что старшина Коренев ко времени обнаружения наградного листа уже был офицером запаса. А у Константина оказалось два представления к ордену Славы II степени – сменился командир, и новый не знал, что такая награда уже есть. По установленному порядку в этих случаях отличившийся в бою воин получает орден на ступень выше. Так спустя некоторое время после окончания войны герой стал полным кавалером ордена Слава. У моего отца, к сожалению, только один орден Славы. Но зато он трижды удостаивался медали «За отвагу», которая в солдатском кругу ценилась очень высоко.

       И еще некоторые символичные моменты. Отец мужа Ирины Павла - Борис Катюха - работал в Смоленске заместителем председателя облисполкома, отвечал за строительный комплекс. Жил он, как и наша семья, на улице Запольной. А моя одноклассница Валя Ермолина была его соседкой. Валин папа также работал в строительной отрасли. Мой отец знал и уважал обоих строителей, считал их большими профессионалами. Сам он тоже являлся классным специалистом – только в энергетике. Сорок лет папа трудился в одной должности дежурного инженера (начальника смены) Смоленской ТЭЦ-1. В далекие сороковые годы прошлого столетия это было градообразующее предприятие, давало свет в дома и на производства города.
       Несмотря на то, что живет Ирина в Москве, ее душа тянется к Смоленску, где жили муж и его знаменитый отец. Вот и своего сына женщина направила учиться не в столичный вуз, а в Смоленск – в знаменитое военное училище, многие выпускники которого сегодня с честью громят неонацистов в ходе Специальной военной операции.
       Видите, как переплелись судьбы нескольких семей! Полагаю, после такого вступления нужно переходить к рассказу.

        Семнадцатилетний юноша стоял на пороге взрослой жизни. Он мечтал о великих делах, о любви, о семье. Окончив ремесленное училище, представлял себя в мастерской, с инструментами в руках, создающим нечто уникальное и красивое. Мечтал о том, чтобы его творения стали востребованными и ценными, чтобы он смог обеспечить свою семью и жить в процветании. Видел себя не просто мастером, а художником своего дела, который вкладывает в работу душу и свою мечту. Но все эти желания были затерты пылью и кровью войны.
    Рабочую спецовку Константин надел в семнадцатилетнем возрасте и по распределению был направлен на авиационный завод - мастерить крылья для знаменитых «яков».
     «Яки» - это не просто самолеты, а целая легенда военной авиации. Они отважные и ловкие, непреклонные защитники, мастера воздушного боя и живая легенда.
       Константин оказался на пороге новой жизни, словно перед открытой дверью в неведомый мир. Он чувствовал прилив энергии и верил, что может обрести новые навыки и знания, которые придадут ему силы. Он уже не просто мечтает о будущем, он его планирует, и это задуманное делает его более уверенным, решительным, отважным и жаждущим защищать свой мир.
     Вместе с друзьями из Марьиной рощи, Константин после работы ходил тушить «зажигалки», что было тогда важной частью гражданской обороны в городах во время войны. Это тяжелая и опасная работа, которая требовала отваги, самоотверженности и быстроты действий. «Тушить» - не просто гасить огонь, а бороться с пожарами, которые возникали после бомбардировок. Многие люди отдали свои жизни, чтобы спасти свои города от огня.
     Кто видел столицу в то грозное время, до конца жизни не забудет тревожные сполохи прожекторов в небе, разрывы зенитных снарядов, затемненные окна домов и предприятий.
    А когда появлялось свободное время, Константин бежал в Дзержинский военкомат, где изучал станковый пулемет «максим».
    Этот пулемет был гигантом с душой – огромным, тяжелым и мощным. Его металлический корпус был усыпан деталями, каждая из которых имела свое назначение. За этой, на первый взгляд, грубоватой «внешностью» скрывалась предельная точность. Каждая деталь была отшлифована и проверена, каждый винт крепко затянут. Пулемет был построен с не менее «железной» душой, чем те солдаты, которые им пользовались.
    - В ваши руки попало оружие грозное, - говорил военком на занятиях, - если удачно выбрать огневую позицию, враг никогда не пройдет через нее.
    Эти слова Константин вспомнил именно здесь, на Курской дуге под Обоянью, во время сражения. В первый день наступления гитлеровцев его «максим» без устали косил цепи атакующих. Озлобленные фашисты вызвали авиацию. Земля под ногами словно ожила. Она трепетала от страха, как бессильный человек, стоящий перед лицом неминуемой смерти. Каждый взрыв был ударом в сердце земли, и ее дрожь передавалась в конечности, заставляя солдат сжиматься от страха.
     Чтобы пережить кромешный ад, Константин юркнул с пулеметом на дно траншеи. И в это мгновение раздался взрыв, который остановил все вокруг. Мир будто замер. Константин почувствовал, как в грудь впитывается холодный ужас, как его тело парализует страх. Он не может двигаться, не может дышать, не может даже пошевелить пальцами.
    Перед глазами пронеслись все его мечты, все его планы, все его надежды. Он понял, что война уже отняла у него очень многое, оставив глубокий след в жизни, испепелив мечты. Она забрала детство, она лишила спокойствия. И теперь она хочет отнять у него и жизнь.
    Курская дуга под Обоянью – это место, где история написала одну из самых трагических и героических глав Второй мировой войны.
    Эта была битва титанов: Лето 1943-го года. Курская битва, самое крупное танковое сражение в истории. Обоянь – это не просто место на карте, а символ жестокости и отваги. Именно здесь столкнулись две могучие армии: Вермахт и Красная Армия.
   Поля под Обоянью превратились в ад на земле. Танковые атаки сменялись пехотными штурмами. Пушки ревели, минометы выли, пулеметы трещали. Небо было затянуто дымом и газом. Солдаты сражались не на жизнь, а на смерть. Они шли в атаку под пулями и снарядами, зная, что многие из них не вернутся домой.
  В этой жестокой битве погибло огромное количество солдат с обеих сторон. Но советские солдаты проявили невиданную стойкость и мужество, показав всему миру несокрушимость советского духа и неизменную волю к победе.
Представьте себе: пыль, которая стоит столбом, застилает все вокруг. Солнце с трудом пробивается сквозь дым от взрывов, а в воздухе стоит резкий запах пороха и гари. Вокруг разбросаны осколки снарядов, разбитые танки и останки солдат.
   И вот он, оглушительный взрыв, который оставил в памяти только яркие вспышки и мертвую тишину, сменившуюся пронзительным свистом снарядов. Кто его раненого, оглушённого, откопал и отправил в медсанбат, Константин не помнит. Он больше года провел в госпиталях, пока не поправилось здоровье, не восстановилась речь.
    Он более не мог оставаться в тепле и безопасности, пока все его товарищи воюют в холодных окопах. Понимал, что должен находиться рядом с ними, деля всю тяжесть войны. Константин знал, что война не прощает слабостей и не щадит ничьих чувств. Поэтому нужно быть сильным и защитить свою Родину, свою семью, свою жизнь, свою мечту о мире.
    Константин вернулся на фронт, догнав часть уже в Польше. Советская Армия в это время готовилась к Висло–Одерской операции. Это сражение было одной из самых крупных и решающих операций Второй мировой войны с участием более 2 миллионов солдат с обеих сторон. Прорвав оборону вермахта на Висле и Одере, Советская Армия продвинулась глубоко вглубь Германии и создала угрозу Берлину. Это сражение сыграло решающую роль в завершении Второй мировой войны в Европе, а также имело значительное влияние на будущую политическую карту Европы, установив советское влияние в Восточной Европе.
     Командир батальона капитан Черепанов обрадовался, увидев сержанта Константина Кудряшова:
     - Выжил гвардеец! Принимай пулеметный расчет.
    Наступление войск 1-го Белорусского фронта началось промозглым январским утром с его ледяным дыханием и холодом, пронизывающим до костей. Оно запомнилось Константину тем, что в ночь накануне его никто не спал. Время от времени темноту прочёркивали разноцветные ракеты. Согнувшись, сновались по траншеям посыльные.
   В тесном блиндаже, посреди запаха пороха и земли, собрались пулеметчики. Не было красных галстуков, торжественных речей, привычной для мирной жизни патетики. Были только усталые лица, запыленные гимнастерки и звенящая тишина. Комсомольский вожатый, молодой парень с пронзительным взглядом, коротко, без лишних слов, обозначил повестку собрания: «Враг упорно наступает, нужно больше огня, нужно…».
Он не закончил фразу, но его слова, прозвучавшие тихо, но твердо, как выстрел пулемета. Никаких дебатов, никакой риторики.
     Проникновенные взгляды, молчаливое согласие, чувство единения появились в этот момент. Это было комсомольское собрание, прошедшее не в студенческой аудитории, а на передовой, в грохоте войны, где каждое слово имело вес крови и стали.
   На нем Константин тоже выступал и заверил гвардейцев, что его расчет будет надежно поддерживать в атаке пехотинцев, пусть только не робеют, а действуют смело и решительно.
    Как ни ждешь начала наступления, а оно всегда приходит внезапно. На своих трофейных Константин точно засек время – 8 часов 30 минут, когда словно от мощных подземных толчков затряслась земля. На фоне серого неба, затянутого плотным туманом, похожим на прозрачную вуаль, в расположении обороны противника поднялись султаны огненных взрывов, а затем мощными раскатами грома донесся звук. По неприятельскому переднему краю дружно заработала фронтовая артиллерия. Небо заиграло новыми красками, реактивные снаряды «катюш», будто северное сияние, расчертили небесное пространство оранжево-голубоватыми полосами. Все переплелось в бешеном танце, завораживая и заставляя забыть обо всем на свете.
    - В атаку – вперед! – раздался звонкий голос капитана Черепанова, когда артиллерия стала переносить огонь вглубь вражеской обороны. Его батальону предстояло проложить путь бригаде к реке Пилице, а оттуда и на Одер.
Сослуживцы сержанта Константина Кудряшова вклинились в боевые порядки немецкой пехоты, дерзко врывались во вражеские блиндажи и траншеи. Они смело шли вперед, разили врагов, сея в их стане панику и не сомневались, что к ним всегда придут на помощь и выручку товарищи.
     Сержант Константин Кудряшов, передвигаясь со своим пулеметом от одного рубежа к другому, зорко следил за полем боя. В его глазах отражалась хладнокровная решимость, он не мог позволить себе ни единой ошибки, ни единого сомнения, ведь от него зависели жизни солдат. И там, где гитлеровцы оказывали сопротивление, в местах, где появлялись неподавленные вражеские огневые точки, его «максим» бил по ним метко и четко. Константин был захвачен этим пугающим хаосом со смертью, но в то же время чувствовал себя неотъемлемой частью происходящего.
     Развивая успех танкистов, батальон капитана Черепанова ворвался в населенный пункт Боровец. Завязался уличный бой. Оставив несколько десятков убитых и раненых, гитлеровцы начали отступление. Желая сохранить силы и выйти из-под удара, они бросили на окраину рощи заслон из сотни автоматчиков. Обстановка создалась критическая. Под воздействием сильного сосредоточенного огня темп наступления замедлился. Казалось, что замысел командира осуществить невозможно. Выручил сержант Кудряшов. Видя, что бойцы попали в затруднительное положение, вот - вот залягут, начал двигаться с расчетливой стремительностью, будто каждый шаг был заранее продуман. Его взгляд был сосредоточен, он не позволял себе ни единой лишней эмоции. Использовал каждый уклон рельефа, каждый куст, каждое дерево как укрытие, перемещался с места на место незаметно и быстро. Стремительным броском он застал врасплох противника и вышел во фланг наступающих гитлеровцев, как раз там, где его меньше всего ожидали, и буквально в упор ударил по фашистам очередью «максима». 26 гитлеровских солдат и офицеров нашли могилу от твердой руки сержанта.
Немецкая цепь обороны, казавшаяся неприступной, дрогнула и разомкнулась. Этой кратковременной паузой, словно птица, вырвавшаяся из клетки, воспользовались мотострелки. С невероятной скоростью они бросились вперед, расстреливая немцев в упор. Их автоматы, казалось, не умолкали ни на секунду, выплевывая свинцовые шквалы в направлении врага. Они ударили по фронту, заставили немцев отступать в панике. Смелость наших бойцов и их решимость поражали врага, а слаженность и дисциплина отбивали у фашистов желание сопротивляться. Ворвавшись в рощу, наконец-то наши солдаты вышли на ее западную сторону. Дорога была перерезана, и путь к отходу фашистам оказался закрытым.
    За рекой Пелицей в районе села Пшестолвице-Дуте капитан Черепанов оставил пулеметчиков в заслоне, чтобы фашисты, выходя из окружения, не могли внезапно ударить по батальону с тыла. Старшим назначил сержанта Кудряшова.
     - Смотри, Константин, в оба. Гитлеровцы сейчас озлобленные, на любую подлость пойдут, чтобы вырваться к своим.
Только солдаты успели замаскироваться, как со стороны леса в деревню въехал вражеский мотоцикл. Его двигатель ревел, как разъяренный зверь. На мотоцикле сидели двое офицеров, одетых в черные кожаные куртки и шлемы, скрывавшие лица. Их глаза сверкали хищным блеском. Один из фашистов держал в руке автомат, другой – гранату.
    В воздухе повисла зловещая тишина. Солдаты инстинктивно вскочили на ноги, руки потянулись к оружию. Не было времени раздумывать, не было времени на страх.
   Еще не веря собственным глазам, что это неприятельские разведчики, сержант Кудряшов взял их на мушку. Гитлеровцы, поняв, что попали в засаду, попытались резко развернуться в обратную сторону, но было слишком поздно. Константин нажал на гашетку. Глухо прозвучал одинокий выстрел: набухшая от сырости полотняная лента застряла в приемнике. Для опытного пулеметчика нет большего позора, если в критический момент откажет оружие. А тут всего лишь одиночный выстрел. Позор вдвойне. Но что это?
     Как в замедленной киносъемке, мотоцикл, словно взбесившийся конь, рванулся вперед, теряя контроль на дороге. Заднее колесо заскользило, и железный зверь, потеряв равновесие, с воем закувыркался в глубокую канаву и с ужасным грохотом ударился о дно. Из перевернутого мотоцикла на землю вывалились седоки, описывая в воздухе неуклюжие кувырки.
      - Ура-а! – закричали дружно пехотинцы. – Костя, ты же их двоих одной пулей срезал!
    Кто-то из горячих голов предложил «смотаться» за трофеями, но тут из-за леса по маршруту мотоциклистов появилась тупорылая, многотонная немецкая машина, битком набитая солдатами.
     - «Назад», - властно крикнул сержант Кудряшов. – По местам! Огонь открывать только по моей команде.
    Гитлеровцы, считая, что их разведка ничего не обнаружила в деревне и беспрепятственно ушла вперед, не о чем не беспокоясь, в хорошем расположении духа беззаботно пиликали на губных гармошках. Видимо, с утра хлебнули фашисты шнапса для храбрости и поплатились за свою беспечность. Как только машина поравнялась с засадой, по сигналу сержанта в нее полетели гранаты, пулеметчики почти в упор открыли кинжальный огонь, сначала по колесам, затем и по кузову. Злобно зашипели пробитые пулями шины. Грузовик сбавил ход, завилял по дороге, пошел юзом в кювет. Мгновенно протрезвев, гитлеровцы горохом сыпанули на землю. Их лица скрывались под шлемами, а одеты они были в мрачные, черные костюмы. В руках были автоматы, из которых исходили вспышки света и раздавались пугающие звуки. Их лица в тот час же сделались бесстрастными, глаза пустыми, а движения – отточенными до автоматизма. Казалось, это были не люди, а бездушные механизмы, запрограммированные на убийство. Но в считанные минуты с нацистами было покончено.
     В горячке боя никто даже не заметил, что к месту схватки подошел броневик.
    - Товарищ сержант, я его «фаустом» долбану, - горячо зашептал на ухо Константину напарник рядовой Федоров. – А то его пулями не возьмешь. Он мне, как говорят в Одессе, что-то сильно не по душе.
    - А ну-ка, подожди. Это вроде разведчики из нашего 8-го гвардейского механизированного корпуса. Помнишь, когда обгоняли нас, шутили: не пыли, пехота!
     Память не подвела Кудряшова. Это действительно были корпусные разведчики.
    - Эй, славяне, не вздумайте стрелять, - из башенки броневика закричал капитан Владимир Подгорбунский.
    - Ну-ка, показывайте, каких вы тут дров наломали. Кстати, двух немецких разведчиков на мотоцикле не видели? Мы за ними целый день гоняемся, догнать не можем.
    - Вон, в канаве валяются!
    Капитан и его спутники тщательно обследовали трофейный мотоцикл и не могли скрыть радости, увидев, что в их руки попали штабные документы, и, особенно, карты с нанесенной оперативно-тактической обстановкой.
   Важных "гусей" вы подстрелили, ребята, - радовался от души капитан Подгорбунский. – Самому комкору генералу Дремову доложу, какой замечательный подарок не только корпусу, но и всей армии сделали. - Вот тебе, сержант, от меня на память. – И подарил Константину новенький цейсовский бинокль.
    От такого неожиданного подарка Костино сердце забилось еще чаще, словно птица, готовая взлететь. В руках он держал холодный металл, но тепло ощущалось в самой глубине души. Глаза были наполнены ярким светом от испытываемого волнения. Он держал бинокль нежно, как хрупкую статуэтку, пробегая пальцами по гладкой поверхности. Захватившее чувство было радостью, и она в одно мгновение пронеслась по всему телу огромной волной.
   За бои на реке Пилицы сержант Кудряшов получил свой первый орден Славы III степени. С биноклем он не расставался ни днем, ни ночью, берег его, как зеницу ока. В походе, говорят, и иголка тяжела. А попробуй, пронеси на себе не один десяток километров почти сорокакилограммовый ствол «максима». Тут не то, что вес иголки, но и пылинки почувствуешь. И все же сержанту приятно было идти, да еще с биноклем на груди, слегка косолапя под тяжестью пулемета, отвечая на восторженные приветствия юношей и девушек. Он всем видом показывал им, что ему и тяжесть не в тягость и что он готов пройти через все испытания, лишь бы быстрее освободить землю братского народа от фашистской нечисти.
    Бинокль дважды сыграл Константину Кудряшову добрую службу. Под Познанью как-то пулеметчики стали на привал. Едва сняли с себя стволы, станки, коробки с патронами, стали разминать затекшие тела, уже кое-кто потянулся за кисетом, и вдруг, ойкнув, хватаясь за бок, упали один солдат, второй… Вражеский снайпер!
    - Ложись! – скомандовал сержант. – Рассредоточиться. Всем вести наблюдение за местностью.
    Константин, укрывшись за небольшим пригорком, начал самым тщательным образом осматривать в бинокль впереди лежащий лес. «Не иначе бьёт оттуда», - решил он. В окулярах хорошо был виден густой кустарник, каждое отдельное дерево. Внимание Константина привлекла разлапистая елка с подозрительно утолщенным стволом, возле которого со стрекотом носились сороки. И тут снайпер сделал неосторожное движение.
     - «Вот ты где, гад, примостился», - зло проговорил сержант и взял в руки карабин. – Сейчас получишь по заслугам!
    Снайпер, затаившийся на стволе елки, замер, инстинктивно прижимаясь к стволу. Его тело, покрытое камуфляжной тканью, сливалось с корой дерева, но один неловкий жест нарушил хрупкую гармонию. Палец, зацепившийся за грубую ткань, неосознанно дернулся, выдав его присутствие.
   Снайпер, ощущая на себе пристальный взгляд, застыл. Его сердце билось в груди, словно отбойный молоток, барабаня о ребра. В голове промелькнула мысль: «Все пропало!».
   Теперь его жизнь на доли секунд зависла между страхом и отчаянием. Константин, не теряя времени, тотчас выстрелил. Ломая ветви, вражеская «кукушка» кулем свалилась с дерева.
    - Вот это номер! – дружно зааплодировали солдаты Константину. – Где ты метко так научился стрелять из различных видов оружия?
    - В кружке Осоавиахима, затем на фронте, - ответил сержант. – Тут, братцы, наука проста: если ты врага не уничтожишь, он тебя убьёт. Мотайте на ус.
Гвардейцы с боями вышли к Познане.
      Познань, город-крепость с многочисленными фортами, железобетонными капонирами и другими фортификационными сооружениями стала серьезной преградой на пути наступления советских войск. Фашисты приспособили все здания к обороне: в стенах были пробиты бойницы, окна заложены мешками с песком, подвалы соединены ходами сообщения.
Не ввязываясь в уличные сражения, танкисты генерал – полковника Катукова обошли Познань с севера и юга и замкнули кольцо окружения.
    Утро было зимнее, промозглое. После короткого артиллерийского налета пехотинцы дружно поднялись в атаку. Их было двадцать восемь человек, пожилых, а также совсем желторотых юношей, балагуров и великолепных песенников, вызвавшихся добровольцами наступать в направлении реки Варты, что серебряным кольцом опоясала город Познань.
    - Не скучивайтесь в цепи, - инструктировал подчиненных капитан Черепанов. – Увеличьте интервалы между собой с десятка метров до пятнадцати – двадцати. Все лишнее с себя снять.
   Сержант Кудряшов отдал свой вещмешок, то есть полевой ранец, старшине роты, а вот бинокль оставил, авось пригодится…
    С первых же наступательных шагов советских воинов гитлеровцы обрушили на них шквал огня. Земля застонала. Снаряды свистели и, взрываясь, превращали землю в кровавые кратеры. Мины, подобно спящим змеям, ждали неосторожного шага. Повсюду клубился дым, окутывая все вокруг могучим туманом. Лавируя между разрывами снарядов и минами, в этом хаосе пулеметный расчет сержанта Кудряшова упорно продвигался к высоте – объекту атаки. Каждый шаг был обдуман, каждый звук – проанализирован. Точными, скупыми очередями, Константин бил по вражеским огневым точкам, показывая артиллеристам трассирующими пулями их расположение. Он крепко держал свой пулемет. Его руки, покрытые толстым слоем грязи, уверенно направляли ствол в сторону врага. Казалось, еще один напор – и их цель – высота, небольшая, но стратегически важная точка на этой изрытой воронками земле, будет взята. Но вдруг упал раненый в живот подносчик патронов рядовой Петров.
    Сержант Кудряшов приподнялся над щитком «максима», чтобы оказать помощь товарищу. И тут же по его каске чиркнула и ушла решетом вражеская пуля. Вторая – впилась в бинокль и расплющила его, оборвав ремешок.
     Константин, не теряя ни секунды, вновь взялся за рукоятки пулемета, и в тот же миг его, словно раскаленным прутом, кто-то ударил по спине, отбросил в сторону. В голове закружилось, помутнело, и сразу наступила тишина. Когда прошел временный обморок, сержант заметил, что лежит недалеко от своего искореженного пулемета, а со стороны густо взлетают оранжевые ракеты – сигнал отхода.
    И снова оказался Константин в медсанбате. Сердце стучало в горле, каждый удар отдавался болью в висках. Он лежал на койке, весь перебинтованный, в белой, пахнущей лекарствами комнате. Медсанбат. То самое место, где жизнь останавливалась на мгновение, чтобы затем снова ворваться в бой.
   Он смотрел на потолок, на белую, безжизненную поверхность. Внутри все свернулось от обиды и горького разочарования от того, что до Берлина осталось всего рукой подать. Он был так близко! Вкус победы уже ощущался на языке, но судьба решила иначе.
     Константин крепко сжал кулаки. Обида и горечь никуда не денутся, но они станут только топливом в его огненном сердце. Он будет бороться до конца. Он будет живым доказательством того, что ничто не может сломить дух настоящего воина.
     Он знал, что это еще не конец. Он обязательно оправится и вернется. Вернется в бой, в тот шум и хаос, в этот ад, который он не мог оставить. Он должен был победить. За себя, за своих товарищей, за Родину!
    - Крепись, гвардеец! – навестил его однажды капитан Черепанов. – За ту отвагу спасибо. Буду представлять тебя к ордену Славы II степени. Выздоравливай. А в столице третьего рейха мы с тобой обязательно побываем.
     Сержант Кудряшов попал в свой родной батальон к началу Берлинской операции. Очень огорчился, узнав, что капитан Черепанов накануне выбыл из строя по ранению, и лишь утешило то, что его место занял старший лейтенант Айляров.
   - Знаю твою привязанность к пулеметам, - встретил его с радостью бывший ротный. – Но их сейчас нет под рукой. Возглавишь отделение автоматчиков.
   Пулеметчик с опытом, прошедший множество горячих точек, Константин привык к ритму пуль, к гулу смерти, к холодному запаху пороха. Ему было не привыкать к ощущениям опасности, висящей в воздухе. Но сегодня ситуация была непривычной.
     Что? Как так? – пронеслось в голове Константина. Его навыки были в другом – в умении управлять пулеметом, в точности прицельной стрельбы, в том, чтобы создать защитный огонь. Автоматы, их скорострельность, тактика ведения боя были для него чуждыми.
     - Не бойся, сержант, у тебя все получиться, - успокаивающе сказал бывший ротный, будто угадав его мысли.
     - У тебя опыт, ты знаешь, как вести бой. Все остальное приложится.
     Константин молча кивнул. В нем кипела смесь сомнений и решимости. Он был обязан выполнить приказ. Главное, что он вновь был среди боевых друзей, которые в ночь на 16 апреля под покровом темноты перебрались на левый берег Одера и заняли исходные позиции для последнего победного прыжка.
   В пять часов утра оглушительный грохот тысяч орудий различных калибров возвестил о начале решающего наступления советских войск. Предрассветная апрельская тьма, плотная и вязкая, как густой чернильный сироп, разрезалась огненными языками разрывов, земля содрогнулась от пушечного гула, грохота «катюш», бомбовых ударов с неба. Предрассветная тьма, казавшаяся вечной, внезапно ожила, превратившись в сцену неистовой битвы, где свет и тьма, жизнь и смерть сталкивались в ожесточенной схватке.
     После артиллерийской подготовки над вражеской линией обороны вспыхнули ярким светом миллионы электроламп. За Одером было расставлено свыше 150 мощных прожекторов. Их разящие, собранные в одну точку лучи, ослепили, психологически деморализовали противника.
     - В атаку – вперед! – поднял батальон старший лейтенант Айляров! – Не смотреть назад! Смелее, орлы!
Бок о бок с воинами моторизованной бригады пошли в атаку гвардейцы Василия Ивановича Чуйкова, имеющие богатый опыт уличных боев еще в Сталинграде. Сержанту Кудряшову и его товарищам пришлось на ходу учиться у соседей, как оберегать танки от фаустников, внезапно врываться в дома, пуская в ход оружие и гранаты, взаимодействовать с артиллеристами, саперами, химиками.
   - В атаке не задерживаться, - наставлял Константина пожилой солдат. – Натиск, стремительность, быстрота продвижения действуют на врага ошеломляюще. Чем ближе бойцы к врагу, тем ближе они к победе и соответственно в большей безопасности. Нечего бояться вражеской авиации, артиллерии и минометов. Не могут же бить немцы и по нашим, и по своим. Гитлеровцам остается одно - рукопашная. А тут у нас всегда преимущество.
     В последующих схватках сержант Кудряшов понял, что сблизиться с противником, забросать его гранатами, уничтожить или взять в плен, дело, однако, не легкое. Нужны храбрость, выучка, мастерство, исключительное самообладание. О том, что он имел такие морально-боевые качества характера, лучше всех слов говорит вот этот исторический документ:
     «На берлинском направлении и в уличных боях г. Берлина с 22.04 по 02.05.1945 года, гвардии сержант Кудряшов проявил отвагу и мужество в борьбе с немецкими захватчиками. В ночь с 24.04.1945 года, выполняя боевое задание командования по прочесыванию городского зоопарка вдоль реки Шпрее, заметил группу вражеских солдат и офицеров, которые были вооружены пулеметами и автоматами. Скрытно подобравшись к ним с гвардии сержантом Моисеевым на 30-40 метров, открыли ураганный огонь по противнику. В результате этой неожиданной схватки было убито пятнадцать, ранено шесть гитлеровцев, в плен взято двое гитлеровцев. Товарищ Кудряшов в этом неравном бою был ранен, но, несмотря на это, вместе с гвардии сержантом Моисеевым доставил пленных на командный пункт, после чего был отправлен в госпиталь. «Достоин правительственной награды - ордена Славы II степени. Командир 3-го мотострелкового батальона гвардии старший лейтинант Айляров».
    Читатель, наверное, заметил, что и раньше к такому ордену Кудряшова представлял предшественник комбата Айлярова капитан Черепанов. Не зная об этом, новый командир батальона поневоле нарушил статут: о награждении воинов орденом Славы трех степеней. Ошибка была исправлена лишь специальным Указом Президиума Верховного Совета СССР.
     Все стало на свои места. Константин Сергеевич принял орден Славы I степени с честью и достоинством, но не как награду за свои подвиги, а как символ памяти о тех, кто не дожил до победного дня. И в этот момент он почувствовал не гордость, а глубокую грусть. Грусть по утраченным жизням, по невинным душам, по миру, который уже никогда не сможет вернуть.
      Через сорок лет после окончания войны старший сержант в отставке Константин Сергеевич Кудряшов шел красиво по Красной площади. Сердце, давно привыкшее к тишине, вдруг забилось в бешеном ритме. В голове пронеслись лица товарищей, павших на поле боя, их имена, их голоса. Рядом, плечо к плечу, ровным шагом шли такие же товарищи, которые понимали всю его боль, горечь от утрат и потерь, его молчаливый героизм. Ведь быть героем – это не награда, а тяжелое бремя, которое не отпускает даже спустя десятилетия.
   Сейчас наша страна готовиться отмечать 80-летие Победы в Великой Отечественной войне. Это не только историческое событие, но и символ мужества, стойкости и патриотизма советского народа. Победа, которая напоминает нам о цене мира, о важности защиты свободы и независимости Родины.
      4 ноября 2024 года, Кудряшову Константину Сергеевичу исполнилось бы 100 лет. Тому семнадцатилетнему мальчишке из Марьиной рощи, который, несмотря ни на что, остался с большим сердцем и чистой душой, с несломленным духом и неугасимым огоньком в глазах. Тому, чьи подвиги навечно запечатлены в исторических архивах и имя которого золотыми буквами вписано на мемориальном пилоне, расположенном на стене музея Великой Отечественной войны в Москве, среди таких же, как и он, полных кавалеров ордена Славы трех степеней.
      Низкий поклон Вам, дорогие наши ветераны, родные, любимые и близкие люди, которые подарили нам жизнь под мирным небом! Мы всегда будем помнить вас и ваши подвиги! Помнить всех тех советских людей, которые проявили невероятную стойкость и мужество, сражаясь за свою Родину. Помнить, пока бьются наши сердца, сердца наших детей, внуков и правнуков. Сердца тех, кто из поколения в поколение бережно хранит память о тех страшных годах войны, которые унесли жизни ни в чем не повинных людей, оставляя лишь взамен боль, утрату и вечную скорбь.
      За Победу! За Россию! За мир во всем мире! Ура! Ура! Ура!





Фотогалерея

Добавить комментарий

https://www.traditionrolex.com/12

https://www.traditionrolex.com/12