https://www.traditionrolex.com/12
https://www.traditionrolex.com/12
Доля...
№1 (293) январь 2025 г. 305 Творчество К 125-летию Михаила ИсаковскогоВ смоленской губернии, в хате холодной,
Зимою крестьянка меня родила.
И, как это в песне поётся народной,
Ни счастья, ни доли мне дать не могла.
Советские школьники строчки эти опознают, многие даже продолжат, а вот нынешние... Что тут говорить – под корень выкорчевали Исаковского из школьной программы. Ну ладно, здесь, может, название («Дума о Ленине») крамольным показалось, но стихотворение «Русской женщине» («Да разве об этом расскажешь»), например, чем не угодило? В самом деле, подумаешь, что бедная крестьянка Дарья Григорьевна и её потомки не могли дать на лапу кому надо, - вот так и пошло и идёт до сих пор.
Нельзя не вспомнить столетний юбилей Михаила Васильевича, вернее, полное его замалчивание. В центральных СМИ и на ТВ в 2000-м году и «гав не брехав». В очерке замечательного журналиста и писателя Николая Старченко «Расцветали яблони и груши» читаем: «Хорошо помню, как отмечали в Москве 100-летний юбилей Михаила Васильевича Исаковского. Было это 19 января 2000 года, в библиотеке, много лет называемой «Ленинкой». В небольшом зале, но и он был почти пустой, собралось нас всего человек тридцать... И это со всей огромной Москвы-столицы и всей России! Выступавшие с горечью говорили, что так отмечать столетний юбилей великого русского поэта, создателя многих прекрасных песен, в том числе, и знаменитой на весь мир «Катюши», просто стыдно, непотребно и позорно для нации».
Приходилось читать, что в отличие от Центра на Смоленщине юбилей встретили достойно – в родной деревне поэта Глотовке (ныне Угранский район) установили памятный камень. Ой, как здорово, как берегут земляки память и т.п.! Но обратимся опять к очерку Старченко. В конце мая 2012 года он с незабвенным «природолюбом» Василием Михайловичем Песковым навестил Глотовку и «застал там явное, удручающее запустение, характерное, впрочем, вообще для большинства нынешних российских сёл и деревень. ... Мы так и не выяснили точно, сколько же домов живых и зимой: то ли три, то ли пять? Не сразу мы нашли памятный камень, так густо заросла бурьяном тропа к нему. И крестьянский дом за камнем – в катастрофическом состоянии: с выбитыми окнами, печь обвалилась, брусы-перекладины подгнили и порушились… Ещё двенадцать лет назад нам рассказывали, что этот дом стоит на месте той хаты, в которой родился поэт, но есть и мнение, что та старая хата вошла частью, несколькими венцами, в этот дом. ... Что ж, дело для нашей российской практики в культуре весьма не редкое…».
Не меньше «Думы о Ленине» цитировалось в своё время стихотворение «Я вырос в захолустной стороне». Сейчас эта строчка лишь горькую улыбку может вызвать. Откроем любопытнейший документ «Список населённых мест Смоленской губернии» 1904 года. В списке этом, к слову сказать, больше полутысячи страниц. Находим деревню Глотовка Ельнинского уезда в 50 верстах от Ельни. В ней 46 дворов, где проживают 145 душ мужского и 137 женского пола, две «мелочных лавки». Очень немало по тем временам. Так надо учесть, что это практически один населённый пункт с волостным селом Оселье (через речку), где дворов и душ малость побольше. И всё у них общее: и церковь, и школа, и больница, и ежегодная ярмарка 8 сентября. А чего ж, если слышно, как петухи поют в соседних Высоком (46 дворов), Громше (50), Жулях (60). Да ещё «владетельные усадьбы» кругом: Ветитьнево, Любогоще, М. Захарьевское, Ново-Архангельское, Ново-Березовка и др. Вот такое Глотовка была «захолустье», и в очерке замредактора «Рабочего пути» Михаила Великанова «Осенний день Глотовки» (сентябрь 1989) в своё время не без удивления прочёл, что академик, известный литературовед, директор института мировой литературы И.И. Анисимов не просто ровесник Исаковского и наш земляк – а тоже из Глотовки, сын волостного писаря. А в хрущёвские времена приезжал и предлагал помочь односельчанам со строительством дороги заместитель директора Госплана, да местное начальство не озаботилось поиском подрядчика. Теперь дорога есть, а Глотовки нету от слова совсем...
Вот с такими результатами подошли мы к 125-летию поэта. Может, я чего-то недослышал или пропустил, но снова из Центра ничего не слышно. Как некий оскорбительный вызов в 2003 году расценили на Смоленщине широковещательные торжества по поводу 100-летия Матвея Блантера. Нет, мы ничего против любимого россиянами композитора не имеем, но славу и всенародную любовь принесли ему первее всего «песни Исаковского». Однако про Михаила Васильевича на этих собраниях и концертах как бы «забыли». И снова на «Культуре» вспоминают Блантера.
Так в чём же дело? Где истоки и причины очевидного, на наш взгляд, «выкорчёвывания» памяти о поэте?
Здесь надобно вспомнить, что уже первый сборник Исаковского «Провода в соломе», вышедший в столичном издательстве в 1927 году, подвергся разносной критике в печати. Только вмешательство всемогущего Максима Горького остановило эту кампанию и открыло для Исаковского путь в большую литературу. Это отнюдь не означает, что Исаковского все вдруг признали и полюбили. Речь, прежде всего, о литературной элите.
Об этом лучше всего сказал сам Михвас (так любовно именовали его друзья). В годы войны он и многие другие «нестроевые» писатели пребывали в эвакуации в Чистополе Татарской АССР. В одном из писем поэт рассказывает Твардовскому о литературном вечере, устроенном С.И. Кирсановым, Б.Л. Пастернаком и другими «классиками» (так у Исаковского). Михаилу Васильевичу, как и всем остальным, предложили читать только «ранние» стихи.
«...Люди пытались отгородиться от современности, от войны, − пишет он. − Это я особенно остро почувствовал на самом вечере. Публика тоже подобралась «подходящая». Некоторым весьма замысловатым поэтам она аплодировала вовсе не потому, что понимала прочитанное, а потому, что это прочитанное было не теперешним и пр. Но, так или иначе, пришлось выступать и мне. И тут я с горечью вспомнил тот анекдот, который ты рассказывал про себя. А именно: одна девушка спросила подругу – знает ли она поэта Твардовского? И та ответила, как же, мол, знаю – это тот, что пишет про хомуты и вожжи».
«Ну, так было и со мной, – продолжает Исаковский. – Я ведь тоже пишу «про хомуты», и я почувствовал, что здесь, на этом вечере, среди «изящных словес» мои хомуты и оглобли никому не нужны, что выступал я зря. Ушёл я домой крайне огорчённый.
Я рассказал тебе про этот случай, чтобы ты понял то «окружение», в котором здесь приходится жить. Что же касается «хомутов», то, конечно, им я никогда не изменю. И несмотря ни на что, я уверен, что как раз «хомуты», которые так презираются некоторыми ценителями «изящной словесности», важнее, чем многие, может быть, красивые, но пустые слова».
Не стану здесь цитировать ответ Твардовского – он выдержан в духе его замечательного стихотворения, адресованного Михаилу Васильевичу в пору гонений на него за «упадническое» стихотворение «Враги сожгли родную хату»:
Нет, мы многих счастливее
В нашем сборном ряду,
Пусть иные ретивее,
Громче дуют в дуду.
Слава – штука лукавая,
Нам не нужно ничьей.
Бог с ней – с бедною славою
Рифмачей-кумачей,
Усачей-лимузинщиков,
Потребительских душ,
Патриотов-алтынщиков
И новейших кликуш.
1946 г.
Что касается презрения к «хомутам» со стороны «ценителей изящной словесности» (они ныне как раз и определяют, кого нам помнить, читать и почитать) и своеобразного «игнора» Исаковского как поэта с их стороны, то это никуда не девалось с довоенных и военных времён. В журнале «Новый мир», 1967, № 8 (отдельное доработанное издание - 1969 г.) была опубликована большая (50-страничная) статья А.Т. Твардовского «Поэзия Михаила Исаковского». Дабы оценить всю её значимость, надо остановиться подробней на преобладающих настроениях того времени в стане «истинных ценителей и почитателей поэзии». В сборнике Твардовских чтений 2024 г. мы впервые обнародовали отклик на эту статью Адриана Македонова, автора пресловутой гипотезы о «Смоленской поэтической школе». Процитируем здесь выдержку из этого письма к А.Т. от 31.Х.1967 г. (сохранена орфография и пунктуация оригинала):
«.... Исаковского теперь мало читают, по крайней мере в городе, но кажется и в деревне, если не считать обязательного школьного чтения, мало и поют даже. А в «средней» и тем паче в «высшей» писательской среде он вообще не котируется, даже антикотируется. Помню как пару лет назад один ленинградский писатель, заявил мне, чуточку подвыпивши, – «я перед вами преклонялся, а теперь, когда прочел Вашу статью об Исаковском Вами возмущаюсь. Как можете Вы такого хвалить!» Даже покойный А.И. Гитович (поэт, товарищ смоленской юности обоих, рано уехавший в Ленинград; считался наиболее ярким молодым дарованием Смоленска. – П.П.), человек вообще говоря с вкусом широким и хорошим, совершенно чуждый снобизма с трудом, лишь по большой дружбе, прощал мне мою любовь к стихам Исаковского и считал его совсем каким-то примитивным, в лучшем случае – хорошим песенником. Это характерно для современных вкусовых волн, даже для нескольких, из разных источников идущих.
Важно, что именно «Новый Мир», журнал действительно сейчас всеми уважаемый, и что именно ты выступил сейчас со статьей, напоминающей о реальном значении Исаковского, о том, что это – поэт и поэт – настоящий, и потому, конечно, и долговечный».
Чтобы не показалось, что Адриан Владимирович наговаривает на «современные вкусовые волны», напомню один «анекдотец» из нашумевшего «Чонкина» (как раз в это время закончен), автор которого Владимир Войнович вполне может претендовать на представителя упомянутых «волн». Итак: «Некий бдительный товарищ просил обратить внимание на творчество поэта Исаковского. «Слова данного поэта, – писал бдительный товарищ, – в песне „Лучше нету того цвету…“ звучат с пластинок и разносятся при помощи радио на весь Советский Союз, в том числе и известная строчка „Как увижу, как услышу“. Но прислушайтесь внимательно, и вы уловите нечто другое. „Каку вижу, каку слышу“ – вот так звучит этот текст, если прислушаться». Бдительный товарищ предлагал пригласить поэта Куда Надо и задать ему прямой вопрос: «Что это? Ошибка или злой умысел?» Заодно автор письма сообщал, что он уже сигнализировал об этом вопиющем факте в местную газету, однако ответа до сих пор не получил. «Упорное молчание газеты, – делал вывод бдительный товарищ, – поневоле наводит на мысль, не находится ли редактор в преступной связи с поэтом Исаковским, а если находится, то не является ли это признаком разветвленной вредительской организации?» (Добавлю, что в «самиздатовском» варианте и первая строка, «если прислушаться» звучала явно «вредительски»: «Лучше нету того свету»).
Как вам такой «юмор»? Александр Трифонович, например, дорогу «Чонкину», а заодно и его автору в «Новый мир» перекрыл: «Это неталантливо, неумно и неостроумно».
О «хорошей дружбе» великих поэтов-земляков, «сложившейся уже во взрослые годы» (так у Твардовского, которому в этом году тоже юбилей – 115 лет) надо рассказывать отдельно, но не получается обойти её и здесь. Дело в том, что в 1946 году Исаковскому под дачу выделили гектар земли во Внукове. Ему с женой этого показалось много, и Михвас предложил Твардовскому по-братски поделить этот гектар пополам. Так и сделали: построились там и жили по-соседски душа в душу. Много позже А.Т. купил приглянувшуюся ему дачу в Пахре, а внуковская отошла семье старшей дочери. Там Валентине Александровне хорошо работалось и вольно дышалось до самых последних её дней. И вот в ноябре 2019 года она мне пишет: «.... Ваше письмо пришло, когда я уезжала с дачи в Москву, а приехав сразу закрутилась с накопившимися делами. Уезжала в тяжелом настроении. Наследница Мих. Вас. Исаковского <...>, живущая ныне в Ницце, продала большой кусок участка (оставшееся тоже продается). Новый владелец начал с того, что вырубил лес, расчищая площадку для строительства. Я не слезлива, но вот с утра в Москве расплакалась, как та некрасовская девочка Саша, о которой я читала детям. «Сколько тут было кудрявых берез. Там, из-за старой нахмуренной ели, красные гроздья калины глядели» <строчки из поэмы Некрасова «Саша». – П.П.>....Мих.Вас. гулял только на своем участке. Вспомнились и его строки, обращенные к этому лесу последней осенью, перед тем как слег: "И только "до свидания" уже не говорю..."».
Здесь уже корчевание и вырубание памяти в буквальном смысле слова.
Но вряд ли стоило в юбилейные дни начинать статью, чтобы закончить на этой печальной ноте. Думаю, не один я, когда хочется отдохнуть душой, пересматриваю «Кубанских казаков», где главный настрой дают знакомые с детства «Каким ты был» и «Ой, цветёт калина». Сегодня поют «Катюшу» по дороге на Мариуполь необученные «резервисты» в одноимённом сериале об СВО молодого донецкого режиссёра Владимира Аграновича. И не идут из сердца простые, прозрачные, полные собственной волшебной музыки строчки любимого поэта о родной стороне:
Край мой Смоленский,
Край мой родимый!
Здесь моя юность
Когда-то бродила.
Здесь моя юность
Когда-то бродила,
По перелескам
Костры разводила.
В жите высоком
Венки заплетала,
Встречи нежданной
Здесь ожидала.
В дальние дали
Отсюда стремилась.
Где ж она делась?
Куда ж она скрылась?
На снимках: А. Гитович, А. Твардовский и М. Исаковский (1929 г.); М. Исаковский и супруги Твардовские (середина 30-х); М. Исаковский и А. Твардовский на 1100-летии Смоленска (1963 г.)

Автор: Петр Привалов
журналист
Фотогалерея
https://www.traditionrolex.com/12
https://www.traditionrolex.com/12
Журнал Смоленск
Интернет-портал областного журнала "Смоленск" об общественно-политической, экономической и культурной жизни региона.
Возрастная категория сайта: 16+
© 2006-2025
«Журнал Смоленск» Главный редактор ежемесячного журнала Владимир
Коренев.
Все права защищены. Копирование и использование полных материалов запрещено, частичное цитирование
возможно только при условии гиперссылки на сайт www.journalsmolensk.ru.
Администрация сайта journalsmolensk.ru не несет ответственности за содержание комментариев.
Добавить комментарий
Правила добавления комментариев