НА ВСЕХ СВАДЬБАХ ЖЕНИХ

Некоторые светила от литературы Смоленскую поэтическую школу обозначают аббревиатурой СПШ, и поневоле возникает образ ППШ – пистолета-пулемёта Шпагина времён Великой Отечественной войны (ВОВ).

В последнее время аббревиатурой стали обозначать и образ одного известного смоленского журналиста, называя его просто – ВВК.

Уж не тот ли это ВВК, о котором говорят: «на всех свадьбах жених, на всех поминках покойник»? Он самый! Всегда норовит быть в центре, и на снимках, обильно выкладываемых в Интернете, он всегда центровой: всё внимание должно быть обращено только на него!

Правда, считая себя поэтом, он не столько продолжает СПШ, сколько подрывает ее своими поэтическими опусами. Зато активно и даже рьяно пропагандирует поэтов этой школы, видимо, мечтая заполучить литературную премию хоть одного из них. Пока одного, а там глядишь, и другого, и третьего.

Себя он позиционирует как известный смоленский мастер слова, как своеобразный художник слова, известный уже всей России, автор то ли 25, то ли уже 30 книг, в разных источниках по-разному. Приписывание себе различных литературных заслуг – это его привычное дело. Он и лауреат какой-то фантомной премии им. А.Мишина, пожалуй, единственный, и лауреат Булгаковской премии, которую учредила «Медицинская газета». Понятно, что это местечковая премия, учреждённая по инициативе самого ВВК, чтобы таким образом за уши притянуть себя к имени выдающегося писателя Булгакова, напоминая одного из персонажей его сатирических книг. Он сотрудничает с «Медицинской газетой».

А одно время объявлял себя корреспондентом «Литературной газеты», когда её редактировал Юрий Поляков, но дальше какого-то анонимного анекдота о Викторе Смирнове у него дело не пошло.

Вместе с тем ВВК - председатель созданной по его инициативе то ли гильдии, то ли лиги писателей-врачей России, хотя сам врачом никогда не был. Только где и как работает эта лига, сведений найти не удалось. Кое-кому объявлял он себя и председателем «классического Союза писателей». Что у нас – и такой уже имеется?

С учёным видом знатока любит принимать он участие во всех писательских мероприятиях, что проводятся в Смоленске, да и в Москве бывать не прочь.

Словом, личность он в литературных кругах весьма заметная. И всегда любит быть на виду, в центре внимания. Правда, критики не любит, а кто её любит, особенно сейчас?

В журнале «Смоленск» немало внимания было уделено этой амбициозной творческой личности, ряд статей и заметок были посвящены ему и оценены по достоинству некоторые из его произведений. Но как же этого мало для автора 30 книг!

Правда, книги его пришлось разыскивать. Их можно найти в библиотеке им. А.Мишина, там стоит целая выставка с его книгами. Правда, большинство из них напоминают больше брошюры, чем книги.

Особое внимание обращают на себя его поэтические сборники. Известно, что ВВК считает себя большим сложившимся поэтом и интенсивно выпускает сборники один за другим. Раскроем «Вишнёвую погоду», заголовок этой книге дало стихотворение, которое названо так же.

Июль. Звонок. Велосипед.

Вихрёвые педали.

Июль. Друзья. Велосипед.

Рыжее солнца дали!

Июль. Любовь. Велосипед.

И ветер полон страсти!

Июль. Глаза. Велосипед.

И Настя, Настя, Настя!

И так на протяжении 14-ти строф «велосипед» рифмуется с «велосипедом». А что – поэтическое новшество! И детали вкусные и непривычные: «асфальт – нежнее теста», «рыбак, поющий… оды!»… 

Июль–душман! Велосипед.

Вишнёвая погода!

Июль. Наждак. Велосипед.

Жара какого рода?

Июль. Костёр. Велосипед.

Веснушки выгорают.

Июль. Тростник. Велосипед.

… Я вновь в тебя ныряю!

Не уточнено только, ныряет он в свою Настю прямо с велосипедом или без? Стихотворение о любви, а кажется, только о велосипеде – как об орудии любви.

Ну, возможно, таков творческий имидж, несколько клоунадный у автора. Поэтому не будем предвзято относиться к творениям его ума и рук. Только стихи вообще-то должны идти больше от души, чем от ума, а если только от ума, это уже отдаёт графоманией.

Ну, постараемся отыскать и что-то душевное, выстраданное автором. Тема Соловьевой переправы явно волнует его. Не одно стихотворение он ей посвятил. И вот как начинается одно из них, наиболее эмоциональное и зримое:

У весла не бывает пота,

Но ведь пашет, пашет весло –

Налегает на вёсла рота,

Обливается потом рота:

– Крепни, ратное мастерство!

Только почему-то первые строчки о весле как-то не стыкуются со следующими о роте. Получается, пашет одно весло, а обливается потом вся рота (и у неё свои вёсла). И тут очевидно, что автор сам не был участником того действа, которое он описывает. Не зря и стих заканчивается такими строчками:

Обливается кровью рота,

Славя матом своё ремесло!

В такие роковые минуты только и дел у бойцов роты, чтобы нецензурно «славить своё ремесло». Да и такие финальные слова могут просто оскорбить тех, кто реально участвовал в боевых действиях. Пускай правда жизни, когда льётся пот и кровь, бывает далеко не эстетична, но об этической стороне автору нельзя забывать.

Сегодня у многих поэтов пошла тенденция писать стихи о войне, олицетворяя себя с героями тех боёв, но при этом почти все забывают об ответственности поставленной задачи. И в данном случае читатель вряд ли поверит тому стихотворцу, который лично не пережил ни минуты боя.

Вот и образ «весла» у этого автора начал довлеть над образами солдат–героев, кочуя из стихотворения в стихотворение.

А берег песчаным рылом

Встречал немудрёный фрегат,

Давился сырою рыбой,

Но как же был пращур рад,

Что править веслом он может,

Что роет веслом песок,

Что чешет… лопатой (!) рожу,

Что… Что-то стучится в висок!

Конечно, обращаясь к теме Соловьёвой переправы, нельзя не вспомнить знаменитую главу «Переправа». А.Т.Твардовского из «Василия Тёркина» И здесь у ВВК как раз есть стихотворение, посвящённое ему, названное «Памяти А.Т.Твардовского». Оно из четырёх строф, приведу первую и последнюю:

Время шагает бойко и скоро –

Шестьдесят снегов! Но я проник

В даль и в память, в мураву и порох.

Тому свету влез за воротник!

_ _ _

И теперь, когда в прощальной лодке

Подбиваю я годам итог,

Что останется в сухом остатке?

… Снег молчит…

Но знает,

          знает Бог!

Конечно, такие стихи оставляют впечатление полуслучайного набора слов, кое-как притянутых за уши, «за воротник» одно к другому. «Тому свету влез за воротник», – автор то ли не чувствует комизма этого неуклюжего словосочетания, то ли умышленно измывается над русским словом (что характерно для его стихотворчества и из других примеров), явно не чувствуя ответственности за слово, как её чувствовал Твардовский. Вряд ли самого Твардовского такое стихосложение устроило бы.

В конечном итоге, авторское глумление над словом оборачивается глумлением над самим собой. Это видно и на примере  стихотворения ВВК о писателях в 30-е годы с финальной строчкой «И Сталин трубкою дымит», где одна деталь, один образ – «грачи черней навоза» – перевешивает всё стихотворение, придавая его настроению глумливость и самопародийность. Этому образу придана здесь такая значимость, как будто ничего чернее навоза на свете не бывает. И вот так во многих своих стихах автор как бы дёгтем обмазывает свои ворота.

Нельзя сказать, что он чужд патриотизма, но в его стихах гражданского звучания просто удручают искусственные и натужные интонации. В стихотворении «Вечный огонь» он приказывает огню:

Рваным всполохом – Вечным всполохом –

Трепетать, Огонь, трепетать!

Огонь и без того трепещет, и Вечному огню от автора диктуется явно надуманное напутствие или подстёгивание. Этого автор, может быть, и не видит, но со стороны это бросается в глаза.

И создаётся такое ощущение, что у самого автора не развит поэтический вкус, ему постоянно изменяет чувство меры, причём самому ему кажется, что все ему завидуют. А обзавидоваться-то и нечему!

Завистники были, есть и будут,

Ведь вызывающ так талант, что зависть будит.

А что талант? Его фигуры не убудет!

Конечно, нельзя не согласиться со второй строчкой, да только «фигуры» у таланта «не убудет» – такое слововыражение вряд ли вызовет зависть, как и абсолютное большинство всех его стихосложений.

У ВВК есть книга хайку (хокку) «Семнадцать слогов», где на эту же тему есть такой перл:

Гений. Салон. Яд.

Зависти плоть – толпа. Честь.

Зрак пистолета.

Как видим, набор безОбразных слов.

Есть и такое у него лирико-философское трёхстишие-хайку о любви.

Выбери меня.

Любовь. Контрудар. Ревность.

Страсти-и-и. Конём ход!

А вот о своём месте в литературе:

Поэт. Прозаик.

Я – Эгоист для людей.

Литература.

Вполне самокритично.

И таких порядка ста хайку на протяжении всей стостраничной книжки.

Автор не без претензий на философскую мысль и проповедует своё «образомыслие», к характерным принципам и чертам которого читатель, читающий эту статью, пожалуй, уже подготовлен. И об этом у ВВК есть такое стихотворение:

Образомыслие – кредо поэта,

Слово живое – только в строке.

Искренность строя – правда поэта:

В сердце,

      в глазах,

           в приговоре,

                        в руке!

Только что-то не видно у него ни живого слова (даже «только в строке»), ни искренности, ни лиричности, а характерное нагромождение зачастую несуразных слов и строк ради их количества и пущей важности.

И целые страницы отведены стихам из нескольких строк такого плана:

Ах, солнца луч, соперник мозга,

Ты образ будишь.

И мой тост: «За солнца розги!»

«Мозга» много, а души-то и нет. Поэтому автор может позволить себе такое выражение как «Фреза, взрезающая душу» и вынести в заголовок одной из своих статей.

Или так ещё у него о душе в таком же коротком стихе:

Как сладок грех! Но, покаянье,

Мне мускул души укрепи,

Чтоб жизни постичь расстоянья!

Согласитесь, все эти словесные упражнения с различными формалистскими  ухищрениями оставляют впечатление, что автор пребывает в состоянии постоянного ученичества, начитавшись не столько стихотворений смоленских классиков, сколько различного рода авангардистов и постмодернистов.

Не пора ли давно уже понять, что все эти вольные или невольные манипуляции с русским словом – это тенденция русофобствующих либералов, коверкающих русский язык, чтобы аннигилировать его. Для продолжателей же дела Исаковского, Твардовского, Рыленкова, (а ВВК на мероприятиях, посвящённых им, тоже всегда впереди), такое обращение с русским словом просто недопустимо. 

Заявляя о себе как крупный литератор и мастер слова Смоленщины, автор не научился идентифицировать себя с реальным положением вещей, не видит всего того комизма ситуаций, куда он сам себя нередко загоняет и любит провоцировать других следовать его инициативам.

А всем нам не стоит забывать, что активная общественная деятельность только тогда даёт положительный эффект, когда в основе её – взвешенная личностная позиция по-настоящему талантливого, одарённого человека, творца, а не имитатора, озвучивающего пустоты, производителя словесной требухи, работающего на показуху.

За сим, с надеждой на появление на родной земле истинных продолжателей Смоленской поэтической школы,

Ваш Макар Зацепин.