Оторопь

                                               Июль – душман! Велосипед.

                                               Вишневая погода!

                                               Июль. Наждак. Велосипед.

                                               Жара какого рода?

Судя по всему, мужского рода. Если июль – душман, а это враг, противник.

От противника надо прятаться в укрытии.

                                               Июль. Тростник. Велосипед.

                                               …Я вновь в тебя ныряю!

Воистину. Заберемся в камыши, страстью тешась от души. Страсть обуревает сластолюбца и в малиннике, и в ремонтном ангаре, а не только в болоте.

                                               И страсть, и малина, и ветер,

                                               Сивухи густой перегар,

                                               И зимнего бала конфетти,

И гулкий ремонтный ангар…

Пить надо меньше, тогда не покажутся «на небе прически лохмаче», тропинка – гипертрофированной тропиной, пляж - решетом творога… Тогда не будет одолевать "в черепе - хруст мозговых пружин». И не родится в больной голове ужасное умозаключение, что мир гордится протухлым. Диагноз читается между строк.

                                               Философской простоте ночи

                                               В порядке вещей сознанье курочить.

Не спит страдалец, мается. Галлюцинаторный недуг подкосил. От опасности «самолечения» сам себя предостерегает.

                                               Хоть черно в душе –

                                               Не кури анаши…

Читатель у него раскоряченный. Вот уж, действительно, нелегко сохранить нормальное положение под грузом авторской пошлости и хамства.

Великий и могучий народ получает от борзописца унизительную характеристику.

                                               Но плавал народ по рекам.

                                               Рулил народ по воде,

                                               Не знал, что зовут человеком,

                                               И вшей давил в бороде.

Этим ли прославились наши предки или величием трудов благочестивых, мудростью и силой духа? Ответ очевиден.

И современная действительность в меланхолическом описании совсем безрадостна.

                                               Везде - тревоги и конфликты,

                                               Кругом сюжеты черных драм,

                                               Пылают дачи, взрывы в лифтах –

                                               Страстей – на тонну, ласки – грамм!

Бездарь любит присоседиться к истинному таланту. Делает, например, посвящение оригинальному и самобытному поэту Валентине Белоусовой. Очевидно, рассчитывая на принцип: скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

Но и тут уровень интеллекта автора вполне проявился. Утверждает, что жизнь «поглощает бытием». А в словарях написано, что бытие – это и есть жизнь, существование, Вино не бывает крапленым, что абсурдно по сути, а бывает крепленым. Неточность словоупотребления на каждом шагу.

И что это за образ такой - грохочущий трамвай, который подогнала жизнь. «И ехать нам в нем суждено», - сетует незадачливый «пассажир». А как же велосипед? Вполне комфортный транспорт. И по совместительству колыбель любви и страсти. Немеркнущий символ вишневой погоды, жары и умопомрачения.

Обуреваемый стихоманией, автор сборника тарабарщины как бы оправдывает свое болезненное стремление к писанию стихов.

                                               В храме моей души

                                               Ангел целует Букву,

Молвит: - Пиши, пиши!

Хочется ведь пустопорожнюю дребедень наделить целесообразным смыслом. И потому делается попытка заручиться именем Бога, который определяется в закройщики. Сам же процесс постижения поэтического мастерства уподобляется портняжному ремеслу.

И вот вам кафтан, шитый белыми нитками, то бишь откровенно грубая продукция подмастерья, оказавшегося не в своих санях.

                                               Весло – продолженье руки,

                                               Перо – продолжение мозга,

                                               Судьба загибает крюки,

                                               А лист – принимает дозу

                                                           Стихов.

                                               Но мысль так противится рифме,

                                               Что истина кривит душой,

                                               И с виду упругие строки

                                               Затем повисают лапшой

                                                           Под времени взглядом.

                                               Играя в словесный футбол, поэту

                                                                       лукавить позволено,

                                               Но в крайнем катрене скажи,

                                               Что мусор и перхоть – уволены,

                                               И корки сдираешь со лжи,

                                                           Сути слова трепет обнажая!

Прямо оторопь берет от дозы и лапши, от мусора и перхоти, от сдираемых корок – от всей этой омерзительной безалаберщины, что льется, как из ушата, на «раскоряченного читателя».

Фотогалерея