Недавно на железнодорожном вокзале встретил свою однокурсницу. Она провожала на поезд дочь Ирину. И так совпало, что наши места в вагоне оказались рядом.
Ира оказалась удивительно интересным собеседником. Она страстно любит футбол, читает массу футбольных газет и журналов, находит на сайтах Интернета самую разнообразную информацию.
Мы обсуждали перипетии прошедшего чемпионата мира. Девушка засыпала меня именами футболистов, детально разбирала репортажи футбольных комментаторов. Многих критиковала, причем, не огульно, а со знанием дела, называла и любимых комментаторов – Гусева, Уткина…
А я возьми, да спроси: знает ли она, кто такой Вадим Синявский. И с ужасом узнал, что это имя ей не знакомо…
Это не укор замечательной девушке, которая, в отличие от многих своих подруг, имеет такое вроде бы не женское хобби – футбол. Из тысяч людей вряд ли найдется даже один процент тех, кто имеет такие энциклопедические знания о футболе, как моя попутчица. И тем не менее – о Вадиме Синявском не слышала…
Так что это упрек нам, журналистам, краеведам, организаторам спортивной работы города и области, руководителям властных структур, что в Смоленске остался незамеченным юбилей великого кумира многих поколений советских людей, что память о знатном земляке не увековечена в его родном городе…
О юбилее В.С. Синявского я, например, узнал совершенно случайно, вычитывая гранки «Календаря памятных дат» для августовского номера журнала. Больше нигде даже упоминания об этой исторической дате не встречал. Несправедливо! Обидно! Возмутительно!
Надеюсь, краеведы найдут в архивах материалы о смоленских корнях Вадима Синявского, власти увековечат память о знатном земляке установкой мемориальной доски, школьные учителя включат имя великого спортивного комментатора в ряд земляков, о которых их воспитанники должны знать. А эта статья, в подготовке которой использована стенограмма телепрограммы «Золотой пьедестал» телеканала «РТР-Спорт», пусть послужит началом будущих публикаций о кумире наших дедов и отцов.

Наум Дымарский: Синявский – это легенда в спорте. Он уже был легендой в далекие послевоенные годы, когда вместе с московской командой «Динамо» совершал турне по Англии. Репортажи Синявского слушала вся страна. Не было телевидения, были эти черные тарелки-громкоговорители. Он так рассказывал, как будто вы видите воочию происходящее, присутствуете на трибуне.

Владимир Маслаченко: Бытовало такое расхожее мнение: да уж ладно, он там сочиняет. Однажды Вадим Святославович действительно сказал: «Я могу даже не видеть игру, вы мне только скажите, когда забивались голы, и я вам нарисую тайм любой, а хотите и два». Это человек был удивительного футбольного интеллекта. И что еще интересно, я не знаю, откровенно говоря, кто придумал позиции игроков на радио, но вся страна знала: левый полусредний – инсайд, где правый, где центральный нападающий, два полузащитника, три защитника и обязательно вратарь, крайний нападающий и т.д. И точно представляли себе картину.

Нина Еремина: Когда я на радио пришла, представлять мне его не надо было, я его до этого даже не видела, но услышала голос – Вадим Синявский… А он так спокойненько мне говорит: «Здравствуйте, Ниночка». Я была просто поражена, что он в лицо знает спортсменов…

Марина Синявская: Мы сели в такси, и вдруг у шофера в лице появилось что-то детское, глаза загорелись: «Простите, Вы не Вадим Синявский?» И дальше шофер в эйфории вел машину. Вот это я запомнила. Не понимала, что такое Вадим Синявский. Для нас он был отец.

Владимир Маслаченко: Сегодня, когда мы слышим, как работают в эфире, например, латиноамериканские комментаторы, мы поражаемся той энергии и напору, с которыми они ведут репортаж, как они на протяжении минуты могут распевать одно слово. В таком случае у Синявского практически не было эмоций. Он ведь работал в эфире без всяких там модуляций. При взятии ворот он просто говорил: «Гол». Но когда он говорил «гол», страну наполняла фантастическая энергетика. Впервые я услышал репортаж Синявского и как зачарованный остановился на небольшой площадке в парке в Кривом Роге, где как раз находился стадион «Спартак» и где я пропадал с утра до ночи, сутки. Он рассказывал о матче с участием бакинского «Нефтяника» - о классе «Б» рассказывал. Я не представлял себе класс «Б», не представлял себе бакинский «Нефти», но я был очарован тембром голоса и эмоциональным пересказом чего-то там происходившего.

Он пришел на радио в конце 20-х годов прошлого столетии и был первым во многих начинаниях, к которым слушатели быстро привыкали. Он как человек неординарного мышления сразу понял, что радио – это необыкновенная сила, это колоссальный эффект воздействия. Он понял, что голос может стать общественным и социальным явлением, репортажи с первых физкультурных праздников, парадов, матчей, даже утренняя гимнастика – это тоже был Синявский. Первый профессиональный комментатор, человек, который закладывал завтрашний день для тысяч его будущих коллег.

Наум Дымарский: Да, он был первый. В 1929 году он провел первый репортаж о футболе. Люди еще не представляли, что по радио можно передавать футбол. Но и до этого он был в эфире, была радиостанция имени Коминтерна – предвестник первого канала. На нем он вел уроки утренней гимнастики. И знаете, с кем он вел? – С Ольгой Сергеевной Высоцкой, впоследствии народной артисткой СССР, первым диктором. От которой пошли все ее ученицы на телевидении и радио.

Владимир Маслаченко: Он не стеснялся того, что это может быть профессией, между прочим, в наше то самое в высшей степени суровое время, когда труд человека в большей степени ценился по произведенной продукции конкретно на душу населения. Театральная жизнь – это с незапамятных времен как сама жизнь на земле. А вот эта профессия появилась у нас вот только-только. И он был по сути дела пионер своего дела. И нам безумно повезло в нашей стране, конкретно в Советском Союзе, что началось все именно с него, с такого потрясающего образца. Я бы сказал даже, в этой области – с гения.

С первых дней войны его голос стал звучать в эфире. Спецкор «Последних известий» воевал, именно воевал на Калининском и Степном, Донском и Брянском, Ленинградском и Западном, Белорусском и Украинском фронтах. Передовая заменила комментаторскую позицию. По его репортажам с нетерпением ждали начала футбольного матча.

Наум Дымарский: Мало говорят, к сожалению, о том, что он мужественный человек. Как он воевал! На его руках убили оператора, который с ним на войне был.

Мария Синявская: Он очень не любил вспоминать войну. Только когда несколько раз присылали стенографистку из радиокомитета, он что-то надиктовывал – небольшие кусочки. Он войну не любил вспоминать, хоть прошел ее с первого дня ровно до 10 августа 1944 года – дня его рождения. Ему прислали на фронт телеграмму о том, что принято решение о проведении чемпионата СССР и что вести, естественно, будет он.
В осажденном Севастополе военкор Вадим Синявский потерял глаз. Это было в марте 1942-го. А летом того же года он вновь отправился в Севастополь. Дальше был Сталинград – победа, после которой германские войска стали откатываться к границе. Синявский стал едва ли не единственным журналистом-свидетелем пленения фельдмаршала Паулюса. Только героем войны никогда себя не считал.

Юрий Синявский: Они еще с одним журналистом были допущены в землянку Паулюса. У отца было хобби – он любил значки (это передалось по наследству мне) и любил пепельницы. Так вот, войдя в землянку, он увидел, что на столе стоит алюминиевая пепельница Паулюса. Своему напарнику говорит: «Давай сделаем так. Я сажусь и шинелью ее накрываю, а ты из-под шинели ее берешь спокойно». Все так и сделали. Когда они вышли, отец спрашивает, а где пепельница. – «Какая пепельница?» Пепельница исчезла.

Когда в 1945 году было принято решение о турне московского «Динамо» в Англию, вопрос о комментаторе не стоял: было понятно, - Синявский. Так что он и автор первого репортажа из-за рубежа. Синявский прекрасно осознавал, что даже если наши проиграют, впечатление у слушателей должно быть абсолютно противоположное. Кстати, мало кому известно, что по возвращении Синявский ночь провел на Лубянке под арестом, но никому до конца дней своих так и не сказал, почему. Каково, кстати, человеку с одним глазом было комментировать первый матч в Лондоне, когда туман стоял стеной?!

Наум Дымарский: Ничего не видно – пелена тумана, а зрители ничего не знают, что происходит. Гром, свист. Пробегает рядом защитник Семичастный Леонид. Он ему говорит, закрыв микрофон рукой: «Мысей, что случилось?» в ответ: «Хомо взял». – Это значит, Хомич взял. И звучит в эфир: «В великолепном прыжке Алексей Хомич только что взял мертвый мяч». Полной фантазии репортаж. Но люди воспринимали, потому что это говорил Синявский.

Именно потому, что это говорил Вадим Святославович Синявский, люди верили, что Хомич – это тигр, и совсем не потому, что так его называли англичане. Известно, что прозвище это было подхвачено англичанами со слов Синявского. Это был триумф футбола на родине футбола. И триумф спортивного комментария по формированию победы и в войне, и в игре.

Юрий Синявский: По-моему, уже в конце турне им устроили прием. Это был даже не ресторан, а что-то типа пивного бара. Там все расслабились, немного подогрелись. Отец сел за пианино. Он задумался, а что же им сыграть? Вертинского они не знают, Лещенко тоже. Они знают «Катюшу» и, может, «Стеньку Разина». И он 30 минут исполнял две эти вещи, но в совершенно разных ритмах – вальс, танго, фокстрот.

- Внимание! Говорит Москва! Наш микрофон – на московском стадионе «Динамо». На трибунах болельщики команды ЦДКА приветствуют своих любимцев – Всеволода Боброва, Григория Федотова. А это динамовцы – Лисицын, Хомич…

Уже нет среди нас большинства из тех, кто слушал эту послевоенную радиотрансляцию, как и репортаж Синявского, когда он начал его такими словами: «Сегодня прекрасная погода, и я болею за московское «Динамо». Если бы он сам не обмолвился, болельщики никогда бы о его страсти не узнали. Потому что догадаться из комментария об этом было невозможно. Всегда корректный Синявский не мог ни при каких обстоятельствах обидеть поклонников другой команды. Это было кредо, если хотите, жизненная позиция.

Мария Синявская: Он никогда не позволял себе даже проявить хоть какие симпатии к «Динамо», за которое он болел жутко совершенно, страстно. Его всегда раздражало, когда он слышал, что комментатор болел за какую-то команду. Я часто задавала ему один и тот же вопрос: «Пап, а за кого ты болеешь?» А он мне отвечал: «Я болею за красивую игру».

Владимир Маслаченко: Его пристрастие к московскому «Динамо» не столько ощущалось, сколько об этом все знали. И все это воспринимали. И, может быть, он как раз был критиком – но не огульным, а корректным, сверхкорректным. Тем не менее, зная, что он болельщик московского «Динамо», однажды это обронив, уже его так и воспринимали.

Синявский принадлежал к той категории людей, которых принято называть настоящими русскими интеллигентами. И дело не в том, что он был необыкновенно одарен от природы и сумел реализовать свои таланты. А дело скорее в том, что история его семьи неразрывно связана с историей нашего государства, по крайней мере, трех последних столетий. Ведь интеллигентность на пустом месте не возникает.
Он родился в Смоленске в семье, в которой всегда царил культ любви к искусству, к русскому языку, в семье, в которой русская кровь была смешана с польской. – Савины, Будниковы, Синявские, Третьяковы. Люди, гордившиеся своим происхождением, вне зависимости от сословий, гордившиеся своей страной.
Вадим Святославович рано остался без матери, и отец долгие годы не женился, чтобы не травмировать душу ребенка, и воспитывал сына как честного гражданина, неподкупного и образованного человека.

Мария Синявская: Он мог вспылить, мог быть резким. Он терпеть не мог блат. Он признавал только дружбу. Я запомнила на всю жизнь случай – а папа умел сказать один раз, чтобы ты запомнила на всю жизнь. Посколько Большой театр для нас с братом был местом святым, мы туда часто ходили, в основном с мамой, один раз я, заслышав, что там новый спектакль, попросила: «Папа, папа, достань билеты в Большой театр!» Он на меня рявкнул – просто, тихо, не повышая голоса, но рявкнул: «Я достать ничего не могу. Я могу только купить».
И это тоже черта интеллигентного человека. То, что было по происхождению и по воспитанию заложено в него, он старался передать детям в силу возможности. Но времени всегда было мало: работа, работа и еще раз работа. И всегда требовал внимательного отношения к слову, которое ведь и ранить может. Он-то знал силу слова, как никто другой.

Юрий Синявский: Очень строг был к русскому языку. Сам владел великолепно русским языком и очень строг был к людям, которые ошибались. Вот я сказал один раз: «Он мне позво’ нит». Отец мне сказал: «Зво’ нит звонарь». Все, для меня это был урок.

Наум Дымарский: Он был эрудированным человеком, великолепным музыкантом. У него был замечательный музыкальный слух. Он садился за рояль и творил. Он был потрясающе разносторонним человеком – не только спорт, футбол. Хотя и стал знаменитым благодаря своему спортивному репортажу.

Владимир Маслаченко: Он пользовался колоссальным влиянием и колоссальным авторитетом среди спортсменов – всех без исключения. Потому что был с большой буквы Популяризатором спорта, футбола. Видами спорта люди начинали заниматься благодаря рассказам Вадима Синявского.
Конечно, в нашей памяти Вадим Святославович Синявский остался в основном как футбольный комментатор. Но как увлеченно он работал во время соревнований борцов, боксеров, велосипедистов, штангистов, шахматистов, конькобежцев?! Он просто чувствовал спорт необыкновенно. Он работал с такой любовью, с такой отдачей, с таким уважение к тем, кто его слушает! Ведь он же выжигал себя до дна души.

Владимир Маслаченко: Он рассказывал не просто владея словом, а сердцем и душой.

Наум Дымарский вспомнил, как он длительное время обивал пороги, чтобы на стадионе «Динамо» хотя бы установили табличку: «Здесь работал Вадим Синявский». Никому до этого не было дела: другое время, другие интересы и мини-герои. И никто не хочет задуматься и вспомнить, кто был первым. Коллеги-журналисты! Это и нам с вами укор.
Он уходил из жизни в полном разуме, умирая от рака языка. Ирония судьбы великого комментатора…
О нем не снимают фильмы и не пишут статьи. Книга Гарольда Сенкевича «Вадим Синявский – певец футбола», пожалуй, приятное исключение. А ведь он был популярнее самых популярных политиков. Но его именем не названы улицы и стадионы. Даже памятника на могиле нет. И пусть самый главный памятник он соорудил себе при жизни, но все-таки… Тем более, что памятник давно готов, но просто нет денег, чтобы его установить. А новых Третьяковых на горизонте не видно, как, впрочем, и новых Синявских…
В подготовке публикации использована стенограмма
телепрограммы «Золотой пьедестал» канала «РТР-Спорт».


 

Когда в 40-е, 50-е, да и в 60-е годы прошлого века по радио раздавались слова: «Внимание! Говорит Москва!», все болельщики, от мала до велика, примыкали к репродукторам. Они слушали голос, который рассказывал о спортивном соревновании, голос, который знала вся страна, голос великого комментатора. Сегодня журнал «Смоленск» этой публикацией хочет воздать должное легендарному и несравненному Вадиму Святославовичу Синявскому – нашему земляку, родившемуся в Смоленске 100 лет назад.