Областное цензурное управление при социализме
называлось интеллигентно: «Обллит». Много
глупостей там делалось. Особенно меня умилял
поиск диверсии в математических формулах, при
этом требовалось дать справку, что в твоей
статье не содержится никаких научных открытий
(?!). И все же...
Много слез было пролито
на пороге обллита.
Сгинул, канул обллит –
весь народ мочой облит.
***
То и дело слышишь: «У меня два высших
образования!». Может быть, два диплома?
***
В учебнике по психологии нашего профессора С.
отмечается своеобразное воображение студента,
сказавшего, что кентавр состоит из конины и
человечины. И здесь же автор поясняет, что «в
реальности у кентавра голова человека и туловище
лошади». И чего только не повидал профессор!
***
Когда в детстве мне сказали, что монументальная
резьба «МПС» на деревянных вокзальных диванах
означает «Министерство путей сообщения», я не
поверил. Какое же это министерство? Это
скамейка! И я придумал логическое толкование
этих навязчивых трех букв: «Места пассажирам
сидеть».
***
Супруги-доценты, покидая здание университета и
встретив в дверях ректора, доложили, что сегодня
они «вместе кончили».
***
Сидишь, бывало, в годы перестройки на
партсобрании, слушаешь ретивого оратора и
думаешь: «Что ж ты выпендриваешься? Ведь
летать-то не можешь!» И так хочется вместо
полагающейся поддержки инициативного болтуна
просто рассказать анекдот про медведя с сорокой
из самолета:
«Сидит сорока и клювом по иллюминатору «тук-тук,
тук-тук».
– Сорока-сорока, что это ты делаешь? –
спрашивает медведь.
– Выпендриваюсь.
– И я хочу, – сказал медведь. Да как долбанет по
иллюминатору, что и самолет развалился.
Падает медведь, а удивленная сорока подлетает к
нему и спрашивает:
– Медведь, ты что, летать не умеешь? А чего же
ты тогда выпендривался?»
***
Как-то вроде и неудобно вспоминать такое, но
ведь из песни слова не выкинешь. В начале 80-х
была какая-то волна гастролей знаменитых
артистов не просто в город, а в трудовые
коллективы. Выдающиеся артисты выступали и на
институтской сцене. Но в каком виде, после какой
мертвецкой пьянки их к нам приводили! И что они
вытворяли!
Всенародно любимый популярнейший артист кино Л.
смешил студентов и профессоров тем, что
четвертинку водки пытался засунуть вместо
кармана в ширинку. Особая интрига для публики
была в том, чтобы понять, играет он это или
действительно пытается спрятать бутылку.
***
Почти все (замечательные!) врачи
костно-туберкулезного санатория, в котором я
лежал 3 года, были сами хромыми или
горбатенькими. Анекдоты, как известно,
настойчиво утверждают, что подобное
распространено и в психиатрии.
***
Моя приятельница, бывшая смолянка, прислала
ностальгические стихи о Смоленске, где с любовью
вспоминается и «Блоньи сладостная тень», и
«трофейный бронзовый олень», и Днепр, и
Никольские ворота, и угол «под часами». Увы!
Теперь это совсем другие места.
О, Блоньи сладостная тень!
Как из горла? там пьётся много.
Трофейный бронзовый олень
нередко там с отбитым рогом.
Невзрачно все вокруг Днепра,
грязны Никольские ворота,
а «под часами» до утра
идет с девчонками «работа».
***
– Поедешь в Министерство к Колыхаловой. У нее в
углу свалены отчеты вузов. Изучишь их, –
напутствовал ректор первого проректора, – и
составишь наш отчет, да так, чтоб Колыхалова в
нашу сторону заколыхалась.
***
Начало ноября. Выпал первый снежок. С удивлением
наблюдаю, как моя соседка по даче профессор С.
задумчиво ходит по огороду с лопатой в руке.
Увидев меня, молвит:
– Где-то здесь должна быть картошка. Не пора ли
ее выкопать?
***
Помидоры в огородах послевоенной деревни не
краснели. Не было никаких теплиц, да и о сортах
никто ничего не слышал. Были просто помидоры. А
дозаривались они в валенках на печке. Прибежишь,
бывало, из школы, и – на печку, валенки трясти.
А вдруг выкатится хоть один красный!
***
– Преподаватель прекрасно владеет материалом и
умеет его интересно преподнести, – анализирует
лекцию доцента С. профессор П., – и это
порождает у него такую самоуверенность, что
сегодняшнюю лекцию можно признать только
неудовлетворительной и совершенно бесполезной.
|
|