В начале августа главный редактор журнала «Смоленск» показал мне статью А.Королёва, которую готовил к печати в сентябрьском номере журнала «Смоленск». Так как статья практически полностью «посвящалась» мне, я напросился на комментарий. Прежде всего хочу поблагодарить Главного редактора «Смоленских холмов», что не оставили без внимания мои публикации. И за то, что Вы единственный из смоленских журналистов, кто, пусть в косвенной форме, мимоходом, но высказался в защиту майского номера журнала «Смоленск», пристыдив своих коллег журналистов. Психологи установили, что наибольшее раздражение возникает у человека в тот момент, когда он сталкивается с ситуацией, которую не может понять и не способен объяснить её себе. В такие моменты лучше не взвинчивать себя, увеличивая раздражение, а постараться забыть о раздражителе, или найти приемлемое объяснение, после которого приходит относительное спокойствие. Для меня, например, Ваше выступление явилась полной неожиданностью. И чтобы удержаться от ответной грубости, я объяснил себе, чем вызвана Ваша столь напряженная реакция, и пришёл к заключению, что Вы с большим удовольствием выполнили чей-то заказ, демонстрируя исключительную преданность заказчику. Или сочинили всё это по совету человека близкого к людям, представляющим региональную власть, или являющегося членом кабинета власти - незримого клуба вершителей судеб.
Другое объяснение привожу ниже. Мы оба знаем – и Вы, и я, что у нас совершенно разное миропонимание. Мы никогда не станем единомышленниками и не избежим разногласий, притом существенных и непримиримых. Не стоит глубоко исследовать причины такого состояния. Для нас оно стабильно, и не нужно искать точек сближения наших идеологий, если не сделали этого раньше.
Вопрос «…что мной конкретно сделано для Смоленщины?», заданный Вами и задаваемый людьми, имеющими психологию, схожею с Вашей, уверяю, меня ничуть не раздражает, как бы кто того не хотел. Но ощущение неловкости и легкого стыда за тех, кто задаёт такой вопрос, присутствует. Вопросительное местоимение «что», как и любое местоимение, по своей грамматической функции замещает предмет, указывает на предмет, но не определяет предмета, в том числе, и в простом вопросительном предложении. Под местоимением «что» может подразумеваться любой мыслимый и немыслимый предмет. Эти свойства местоимения и порождают неопределенность вопроса. На такой вопрос, нисколько не смущаясь, можно спокойно отвечать абсолютно всё, что угодно, и ответы будут правильными. А сочетание местоимения «что» с наречием «конкретно» только усиливает бессмысленность вопроса. Такой тип вопроса склонны задавать пациенты «желтого» дома, «палаты №6» или партийные функционеры, когда начинают травить своего товарища по партии. Приведу несколько ответов на заданный мне вопрос – исключительно для иллюстрации сказанного выше.
Я построил под Смоленском жилой дом площадью 300 кв. метров. Посадил вокруг дома сад на 30-ти сотках земли. Помог издать несколько книг о Смоленщине. Был начальником областного штаба кандидата в Президенты Российской Федерации В.В. Путина в 2000 году. И В.В. Путин одержал убедительную победу в традиционно «красном» поясе России, которым до этого являлась Смоленщина. Мне не нужно было менять своих убеждений. Вы чуть-чуть изменили свою партийную принадлежность, ушли из КПРФ к патриотам? Но продолжу ответы на Ваш главный вопрос: На Смоленщине я отказался от употребления шотландских виски. Отдал предпочтение водке, местного производства, т.е. Смоленской, но пристрастия к алкоголю нет. Иногда посещаю рестораны (на Смоленщине). Всё, что мной здесь скромно перечислено, я «конкретно сделал» на Смоленщине и для Смоленщины. Один только построенный мной дом, в начале 90-х годов, послужил примером для многих смолян изменить свою жизнь. Не буду дальше перечислять возможные ответы на поставленный вопрос. Ни один ответ Вас всё равно не удовлетворит. Для этого Вы и задаёте вопросы с «подвохом», чем хотите поставить своего оппонента в затруднительное положение. Поэтому и задаете бессмысленные вопросы и пугаете ответственностью перед народом, как будто Вы единственный с пожизненными полномочиями представитель народа. А сами-то отчитались перед народом за свои «достижения». Список моих конкретных дел на Смоленщине неисчерпаем. Так о чём Вы спрашиваете? Спросите лучше без иезуитства, что Вы хотите знать и слышать? Или попробуйте этот вопрос задать себе и ответьте на него сами. Может, тогда Вы почувствуете некорректность вопроса. Вы долгое время представляли реальную власть на Смоленщине. Список Ваших заслуженных и прочих дел займёт, видимо, много печатных страниц, если подробно вспомните, что конкретно Вы сделали для Смоленщины?
Я никогда и нигде не писал, не утверждал, не «паниковал» и не призывал спасать область «от команды нынешнего губернатора». Наоборот, желал и желаю успехов этой команде в её работе. Я не конкурент В.Н.Маслову и уже по одному этому достаточному признаку не противник действующему губернатору. Я поддерживал кандидатуру Виктора Николаевича на выборах, переживал за него при утверждении на пост губернатора при новой системе и поддерживаю сегодня в любом позитивном начинании. А там, где наши мнения с губернатором различны, трагедии никакой не вижу, и в том, что наши расхождения во взглядах по ряду вопросов стали публичными, ничего страшного нет. Напротив, нетерпимое отношение к чужому мнению, которое демонстрируете Вы, у всех образованных людей и народов считается большим пороком. И в судьбе Смоленщины не вижу ничего трагического. Думаю, что в её истории худшее уже позади. Вот если бы ещё и начать работать, засучив рукава, отбросив умственную лень и праздность, бесплодное противостояние всех против всех, инициируемое Вами, а иногда и самой властью, тогда всё выглядело бы гораздо лучше, и успехи были бы заметней, и жить было бы легче. Но кто положит этому начало? Кто организует эту созидательную работу? Не знаете? И я затрудняюсь ответить.
На «почему» и «что», из Вашего дополнительного множества вопросов, отвечу как можно короче. Никогда не звал и не собираюсь звать людей на «баррикады», и агитировать за «войну», тем более, если это гражданская «война». Такие действия претят мне как гражданину России. Для меня в родном Отечестве врагов нет. А «протестный дух» избирателей, о котором Вы говорите, пока не силён, он сломлен ещё социалистическими приёмами борьбы с инакомыслием в прошлом веке. Вы, наверное, тоже приложили к этому руку. И не хотелось бы снова возвращаться к тем временам. К правительству у меня отношение своё, индивидуальное. Во-первых, оно не нуждается в моей защите, что очень хорошо и, во-вторых, я только отметил «экстремистский» выпад, который позволил себе журналист в адрес Кабинета Министров РФ. Мне не всё нравится в решениях правительства, как и журналисту С. Новикову, но не из-за лиц, которые имеют министры, а по другим причинам.
Боюсь Вас разочаровать, но «тревоги» и «озабоченности», что происходит в Смоленской области в варианте, о котором неспокойны Вы, у меня нет. У меня другие тревоги. Происходящее в области, на мой взгляд, заключается в том, что в ней возродились персоны с детской психологией, которых нужно только хвалить. И они не только ждут, но и капризно требуют, чтобы их хвалили. Когда родители недовольны непослушанием ребенка в семье, детский психолог советует больше хвалить ребенка и этим поощрять его к хорошим и благородным поступкам. Но мы – не дети, и подобные претензии взрослого человека поощрять не всякий согласится. Все, что Вы предлагаете или советуете сделать мне, сделайте - сами. Я неработоспособен, когда приходится что-либо делать по наставлению и совету других, не имея общих планов и общих стремлений. У Вас у одного всё получится лучше и в кратчайшие сроки, а я исполню свою работу, которую считаю нужной и важной. Позвольте мне, член Союза журналистов, также самому решить - «огород городить» или не городить, когда молчать и когда говорить. Допустим, что Вы правы, и я написал свой материал, как Вы говорите, в «отместку» за критику, но и в этом случае право на моей стороне. Пишу и думаю, не извиниться ли мне, что не учел, какое настроение возникнет у Вас, - радостное или огорчительное, после прочтения нашей полемики, вернее, перебранки, с журналистами А.Красновским и С.Новиковым. Мне известно, что с ними Вы имеете «…совершенно разные убеждения, позиции, политические пристрастия, целеустремления». Но и что? Знаете, как-то выпало из головы, что в Смоленске живёт и работает член Союза журналистов России А.Королев, и ему явно не понравится всё, что напишет «потихоньку забываемый» В.Деренковский. Да и Вы давно не писали обо мне партийной пошлости, и я забыл, что у нас друг к другу неприязненности намного больше, чем у Вас с журналистами и «высшим должностным лицом региона», вместе взятыми. Я, вообще, удивился, что Вы читаете что-либо сочиненное и написанное не Вами. Такое мнение сложилось после Вашей огульной оценки фатальной зависимости средств массовой информации от власти и «денежных мешков». Хочу спросить, зачем власти и «денежным мешкам» обманывать самих себя – разве это привилегия? А для журналиста льстить, «пиарить» или кого-то «крыть» и обливать грязью – дело сугубо индивидуальное и часто небескорыстное. Вспомните хотя бы Е.Доренко и его критику Е. Примакова и Ю. Лужкова. Силой заставить журналиста кого-то хвалить, а другого ругать, никто не может, кроме внешних обстоятельств, и журналист решает сам, или подчиниться обстоятельствам, или им противостоять. А с Вами соглашусь в одном – региональной прессе труднее выживать и отстаивать свою независимость, чем общероссийской. Пример с журналом «Смоленск» налицо. Но обратите внимание на все стороны явления. Кто такие действия организует, кто в них участвует, кто терпит убытки? И главный вопрос – ради чего? Интересно объяснить реальные причины такого положения. Может, возьмёмся в соавторстве за такую работу. Вас интересует, оплачивал я публикации или не оплачивал в журнале «Смоленск»? Почему Вас это волнует? Но отвечу, не оплачивал, но если будет нужно, оплачу. В моих материалах не содержится предложений обсудить, кто кого купил, кто кого продал, и кто, сколько и кому заплатил. Я не купец от журналистики. Меня, по крайней мере, этот вопрос не заинтересовал, но теперь прокомментирую его по Вашему настоянию. Выпуск Вашей газеты, и должность Вашу, как главного редактора, кто-то оплачивает тоже. Ответьте, кто? Не по воле божьей, как манна небесная, газета спускается с Христовых высот на смоленские холмы для бесплатного распространения. Или, например, замечательная «Смоленская газета», её тиражи, полностью или в какой-то части, оплачивает администрация области из денег налогоплательщиков. Но разве все налогоплательщики согласились бы добровольно жертвовать на эту газету свои кровные деньги? Но мнения налогоплательщиков никто не спрашивал. Газеты и журналы, которые издаются при бюджетной поддержке, имеют явные финансовые преимущества. Насколько мне известно, журнал «Смоленск» таких льгот не имеет.
Вы сильно переоцениваете мои статьи, требуя, чтобы в них были исследованы и представлены результаты социального состояния Смоленской области. Статьи уже написаны и опубликованы в том виде, как есть, да и цель их написания была другая. Статьи, которые Вы читали – это отзывы на иски, предъявленные мне моими оппонентами, и ничего больше. Излагать «чёткие и эффективные меры исправления ситуации», как Вы требуете, притом, не указывая какой ситуации - экономической, политической или социальной, в мою задачу не входило, и я не ставлю перед собой таких целей впредь.
Я неоднократно высказывал свою позицию по поводу «уничтожения», «ареста» или «испарения» майского номера журнала «Смоленск». И не «считаю», как Вы пишите, а только предполагаю, что журнал не увидел свет из-за моей статьи. Если бы я знал или мог предвидеть такие последствия, сделал бы всё по-другому. Разместил бы материал в Интернете, как и планировал. В моём материале ничего нового, того, чего не знают и не ведают люди, проживающие в Смоленске, нет. Большая часть материала касалась тем, о которых губернатор говорил публично в своих интервью. Но разве это важно и разве это должно вызывать тревогу? Какая разница, чей материал послужил причиной, что майский номер журнала не вышел в свет, мой, Ваш или третьего лица. Сегодня журнал, завтра газета, послезавтра человек окажется под надуманной статьёй. Я считаю это проблемой. Известно, что всякое действие отдельного человека или группы лиц выполняется для достижения какой-либо цели – общественной либо личной. В этой «темной истории», сколько не думаю, не могу даже гипотетически сформулировать ни одной цели, которая хоть как-то оправдывала предпринятые действия. Что хотели заявить или сказать устроители акции? Чтобы статья не увидела свет? Статью бы увидели в Интернете. Не хотели, чтобы статья попала к читателям? Её, благодаря такой рекламе, прочитал весь Смоленск. Аннулировать часть тиража, когда статья была уже в Интернете – не самый умный ход. Самое важное и главное, что инициаторы акции посягнули на Конституцию Российской Федерации, а это не школьная шалость. И хочу, чтобы такое не повторялось. Даже если это был типографский технический сбой, вопрос нужно было решать в правовом поле. Владельцу типографии, конечно, никто письменных указаний задержать журнал не давал, да и не мог дать по сути абсурдного распоряжения. Типография не подчинена администрации, если предположить, что ветер дул с улицы Ленина. И ОМОН не арестовывал тираж журнала и не перехватывал его по пути следования из типографии в редакцию. Это была фольклорная просьба, передаваемая из уст в уста, чутко ухваченное настроение. Реальные обстоятельства могло установить следствие, но в возбуждении уголовного дела пострадавшему отказано. Это тоже навевает определенные мысли. Кто препятствует провести объективное расследование?
При желании, установить истину не трудно. Допустим, что причиной, по которой майский номер журнала не дошёл до читателей, был материал, оказавшийся не по вкусу неустановленному лицу. Тогда нужно установить лицо или группу лиц, от кого шла команда задержать журнал, и кто задержал тираж натурально. С момента начала «скандала», пока оставалась надежда, что журнал ещё вернут, и до момента, когда стало понятно, что журнала не будет, «ходили» три версии, возникшие поочередно. Первая, - инициатором задержки журнала была администрация. Вторая – решение не выпускать тираж журнала приняли учредители ООО «Репортёр». О такой версии в телефонном разговоре 3 мая мне сказал Ю. Михайлов. В печати эту версию повторили С. Новиков и А. Королев. Эта версия подтверждена также «Заявлением пресс-центра Администрации Смоленской области». Третья версия - тираж был получен полностью В. Кореневым - руководителем издания. В типографии есть накладная, косвенно подтверждающая факт получения тиража в полном объёме 25 апреля. А доверенность, насколько мне известно, оформлена только на получение 2000 экземпляров. Кто же тогда выдал 1000 экземпляров журнала без доверенности? Кто может ответить на этот вопрос? Поэтому третья версия также не является доказанной, и главный редактор журнала утверждает, что типографией допущено злоупотребление его доверием. Никто не может сегодня сказать, зачем главный редактор, получив тираж полностью, утверждает, что получил лишь 100 экземпляров. Что является причиной такого поступка - тяжёлая болезнь или преследование каких-либо корыстных целей. Нужно заметить, что ни медицинского освидетельствования В.Коренева, ни экспертизы подлинности его подписи на накладной никто не проводил, и никто на этом не настаивал. А сделать это, видимо, необходимо. Но вернёмся к первой версии. В моём материале по поводу февральских интервью упоминаются три персоны – это журналисты И. Красновский и С. Новиков, и губернатор области Виктор Николаевич Маслов. Другие фамилии в тексте не встречаются, и самолюбие других граждан не задето. Значит, обидеться на меня могли и имели на это право только три человека. Со стопроцентной вероятностью кто-то из этих людей мог желать, чтобы журнал не распространялся. Но реальная возможность сделать подобное была только у одного человека из трех названных. Дыма без огня не бывает, и ответственность за приостановку выпуска майского тиража журнала «Смоленск» берут на себя учредители. Так появилась вторая версия. Продержалась эта версия всего несколько дней, так как здравомыслящие люди поняли, что это отвлекающий маневр, дезинформация, попытка придать необъяснимому правонарушению законный статут. Эта версия, хороша она или плоха, свидетельствует об одном – тираж майского номера журнала «Смоленск» в свет не вышел, кроме 100 экземпляров. Если решение приняли учредители не выпускать тираж, кроме 100 экземпляров, то почему типографии оплачен заказ в 3000 экземпляров? Учредители не могли принять решения аннулировать тираж, так как оно не было единогласным. К тому же принятие такого решения противоречило бы закону «Об обществах с ограниченной ответственностью». Плюс к этому, учредители, которые настаивали на прекращении печати тиража, оказались с неоплаченными долями и фактически не могли считаться учредителями. Решение учредителей не было оформлено документально. Поэтому появилась новая и не менее скандальная третья версия. Поэтому Ваше предположение, господин Королёв, что «часть майского тиража журнала «Смоленск» «испарилась» «по воле учредителей», следует отвергнуть. Второе Ваше предположение, что это совершено «под нажимом высокопоставленных чиновников», относится к первой версии, о ней мы уже упоминали. Но эта версия, наиболее вероятная, никогда не найдет официального подтверждения. Из-за этого весь сыр бор.
В этой истории одно явно пострадавшее лицо – редактор журнала В. Коренев. Он заплатил деньги за печать журнала в 3000 экземпляров, а получил только 100 экземпляров. Это по одной версии, а по другой – Коренев – обманщик, желающий получить дополнительно к полученным экземплярам журнала ещё 2900 экземпляров или деньги за них. Конфликт между издателем и типографией налицо. Поскольку деньги за неисполненный заказ издательской фирме не возвращены, и стороны в добровольном порядке не в состоянии разрешить конфликт, пострадавший обращается в областную прокуратуру с заявлением провести расследование и обеспечить правовую защиту своих интересов. Нужно было установить, с чьей стороны просматривается допустимое мошенничество: со стороны руководителей типографии или со стороны Главного редактора, что это – умысел, обычная мистика или проявление тантрических сил. Прокуратура, проведя расследование, отказывает потерпевшему в возбуждении уголовного дела, что у многих граждан вызывает недоумение. Заинтересованность в разрешении конфликта выразил издатель, обратившись с заявлением в прокуратуру. Об этом же на рабочей встрече с членами Общественной палаты России заявил представитель администрации области. Неизвестно только мнение уважаемого Ю. Михайлова. Но, думаю, что и он заинтересован в объективном расследовании. Зачем столь уважаемому человеку скандал, который компрометирует его имя? Стороны хотят расследования, а прокуратура как бы уклоняется от своих обязанностей, словно в деле присутствует некий фантом. Какие у прокуратуры основания для категорического нежелания расследовать дело? Я убежден, что действия прокуратуры должны быть направлены на установление истины, когда гражданин Российской Федерации обращается в этот правовой институт за помощью. Отказ в возбуждении уголовного дела является доказательством того, что есть какие-то посторонние причины, чтобы дело не рассматривать. Чтобы отказать в возбуждении уголовного дела, должно быть оснований не меньше, чем для его возбуждения, а иногда и больше. Отказ в возбуждении уголовного дела только на том основании, что есть накладная с подписью В.Коренева, усиливает подозрение в правонарушении и требует, безусловно, расследования. Почему накладная, подписанная получателем, является доказательством, а отсутствие акта выполненных работ ни у кого не вызывает подозрения? Много есть прямых и косвенных доказательств, позволяющих установить истину. А другого ничего и не требуется. Остается установить, какая сторона пытается скрыть мошенничество, а какая использовать ложь, добиваясь своих целей.
Древнегреческий историк Фукидит, начав писать историю войны пелопоннесцев с афинянами, отметил, что для начала войны не представлялось ничего значительного. Это в Древней Греции. И у нас история аналогичная, она началась на пустом месте, по инициативе неустановленного лица, а сегодня уже ком проблем. Потому, что в конфликт втянуто с десяток чиновников и начинается раскручиваться цикл круговой поруки, обычный для таких случаев. Осмелюсь предложить свою идею разрешения конфликта, потому что добиваюсь не наказания виновных, а извлечения урока из неприглядной истории. Вот мои предложения. Типографии нужно вернуть деньги за «испарившийся» тираж и публично извиниться перед редакцией, подписчиками и читателями за допущенную оплошность. Извиниться перед общественностью нужно и администрации области, не всем составом, а только тем, кто принимал в этой акции активное участие. Тогда конфликт будет исчерпан. Но разве может кто-либо в администрации признать допущенную ошибку? Кто такой порядочный?
Хочу процитировать два фрагмента из «Заявления пресс-центра Администрации Смоленской области», опубликованного в газете «Смоленские холмы» 7 – 13 августа с.г.: «Ни Администрация области, ни Губернатор Виктор Маслов не могут иметь никакого отношения к ситуации, возникшей вокруг журнала «Смоленск», поскольку Администрация Смоленской области не является учредителем данного средства массовой информации и не вправе вмешиваться во внутренние дела совладельцев журнала». Привожу вторую цитату: «Надеемся, её результаты (речь идет о прокурорской проверке факта «испарения» части тиража журнала «Смоленск». – Прим. автора) прольют свет на эту «темную ситуацию» и выбьют почву из-под ног отдельных граждан, стремящихся спекулировать на теме «зажима свободы слова в России». Простите, уважаемые, но в информационном сообщении Николая Сванидзе не было речи о «зажиме свободы слова в России». В сообщении речь шла о факте, произошедшем с журналом «Смоленск». А факт Вы признаёте тоже, называя его «темной ситуацией», и открещиваясь от участия в этой ситуации администрации области. Второе, к моменту публикации «Заявления» в газете «Смоленские холмы» было известно, что правовую оценку инцидента прокуратура области не дала. И «почвы под ногами отдельных граждан» не выбила. И возвращаясь к первой цитате, замечу следующее: Вчитайтесь в текст «Заявления». По-вашему изложению получается, что администрация области и губернатор Виктор Маслов имеют отношение только к тем ситуациям, в которых у них есть учредительский интерес. А всё остальное, что происходит в области, их не касается. По крайней мере, так читается в «Заявлении». И от факта «пропажи» тиража журнала и до «Заявления» прошло более двух месяцев. Насколько мне известно, главный редактор встречался с губернатором по вопросу «пропажи» журнала, в конце апреля. Я не присутствовал на их встрече и не могу её прокомментировать. Но меня всё равно волнует вопрос, почему администрация области никак не отреагировала на просьбы главного редактора журнала «Смоленск», но тут же отозвалась «Заявлением», как только появилось информационное сообщение Н. Сванидзе.
Суть выражения о высокой степени «некомпетентности» и «необучаемости» является похвалой. Это восточное метафорическое выражение свидетельствует о том, что человек достиг мастерства в своем деле, достиг совершенства и теперь может быть учителем других. Так что никакого «поношения» журналистов здесь нет. Есть ирония, но она выражена общеизвестной поговоркой - «учить ученого, только портить».
В Вашем коротком материале, на мой взгляд, слишком много неоправданного пафоса. Во-первых, если Вы считаете, что мои «умозаключения» ошибочны, опровергните их. Опровергните, что тарифы на услуги ЖКХ за последние годы не росли, а снижались, что ветхое жилье ликвидируется не медленными, а значительными темпами, что сельское хозяйство области на подъеме. Что у администрации есть программа превращения дотационной области в самодостаточную. Или администрация сделала заявление, что работает над такой программой.
Вы выдвинули против меня слишком много обвинений. Складывается такое мнение, что за все «неуспехи» области вина будет лежать на мне одном. Так где же мне искать союзников? Кто разделит со мной эту ответственность? Вы красочно рисуете «драку» панов и «треск чубов». Но ни «драки», ни «треска чубов» не было совсем. Я высказал своё мнение по вопросам, обсуждаемым журналистами с губернатором в феврале текущего года. И предпочитал бы вести полемику по темам, которые обсуждались в интервью. Губернатор мне не ответил. Он поступил мудро, не желая ни начинать, ни продолжать дискуссию. Где же здесь Вы увидели драку «панов»? На моё выступление ответили известные журналисты, но не по теме интервью, а с материалом, который, по их мнению или чьему-то предположению, должен был скомпрометировать моё имя. Это не полемика, это «наезд». Интервью - жанр вопросов и ответов. Журналисты задают вопросы, их мнение косвенным или прямым образом присутствует в вопросах, но оно не так интересно читателям, как авторитетное мнение первого лица области, содержащееся в ответах. Мне думается, что моя полемика с журналистами могла быть связана с их вопросами или касаться существа ответов. Но посмотрите, где в выступлениях журналистов эти темы? То, что журналисты высказали в ответ, на обыденном языке называется «травлей», хорошо, если ещё не заказной. Журналисты добровольно, с полным на то основанием, вступили в полемику, которую Вы называете «дракой», а я – «склокой». Журналисты хотели публично продемонстрировать, на чьей они стороне и чьи интересы они будут защищать и как будут защищать. Если, по-вашему, это драка, то журналисты – самые активные её участники. Журналисты не боялись за свои «чубы», выбрав определенную позицию, они были обеспокоены состоянием своих желудков. Куда более важного органа человеческого организма, чем волосяной покров головы. Я их позицию поддерживаю, не имею каких-либо претензий по этому поводу и не осуждаю их за это. Все хотят хорошо кушать. Но и в этих условиях спор желательно вести по существу. Так что Вам нет причин беспокоиться. «Чубы» журналистов к нашим «разногласиям» с губернатором не имеют никакого отношения. В их выступлениях темы, по которым мы не сошлись с губернатором во мнениях, не затронуты. И Вы в своём выступлении явно подменили одну проблему другой, не разбираясь с тем, что происходит в области, где корни и причины спора, а сразу определили, что во всём виноват Деренковский.
Человек за свою жизнь претерпевает много разных болезней: и головную боль, и желудочные колики, и незначительные травмы, и т.д. Но когда он обращается к врачу, то в первую очередь надеется на лечение, а не на радикальные меры. Врач не предложит ампутацию рук или ног из-за пустяковой травмы или ампутацию головы при сотрясении мозга. Врачу, чтобы назначить лечение, нужно найти причину заболевания и выбрать соответствующий метод лечения. Для этого собираются консилиумы, чтобы услышать разные мнения специалистов. Но если врач обнаруживает серьёзное заболевание и говорит пациенту об этом, а пациент не склонен верить, и отказывается от услуг врача, что тогда? Разве, отвергнув лечение, пациент избавляется от болезни? Болезнь будет только прогрессировать. Можно устранить Деренковского, но за этим не последует, что область избавится от социальных недугов и прочего негатива, которые следует и желательно «лечить». Если кто-то из граждан замечает болезнь общества, то лучше и продуктивнее сказать об этом и начать «лечение», чтобы болезнь отступила. Вы же вместе с известными журналистами считаете, что нужно «избавиться» от человека, заметившего болезнь, скрыть от людей любой ценой недуги общества. Сколько таких «заметивших» общественные пороки и недуги социализма были устранены в сталинское время, а социализм всё равно пришел к неминуемому исчезновению, «умер». А если бы недуги социализма лечились, был бы в полном здравии и сейчас. Такова диалектика жизни. Болезни надо лечить, а не отказываться от оздоровляющего вмешательства в ожидании летального исхода.
Хочу заметить, что текст, который Вы цитируете в заключение статьи, не является «намёком» на кого-либо из руководителей области – это обобщение темы о соблюдении гражданских прав и не больше. То, о чем я пишу, происходит не только в Смоленской области. Вы и сами знаете. Если это касалось бы одной области, можно было стерпеть или уехать в другую область и ничего не обобщать. Именно эта тема положила начало противостоянию «панов». И какой же здесь «намек», если Вы пишите, что такой «прикид» и мне в самый раз? К тому же, признаюсь Вам, что в разговорах и письме стараюсь избегать любых намеков. У меня нет профессионального журналистского образования и профессиональных журналистских навыков, псевдонимов и литературной алчности. Когда пишу, стараюсь писать открыто, заботясь только о правильности русского языка.
Теперь о некоторых мелких деталях. Первое, например, о снобизме. Настоящий снобизм выражен начальным словом Вашей статьи – «Соглашусь…». А кому и зачем нужно Ваше согласие? Что изменится в обществе от Вашего менторского «Соглашусь»? Журналисты встанут стеной на защиту своих прав? Или «виновные» в народных бедах покаются и уйдут со своих руководящих постов? Видите, как легко задавать вопросы! Второе, хочу сказать от имени автора, что те две статьи Деренковского, которые Вы читали, не преследовали цели Вашего просвещения. Боже упаси. В них также не было никаких претензий на «открытия». Иначе я бы отправил эти статьи не в общественно-политический журнал «Смоленск», а в патентное ведомство. Ваше право придерживаться иных научных теорий «… в организации сельхозпроизводства, в политике инвестирования…» и т.д. Но злобные выпады против тех, кто имеет другие взгляды, не делают Вам чести. «Видение развития области», которое предложено мне изложить, Вы со своим желчным характером, да и не только Вы, примите за «поучения» и «высокомудрие». Так стоит ли метать бисер…, как говорили древние? Желчь необходима для организма человека, но пока она в норме. Застой желчи приводит к желчнокаменной болезни, а избавление от её излишков через СМИ не улучшает медицинских показателей здоровья.
От редакции: Поскольку А. Королёв переданный в редакцию материал ранее опубликовал в другом издании, а журнал «Смоленск» перепечаток даже более маститых авторов себе не позволяет, мы вынуждены познакомить читателей с суждением одной стороны - В.Я. Деренковского. С согласия автора печатается в сокращении. Полный текст - в Интернете.

 

«Путь к познанию всех коллективных форм происходит через анализ индивидуальных поступков».

Людвиг фон Мизес.