|
Встречи с интересными людьми |
|
|
Николай Зайцев, Татьяна Кузовова, Виктор Астахов
Разговор с Кириллом Ковальджи
Нынешняя осень
выдалась урожайной на литературные
события. Недавно в нашем городе побывал
удивительный человек, поэт, прозаик,
секретарь Союза писателей Москвы,
известный критик, переводчик,
общественный деятель, человек-история,
прижизненное воплощение современной
русской литературы Кирилл Владимирович
Ковальджи. Студентам филологического
факультета Смоленского государственного
университета выпал шанс задать поэту
вопрос лично и услышать стихотворения в
авторском прочтении.
Увидиться с Ковальджи лично – огромное
счастье для филолога. Невозможно поверить,
что этому человеку уже восемьдесят лет. В
аудитории, где собрались не только студенты,
но и магистры, аспиранты и преподаватели,
любителей поговорить оказалось немало. Поэту
были заданы самые разные вопросы: начиная от
личных, заканчивая вопросами на
политические темы. И Кирилл Владимирович,
не делая акцента на старшинство, отвечал на
вопросы, умело разбавляя рассуждения
иллюстрациями из своей жизни.
- Кого из поэтов Вы могли бы назвать своим
учителем?
- Пушкина. Не только потому, что он гений, а
потому что он разнообразный. Он относился к
своему дару и серьезно, и легко. Мог
написать «Медного всадника» и эпиграммы,
прозу и драму. Он не был жрецом поэзии, хотя
и был ее воплощением. Да и томик Пушкина был
в нашем доме в Бессарабии. Именно с Пушкина
я начал свое знакомство с Россией. Следующим
в руки мне попался Чуковский. Он почему-то
оказался рядом с Пушкиным, и я грешным делом
думал, что они современники. Когда я об этот
позднее рассказал самому Чуковскому, тот
долго хохотал. А дальше война. И меня она
больше волновала. Я стал записывать все
происходящее, как летописец, рисовал карты.
Однажды в парткабинете я увидел хорошую
карту, а под ней полки с книгами. Я ткнул в
одну. Мне дали. Это оказались стихи Брюсова.
А я к этому времени уже отвлекся от стихов.
Но отдавать обратно было неудобно. Взял
домой. Прочитал. Мне безумно понравилось,
так как совпадали наши интересы: мы оба
любили историю, астрономию. Я начал
зачитываться Брюсовым, а после него узнал и
о Лермонтове, Маяковском, Есенине. Сейчас я
отношусь к Брюсову с некоторой прохладцей,
но он был моей первой любовью. Дальше я с
жадностью набрасывался на всех поэтов.
- Вы руководили литературной студией. Какими
принципами Вы руководствовались при работе с
молодыми поэтами?
- У меня есть книжка «Литературное досье»,
где можно найти очерк о студии. Мой главный
принцип – свобода и демократия. Я не
учительствовал, давал каждому возможность
проявиться, даже если его вкусы не совпадали
с моими. Первой моей задачей было
освобождение человека, чтоб он нашел себя. А
второй – приобщение его к культуре. Я давал
им то, чего они не знали, что было закрыто в
то время: Георгия Иванова, Бродского,
Гумилева и других. Я создавал им
определенную культурную атмосферу, и это
дало свои плоды. Из моей студии вышли
замечательные поэты: Жданов, Еременко,
Искренко, Будимович и многие другие.
- Как Вы полагаете, необходимо ли
образование Литературного института? Или оно
только портит автора?
- И да, и нет. То есть может навредить, а
может и помочь. От человека зависит. Есть у
него центр внутренний или нет. Мне,
например, пошло на пользу. Потому что я из
провинции попал в столицу, а там прекрасная
библиотека, и хорошее окружение вокруг. И
честно говоря, учеба меня менее
интересовала, чем общение с друзьями. И
потому приходилось эксплуатировать свою
хорошую память. Мне было достаточно
перелистать учебники и идти сдавать экзамен.
- Чего Вы не приемлете в поэзии и в
литературе вообще?
- Конечно, бездарности. Ее сейчас полно. И
это очень раздражает, так как она сильно
портит вкус и отвращает людей от чтения и
литературы. Этой массовой литературой забиты
все полки. Интернет принес и пользу, и вред
- человек очень легко может потерять
способность ориентироваться в современной
литературе.
- Гоголь работал стоя, Бальзак ночами. А как
Вы?
- Сейчас за компьютером. Он сильно облегчает
работу. Удобно пользоваться архивами. Мне
большей частью не обязательно их записывать
сразу. Я сочиняю в уме. И только потом
записываю, правлю. В общем, спокойно могу
обойтись и без бумаги.
- Как часто Вы влюблялись? Какое место в
вашей жизни занимает любовь?
- Я был влюбчив, как котенок. В первый раз я
влюбился лет в семь, потом в одиннадцать,
потом в пятнадцать. И пошло…
Вы уже наверно могли догадаться. Любовь –
одно из главных состояний жизни, будь то
любовь к женщине, искусству, да хоть к
политике.
- Вы участвуете в политической и
общественной жизни страны?
- Конечно. Я же человек живой, активный.
Недавно был опубликован в «Литературной
газете» цикл четверостиший «Зерна» и там
было довольно много резких выступлений:
Парадокс в политическом деле,
Если после холеры чума,
Ностальгия по прошлой холере
Пациентов сводит с ума.
Плыли демократы-реформаторы,
Всплыли олигархи-аллигаторы…
Вот так вот я и участвую в политической
жизни. Стихи пишу, публицистику.
- В своей жизни Вы встречались и были
знакомы с разными интересными людьми. Могли
бы рассказать какой-нибудь памятный случай?
- Давайте я Вам расскажу один забавный
случай. Мы заканчивали Литературный
институт, и хотели устроить выпускной вечер
в ресторане. Но когда прикинули, получилась
большая сумма денег. И кому-то пришла
гениальная идея. Мы решили обойти писателей,
которые жили рядом с нашим общежитием в
Переделкине, и пригласить их на наш вечер.
Они, конечно, не пойдут, но в складчину
что-нибудь нам подкинут. Идея была хорошая.
И мы втроем отправились по писателям.
Сначала пришли к Катаеву. Не успели ничего
сказать, а он уже распелся. Вспоминал о
своей жизни в Одессе, как он встречался с
Буниным. Полчаса рассказывал. Наконец
пригласили. Вынес сколько-то рублей. Дальше
пошли к Леонову. И решили сразу сказать,
зачем пришли. Но тот обиделся, поняв, что мы
за деньгами пришли. Выкрутились из ситуации
кое-как. И тот тоже пел. Следующим на
очереди был Симонов. У нас, к слову, было
два списка, на одном мы записали всех
писателей, а на другом прикинули, кто
сколько мог дать денег. И Симонову поставили
самую большую сумму, потому что он шесть раз
получал Сталинскую премию. И по ошибке
протянули не тот лист. Но он улыбнулся и дал
больше, чем было указано. Наконец уже
смеркалось, и мы пошли Пастернаку. Открыли
ворота. И видим, как на нас идет Пастернак с
двумя женщинами. Мы попытались объяснить,
зачем пришли, а он сказал: «Разве вы не
видите, я с дамами, приходите завтра». Вот
так мы ушли не солоно хлебавши и завтра не
пошли. Так что я больше Пастернака, к
сожалению, не видел. Это был наш поход по
классикам.
За время встречи Кирилл Ковальджи предстал
перед собравшимися мудрым, неравнодушным и
сдержанным. Таковой оказалась и его поэзия –
пейзажная, любовная, философская лирика, с
неизменной медитативной интонацией.
- Перуанский писатель Марио Варгас Льоса
сказал: «Литература – это лучшее средство от
несчастья». А что литература для вас? –
спросили у поэта напоследок.
- Ощущение, что
я не зря жил, – был ответ.
|
|
|
|
|