|
7 октября умер Павел Сергеевич Стародворцев (родился 20.01.1926 г. в д.Сивково Монастырщинского района). Фронтовик, участник самых кровопролитных штурмов в истории Великой Отечественной – Кенигсберга и Берлина. После войны закончил журналистское отделение БГУ.
Карьеру газетчика на Смоленщине он начал в
родном Монастырщинском районе ровно полвека
назад. Но в истории навсегда останется как
редактор знаменитой на всю страну Починковской
районной газеты «Сельская новь» (с 1964 по 1986
г.). И не только как талантливый журналист,
чуткий человек и руководитель, поддерживавший в
редакции неповторимую творческую атмосферу.
Павел Сергеевич стоит у истоков «твардовской
темы», того самого неформального «твардовсковедения»,
которое сегодня нашло свое продолжение и
развитие в Твардовских чтениях. Он был знаком и
состоял в переписке с самим А.Т. Твардовским,
членами семьи, друзьями и коллегами поэта, с
писателями и учеными, приезжавшими на «малую
родину» А.Т. Нам еще предстоит обобщить и
изучить многочисленные воспоминания, статьи и
документы, впервые опубликованные на страницах
«Сельской нови» в пору редакторства
П.С.Стародворцева. Во многом его заслуга, что
эта тема не ушла из газеты вместе с уходом в
1986 году редактора и продолжается поныне
трудами его ученика и друга В.Д.Савченкова.
Символично, что последним публичным выступлением
Павла Сергеевича, уже во время тяжелой болезни,
стало выступление 20 декабря 2006 г. в областной
библиотеке на вторых Твардовских чтениях. Оно,
несомненно, одно из наиболее интересных по
глубине проникновения в творческий мир великого
поэта-земляка. Сборник вторых Твардовских чтений
подготовлен к печати, а читатели «Нового
Смоленска» уже сейчас могут услышать этот добрый
голос, эти замечательные вдумчивые интонации…
П.С.Стародворцев, краевед (г. Починок)
О НЕКОТОРЫХ РАЗНОЧТЕНИЯХ
В ИЗДАНИЯХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ А.Т. ТВАРДОВСКОГО
В своей последней работе об
А.Т.Твардовском известный исследователь
творчества поэта А.В.Македонов подчеркивает, что
Твардовскому с юных лет была присуща
«неудовлетворенность поэта самим собой, новые и
новые поиски», дальнейшая работа над уже
опубликованными произведениями. В справедливости
слов критика нетрудно убедиться, сравнив хотя бы
некоторые произведения поэта, опубликованные в
разное время и в разных изданиях.
Недавно мне попал в руки журнал «Красная новь» №
9 за 1936 год. По теперешним нашим понятиям
книжка журнала довольно необычна. Более ста
страниц (почти половину книжки) занимает перевод
романа французского писателя Жана Кассу
«Кровавые дни Парижа». Здесь же – окончание
романа Ольберта Халнера «Словолитня». Таким
образом, три четверти журнала отдано переводной
прозе, поэзия в номере представлена единственной
подборкой стихов – А.Т. Твардовского, –
опубликованных под общим заголовком «Семь
стихотворений».
Все эти стихотворения вошли затем в шеститомник
поэта, изданный в 1976-1983 годах. И в каждое из
них внесена та или иная правка, у некоторых
стихотворений изменены названия.
Мне показалось интересным вдуматься в эту
правку, попытаться понять, чем вызваны те или
иные изменения, внесенные поэтом в тексты
стихотворений.
В этих заметках хочу поделиться своими
наблюдениями.
***
В стихотворении «Встреча» рассказывается о
возвращении колхозницы Насти из Москвы, где ей
за ударную работу был вручен орден Ленина. Ее
встречает множество людей, но среди них она
поначалу не видит своего мужа. В чем дело? -
недоумевает женщина.
На первый взгляд, правка в стихотворении сделана
самая незначительная, в нем не заменено ни
одного слова, но по-иному расставлены знаки
препинания. В результате некоторые строки и
строфы получают новое, более точное звучание.
Вот несколько примеров.(Слева журнальный
вариант, справа – книжный).
Не тебя ль в твой Не тебя ль в твой
славный день славный день,
На запруженном вокзале На запруженном вокзале,
Столько сел и деревень Столько сел и деревень
С громкой музыкой С громкой музыкой
встречали?.. встречали?..
В книжном варианте выделена запятыми строка «на
запруженном вокзале». Без выделения этой строки
вокзал представлялся как бы непременным, чуть ли
не единственно возможным местом встречи
вернувшейся из Москвы героини – Насти. Вроде бы
встречи в другом месте и быть не могло. А
выделив эти слова запятыми, автор делает их
просто уточняющими: да, в этот раз народ
собрался встречать Настю именно на вокзале, а не
в каком-то другом месте, скажем, в клубе или на
деревенской площади.
Смотришь - Смотришь -
все перед тобой, все перед тобой,
Бсем родна Всем родна
и всем знакома. и всем знакома,
Смотришь - где ж он, Смотришь - где ж он,
старый твой, старый твой,-
Знать, один Знать, один
остался дома... остался дома?..
В этой строфе в журнальном варианте последняя
строка заканчивается многоточием, в ней как бы
констатируется факт, что «старый... один остался
дома».
В книжном варианте строка заканчивается
вопросительным знаком, что более оправдано с
психологической точки зрения. Настя не знает
точно, почему муж не пришел на встречу. И в то
же время ей трудно допустить, что он по своей
воле «один остался дома» в такой радостный для
нее час. Поэтому здесь более уместна
вопросительная интонация.
Век так жили. Век так жили.
Бить не бил, Бить – не бил.
Соблюдал в семье Соблюдал в семье
согласье. согласье,
Но за двадцать лет Но за двадцать лет
забыл, забыл,
Что зовут тебя Что зовут тебя
Настасьей. Настасьей.
Здесь тоже сделана очень незначительная, на
первый взгляд, правка. Тире в фразе «бить - не
бил» усиливает категоричность такого
утверждения. Кроме того, в конце первой строки
вместо запятой поставлена точка. Автор
почувствовал, что в журнальном варианте
«согласье в семье» будто бы сводится к тому
факту, что муж «не бил» жену. А ведь «согласье»
- это более широкое понятие, включающее всю
систему отношений в семье. Поэтому и появилась в
тексте точка, отделяющая друг от друга две
констатации: «не бил» и «соблюдал... согласье».
Замена точки на запятую в конце второй строки
правомерна с грамматической точки зрения.
Жили будто старики – Жили, будто старики:
Не смеялись и не пели. Не смеялись и не пели,
Приласкаться Приласкаться
по-людски, по-людски,
Слова молвить Слова молвить
не умели. не умели...
Известна особая приверженность Твардовского к
знаку «тире». В журнальном варианте он стоит в
конце первой строки, но затем поэт, видимо,
решил, что здесь более уместен будет знак
«двоеточие», ибо дальше идет перечисление черт
поведения, присущих пожилым людям.
В конце второй строки точка заменена запятой,
что тоже вполне оправдано, ибо поведение пожилых
людей не ограничивается только тем, что они «не
смеялись и не пели».
В конце четвертой строки вместо точки поставлено
многоточие, потому что в этой строфе обрывается
одна мысль, а в следующей начинается другая.
- Здравствуй, - - Здравствуй! -
все кричат вокруг, все кричат вокруг
И совсем затормошили. И совсем затормошили.
Чемодан берут из рук, Чемодан берут из рук,
Под руки ведут Под руки ведут
к машине. к машине.
Здесь поставлен восклицательный знак вместо
запятой после слова «здравствуй», что,
несомненно, усиливает эмоциональное звучание
этого приветствия.
В конце первой строчки снята запятая, что
создало впечатление непрерывности и даже
одновременности действия: и кричат, и тормошат.
- Здравствуй, - - Здравствуй... –
слышит, не поймет, слышит - не поймет, -
Голос жалостный Голос жалостный
и слабый: и слабый:
- Да наступит ли черед - Да наступит ли черед
Поздороваться мне Поздороваться мне
с бабой?.. с бабой?..
Изменения внесены в первую строчку. После слова
«здравствуй» вместо запятой поставлено
многоточие, а слова «не поймет» выделены не
запятыми, а с помощью тире. Все это усиливает
впечатление некоторой растерянности, в которой
пребывают герои стихотворения – Настя и ее муж.
Оглянулась – Оглянулась –
вот он сам. вот он сам.
Говорить ли ей, Говорить ли ей
иль слушать? иль слушать?
- Здравствуй. - Здравствуй...
- Слезы по усам. - - Слезы по усам, -
Здравствуй, - говорит, Здравствуй, - говорит,
- Настюша... - Настюша…
Во второй строчке снята запятая, и фраза теряет
замедленность, некую паузу и показывает
одновременность обуревающих героиню чувств.
В третьей строчке появляется многоточие после
слова «здравствуй», подчеркивающее еще не
прошедшую растерянность мужа.
Плачет - Плачет, -
разве ж он не рад! разве ж он не рад?
Оробев, подходит ближе, Оробев, подходит ближе,
Чем-то словно виноват Чем-то словно виноват,
Чем-то будто бы Чем-то будто бы
обижен. обижен.
В конце первой строчки вместо восклицательного
знака поставлен вопросительный. Почему?
В журнальном варианте фраза как бы утверждает,
что муж плачет от радости. Возможно, такая
категоричность смутила поэта. Ведь радость
далеко не всегда выражается слезами, чаще плачем
выражаются совсем другие чувства. Поэтому в
книжном варианте, когда после слова «плачет»
появляется запятая, а в конце - вопросительный
знак, фраза получает совсем другой смысл и
звучание. Теперь в ней выражено недоумение:
почему муж плачет, если рад встрече с женой?
Вот он рядом, старый твой, Вот он рядом, старый
твой,
Оглянулся, губы вытер... Оглянулся, губы
вытер...
- Ну, целуйся, муж с женой - Ну, целуйся, муж, с
женой!
Люди добрые, смотрите!.. Люди добрые,
смотрите...
В этой строфе две синтаксические правки. В
третьей строке выделено запятыми слово «муж»,
это выделение показывает, что автор именно мужа
призывает целоваться с женой.
Последняя строка заканчивается не восклицанием,
как в журнальном варианте, а многоточием.
Возможно, автору показалось не совсем уместным
так энергично призывать людей смотреть на такой
интимный акт, как целование мужа с женой.
***
В стихотворении «Песня» речь идет о чувствах и
переживаниях матери поэта, приехавшей в гости к
сыну и услышавшей записанную на пластинку старую
песню, которую она певала в молодости.
Здесь видим, в частности, такую правку.
Вот и вздрогнула ты, гостья, Вот и вздрогнула
ты, гостья,
Вижу, песню узнаешь. Вижу, песню узнаешь…
Над межой висят колосья, Над межой висят
колосья,
Тихо ходит в поле рожь. Тихо ходит в поле рожь.
В журнальном варианте вторая строка
заканчивается точкой, в книжном - многоточием.
Это придает строке, во-первых, интонацию
недосказанности, во-вторых, указывает на переход
от непосредственного восприятия песни к
воспоминаниям, вызванным песней.
В поле глухо, В поле глухо,
сонно, жарко. сонно, жарко.
Рожь стоит, Рожь стоит,-
как сухостой... не перестой.
…Что ж ты плачешь? …Что ж ты плачешь?
Песни ль жалко, Песни ль жалко,
Или жизни прожитой?.. Или горькой жизни той?
Тут правка более существенная. Во второй строке
заменено слово «сухостой» как неточное. В самом
деле, рожь, даже созревшая, существенно
отличается от сухостоя – высохшей травы или
кустарника. Поставленное вместо него слово
«перестой» отражает основную заботу земледельца
в период жатвы – не дать хлебам перестояться и
осыпаться. Уточнен смысл четвертой строки: жалко
не просто прошедшей жизни (в ней могло быть
всякое), а именно жизни «горькой».
***
В стихотворении «Прощание» говорится о похоронах
работящей, душевной женщины, которую все в
округе любили и уважали. В книжном варианте оно
названо «Катерина». Это сделано, конечно, не
случайно. Ведь в стихотворении речь идет не
столько о самих похоронах, прощании, сколько о
душевных, человеческих качествах женщины по
имени Катерина.
Стихотворение подверглось основательной
переработке. Из журнального варианта, в котором
было 50 строк, сокращено 17. В то же время в
книжный текст добавлено 4 строки – целая строфа.
Чем же вызвано сокращение стихотворения? Надо
полагать, поэт попытался избежать излишнего
пафоса, содержавшегося в выброшенных строках. В
них говорилось, что сельчане провожают в
последний путь не рядовую крестьянку, а
колхозницу, награжденную высоким орденом. Этот
орден несет сам председатель Совета. Возможно,
автор опасался, что читатель мог подумать: «В
том-то и причина столь многолюдных («Двадцать
семь деревень с непокрытой идут головой...»)
похорон, что это человек, удостоенный высокой
правительственной награды. Не по приказу ли
местных властей собрались люди на похороны со
всей округи?..»
В книжном же варианте хоронят просто очень
хорошую, отзывчивую, добрую женщину с нелегкой
судьбой, которая была в колхозе бригадиром, то
есть человеком, стоявшим ближе всего к простым
людям.
В результате правки стихотворение стало более
душевным, лиричным, философичным, обобщающим.
Это плач не об одном конкретном человеке, а о
русской крестьянке, в любых обстоятельствах не
теряющей душевной красоты, любви и
доброжелательности к людям.
Прошелся автор и по тем строфам, которые
остались в книжном варианте.
Тихо, тихо прошла Тихо, тихо пошла
грузовая машина, грузовая машина,
И в цветах колыхнулся И в цветах колыхнулся
твой гроб, твой гроб,
Катерина. Катерина.
Слово «прошла» заменено на «пошла», которое,
конечно, более уместно здесь, ибо означает
начало действия (в данном случае – похороны
Катерины).
Он проплыл, Он проплыл,
потревоженный легкою потревоженный легкою
дрожью, дрожью,
Над дорогой, Над дорогой,
что к мосту идет что к мосту ведет
от села... из села...
Во второй строке слова «идет от села» заменены
на более точные «ведет из села».
Здесь легла Здесь легла
твоя женская бодрость твоя женская бодрость
и сила - и сила -
Не зазря, Не зазря -
за большие, родные за большие, родная,
дела. дела.
Видимо, автор почувствовал, что словосочетание
“родные дела» звучит несколько натянуто. Поэтому
в книжном варианте «дела» характеризуются лишь
как «большие». Слово же «родные» изменено на
«родная», которое выделено запятыми и звучит как
обращение к героине.
Как ты, мать, Как ты, мать,
забывала порою забывала о маленьком
о сыне... сыне...
Здесь фраза «забывала порою о сыне»
преобразилась в «забывала о маленьком сыне»,
уточнение весьма существенное. Ведь если бы сын
уже был большим, он не так нуждался бы в опеке
матери.
Вдруг две бабы в толпе Вдруг две бабы в толпе
по-старинному заголосили: по-старинному
заголосили:
- И куда же ты, Катя, - А куда ж ты, Катя,
уходишь от нас? уходишь от нас...
В этой строфе вместо «и куда же ты, Катя...»
поставлено «а куда ж ты, Катя...». Выправленный
вариант ближе к разговорной речи и поэтому более
уместен в устах заголосивших крестьянок.
В конце последней строки снят вопросительный
знак, а вместо него поставлено многоточие, что
также вполне оправдано, ибо крестьянки знают,
«куда» уходит Катерина, и произносимая ими фраза
- не более чем ритуал.
Как уже говорилось, в стихотворении появилась
одна новая строфа:
Находила ты слово по всякую душу –
И упреком, и лаской могла ты зажечь.
Только плохо свою берегли мы Катюшу –
Спохватились, как поздно уж было беречь...
В этой дополнительной строфе раскрывается еще
одна грань характера героини – ее умение подойти
к людям, «зажечь» их.
Подверглась переработке и последняя строфа
стихотворения.
Мы ее не забудем, Мы ее не забудем.
и вырастим сына – И вырастим сына.
Путь-дорога ему И в работе своей
до высоких наук. не опустим мы рук.
Так прощай, Катерина! Отдыхай, Катерина,
Прощай, Катерина, Прощай, Катерина,
Дорогой наш Дорогой наш
товарищ и друг! товарищ и друг.
Здесь заменена несколько патетическая, с
привкусом лозунговости вторая строка, в которой
слишком уж однозначно и поэтому не совсем
реально определен жизненный путь сына Катерины.
Автор справедливо почувствовал в ней «натяжку» и
снял ее. Вместо этой строки появилось вполне
естественное в той ситуации обещание колхозников
своему бывшему бригадиру, что они и без нее «не
опустят рук».
В третьей и четвертой строках устранен повтор
слова «прощай». В одном случае оно удачно
заменено словом «отдыхай». Удачно потому, что
это слово очень часто бытовало у крестьян, всю
жизнь проводивших в тяжком труде, применительно
к смерти.
Сняты в строфе два восклицательных знака,
создававших излишнюю патетику. Без них строфа
звучит более естественно и спокойно.
***
Стихотворение «Мать и дочь» А.Т.Твардовский
написал в 1936 году. А в 1938-м – еще одно
стихотворение с таким же названием. Ясно, что
при включении их в книжное издание одно из
названий надо было заменить. Автор заменил его в
стихотворении 1936 года, при этом получилось
так, что новое название - «Подруги» - оказалось
более точным, чем прежнее. В этом стихотворении
оно более полно выражает суть отношений между
матерью и дочерью.
Правка для книжного издания была сделана в
основном синтаксическая, изменено лишь одно
слово в третьей строфе.
Мать нестарая гордится: Мать нестарая гордится:
- Хорошо, девчонка, - Хорошо, девчонка,
жнешь, жнешь,
От мамочки-мастерицы От мамаши-мастерицы
Ни на шаг не отстаешь. Ни на шаг не отстаешь.
В журнальном варианте в третьей строке строфы
явный сбой в ритме стиха. А после замены слова
«мамочки» словом «мамаши» все становится на свое
место.
***
Стихотворение «Размолвка» состоит из 12 строф.
Правка внесена в 8 строф, в основном -
синтаксическая. В нескольких случаях запятая
заменена точкой, что способствует отделению
одной мысли от другой. Наиболее существенна
правка 4-й строфы.
Все знакомые Все знакомые
навстречу, навстречу.
Не видать тебя одной. Не видать тебя одной.
Что ты думаешь такое, Что ж ты думаешь такое?
Что ж ты делаешь Что ж ты делаешь
со мной?.. со мной?..
Правка, казалось бы, самая незначительная. В 3-й
строке к союзу «что» добавлена лишь одна буква
(«что ж»), а в конце строки запятая заменена
вопросительным знаком. Но эта правка заметно
усиливает интонацию взволнованного недоумения,
испытываемого лирическим героем по поводу того,
что любимая после размолвки не пришла на
сельский праздник.
Стихотворение, как можно судить по подстрочной
дате в собрании сочинений, написано в 1936 году.
То есть в то время, когда автору было 26 лет, и
он был уже задолго до этого женат, но от
стихотворения так веет чистой юношеской
непосредственностью, ароматом первой (или одной
из первых) влюбленности, что невольно
напрашивается мысль: написано оно под сильным
впечатлением именно юношеского чувства,
испытанного в возрасте 17-18 лет. На это
указывают и некоторые косвенные приметы в
содержании стихотворения, хотя бы такие строки:
«на кругу, в старинном парке...» Речь здесь
вполне может идти о помещичьем парке в Белом
Холме, хорошо знакомом поэту по времени его
учебы в Белохолмской школе.
Героиня стихотворения вполне могла быть одной из
местных учительниц. «Книжку скучную читаешь в
школьном садике пустом». Об этом же говорит и
прорвавшееся в одной из строф уважительное
обращение на «вы»: «Не хотите, как хотите,
оставайтесь там в саду». Тут отчетливо сквозит
уязвленная гордость деревенского парня, сначала
привеченного и обласканного явно не деревенской
девушкой, а затем по какой-то причине не
пришедшей на встречу во время летнего праздника.
Кстати, из воспоминаний старшего брата поэта –
Константина Трифоновича явствует, что у юного
Александра была дружба, а скорее всего
влюбленность по отношению к учительнице
Тюринской сельской школы, что была километрах в
семи от Загорья.
Думается, это стихотворение – свидетельство
очень глубокой и острой эмоциональной
восприимчивости юноши Твардовского ко всему, что
касалось его душевных переживаний. Эти
переживания, как видим, он бережно хранил в их
незамутненной чистоте на протяжении длительного
времени.
Впрочем, опору на свои детские и юношеские
впечатления, возвращение к ним через многие годы
мы можем проследить во многих произведениях
поэта, начиная от ранних стихотворений и кончая
поэмами «Василий Теркин», «Дом у дороги», «За
далью - даль».
***
Стихотворение «Невесте». Суть его в том, что
девушка, считавшаяся невестой лирического героя,
полюбила другого – летчика. В нем 7 строф.
Правка коснулась 5 строф. Вот некоторые примеры.
Он летает, он далече, Он летает, он далече,
Я сижу с тобою здесь, Я сижу с тобою здесь.
И о ней, И о нем,
о скорой встрече, о скорой встрече
Говоришь ты Говоришь ты
вечер весь. вечер весь.
Б 3-й строке сделано важное психологическое
уточнение: девушка, конечно же, говорит главным
образом о нем, о своем любимом, а уж затем о
предстоящей встрече с ним.
Вся ты им живешь Вся ты им живешь
и дышишь - и дышишь,
Вся верна, Вся верна,
чиста, как мать. чиста, как мать.
Ничего тут Ничего тут
не попишешь, не попишешь,
Да и нечего писать. Да и нечего писать.
Снято, и вполне оправданно, тире после первой
строки, ибо вряд ли правомерно чувства
влюбленной девушки так прямо, категорично
приравнивать к чувствам матери, к чему вольно
или невольно призывает знак тире. В книжном же
варианте эта категоричность в значительной мере
смягчена путем замены знака тире на запятую.
Я за встречу Я за встречу
благодарен, благодарен.
Видно, он хороший парень, У меня обиды нет.
Передай ему привет. Видно, он хороший парень,
Передай ему привет.
Здесь в строфу введена дополнительная и весьма
нужная строка “У меня обиды нет». Кроме того,
замена запятых точками делает строфу более
энергичной, эмоционально напряженной.
***
В журнале «Огонек» за 1955 год № 43 помещена
подборка стихотворений А.Твардовского под общим
заголовком «Из лирики». В подборке - семь
стихотворений. Почти все они позднее вошли в
6-томное собрание сочинений поэта с
незначительной правкой.
А открывается подборка стихотворением «Нет,
жизнь меня не обделила...», которое потом вошло
составной частью в главу «С самим собой» в поэме
«За далью - даль». И в этом стихотворении,
содержавшем 18 строф, та или иная, правка не
коснулась лишь одной строфы.
Рассмотрим лишь некоторые примеры работы автора
над этим стихотворением перед включением его в
поэму «За далью - даль».
Перечисляя, что дала ему жизнь «в дорогу», он в
строке «И песен стороны родной...» заменил слово
«стороны» словом «матери», видимо не без
оснований считая, что песни матери должны все же
глубже запасть в душу подрастающего юноши,
нежели какие-либо другие.
В третьей строфе журнального варианта написано:
И в захолустье, потрясенном
Всемирным чудом новых дней...
Здесь также заменено лишь одно слово: вместо
«новых дней» появилось «наших дней. Тем самым
происходившие в деревне события теряют оттенок
некоей отстраненности от жизни автора,
становятся неразрывно связанными с его судьбой.
В одной из строф снятие лишь одной запятой
поменяло интонацию всей строфы.
В журнальном варианте было:
Когда я знаю, это счастье -
Не мимоходом жизнь пройти…
А в книжном:
Когда я знаю это счастье -
Не мимоходом жизнь пройти...
В чем здесь разница? В первом варианте понятие
«счастье» выступает как нечто приобретенное
автором в результате жизненного опыта. А во
втором - «счастье» полностью совпадает со
стремлением автора «не мимоходом жизнь пройти».
А в строфе:
И будто дело молодое –
Все, что затеял и слепил,
Считать одной ничтожной долей
Того, что людям должен был...
Поэт заменил слово «ничтожной» словами «лишь
малой». Надо полагать, что определение
«ничтожной долей» поэт посчитал уж слишком
уничижительным для оценки того, что уже «слепил»
в своем творчестве и заменил это определение
более нейтральными словами.
***
В начале этих заметок речь шла о ранних
стихотворениях А.Твардовского. Он их написал в
возрасте 26 лет, то есть в период своего
становления как поэта всесоюзного масштаба.
Поэтому представляется вполне естественным, что
спустя годы, готовя их к публикации в
многотомнике своих произведений, он внимательно
прошелся по ним с целью кое-что подправить,
уточнить. Но стремление еще и еще раз попытаться
улучшить когда-то написанное и, казалось бы,
прошедшее проверку временем не оставляло его до
конца жизни. Это хорошо видно на примере
последнего прижизненного издания его знаменитой
поэмы «Василий Теркин», выдержавшей к концу 60-х
годов минувшего века десятки изданий.
В самом деле, что можно было внести нового, как
улучшить ставший уже каноническим текст? Но
А.Твардовский и тут остался верен себе. При
подготовке двухтомника, вышедшего в 1970 году в
издательстве «Советский писатель», куда вошли
поэма «За далью - даль», стихотворения «Из
лирики этих лет» и поэма «Василий Теркин», он
счел нужным внести некоторые изменения в
отдельные главы «Книги про бойца.
Возьмем главу «Генерал». Одна из ее строф во
всех предыдущих изданиях выглядела так:
Посмотрел, поднялся Теркин,
Тут связной стоит.
Ну что ж,
Без штанов, без гимнастерки
К генералу не пойдешь.
А в упоминавшемся прижизненном двухтомнике в
строфу внесена будто бы совсем незначительная
правка:
Посмотрел, поднялся Теркин,
Тут связной бежит, да что ж,
Без штанов, без гимнастерки
К генералу не пойдешь.
А.Твардовский, видимо, почувствовал, что слова
«тут связной стоит» не отражают сути служебной
деятельности связного, призванного осуществлять
связь то ли между воинскими подразделениями, то
ли между командиром и его подчиненными, словом,
для него характерно быть в движении, поэтому и
появилось «тут связной бежит».
Очень интересна, на мой взгляд, и другая правка,
заключающаяся в замене союза «ну» на союз «да» в
конце второй строчки. Она меняет психологический
смысл строфы. В прежних публикациях слова «ну
что ж» звучали как бесстрастная фиксация того
непреложного факта, что нельзя идти к генералу
без штанов и гимнастерки. А замена частицы «ну»
на частицу «да» сообщает строфе легкий оттенок
досады по поводу неурочностн вызова к генералу,
а именно в тот момент, когда еще не высохло
постиранное обмундирование. Таким образом,
психологически обогащается сам образ героя
поэмы.
А еще одна строфа главы «Генерал» была полностью
переработана автором. В прежних изданиях она
звучала так:
Обнялись они, мужчины,
Генерал-майор с бойцом, -
Генерал - с любимым сыном,
А боец - с родным отцом.
Здесь неудовлетворение поэта вызвала, вероятно,
детализация звания старшего начальника -
«генерал-майор». Она не являлась необходимой,
Ведь во всей главе эта деталь нигде не
подчеркивалась. И поэт нашел ей нужную замену -
«генерал седой», тем более, что в одной из
предыдущих строф отмечалось, что генерал «не
только что чинами, боевыми орденами, он годами
старше всех». Почувствовал поэт и некоторую
натяжку в строках:
Генерал - с любимым сыном,
А боец - с родным отцом.
Ведь в действительности никакого родства между
генералом и бойцом не было. Поэтому поэт решил
прибегнуть к сослагательному наклонению, которое
поставило все на свои места:
Как бы тот - с любимым сыном,
А другой - с родным отцом.
В главе «Теркин - Теркин» переработаны две
стоящие рядом строфы. Обе они получили новое
звучание. Первая из этих строф раньше выглядела
так:
Но поскольку водит носом,
Задается человек,
Теркин мой к нему с вопросом:
- А у вас небось «Казбек»?
После правки строфа приняла такой вид:
Но поскольку очевидно,
Что занесся человек,
Теркин с кротостью ехидной:
- А у вас небось «Казбек»?
В результате переработки строфы изменились две
грубоватые просторечные строчки, не совсем
уместные в авторской речи. И, кроме того,
появляется неизбывный теркинский юмор, который
начисто отсутствовал в прежней редакции.
Явно улучшилась, стала психологически точнее,
прозрачнее по смыслу и следующая строфа. В
предыдущих изданиях она выглядела так:
Тот помедлил чуть с ответом:
Мол, не понял ничего.
- Что ж, трофейной сигаретой
Угощу. -
Возьми его!
Поэта, видимо, не удовлетворяла несколько
усложненная реакция «второго» Теркина на вопрос
«первого». Да и «трофейная сигарета» здесь
«выскакивает» довольно неожиданно.
После правки строфа выглядит проще, яснее,
логичнее:
Тот, нимало не задетый,
Отвечает без затей:
- Перешел на сигареты,
Не хотите ли? Трофей...
***
Как видим, если уж перо поэта касалось каких-то
ранее написанных и опубликованных своих
произведений с целью их совершенствования, он
всегда добивался положительного результата.
Как уже упоминалось, двухтомник А.Твардовского,
выпущенный в издательстве «Советский писатель» в
1970 году, куда вошел и «Василий Теркин», -
последнее прижизненное издание поэмы. И,
казалось бы, все последующие издания должны
ориентироваться на этот двухтомник, бережно
сохраняя все изменения, которые внес автор в
свое знаменитое произведение.
Ан нет! Во всех последующих изданиях нет и
намека на исполнение прижизненной воли автора.
Строфы, о которых говорилось выше и которые
автор решил подать в несколько ином виде, везде
повторяются в своем старом варианте. Что это?
Недомыслие? Или явное неуважение к последней
воле автора.
***
Хотелось бы сказать и еще об одном - о небрежной
редактуре некоторых изданий произведений
А.Твардовского. Вернусь снова к «Василию
Теркину». В солидном однотомнике «А.Твардовский.
Поэмы. Издательство «Советский писатель».
Москва. 1988 год» в главе «О награде» вторая
строка первой строфы набрана «...Не заглядывая
вдаль». А надо «...Не загадывая вдаль».
В главе «Теркин - Теркин» команда старшины
«Разойдись!» почему-то превратилась в
«Разойтись!»
В главе «О себе» в строчках «Спорить здесь нужды
не вижу, сомневайся в чем другом» замена слова
«сомневайся» на «сознавайся» вообще приводит к
бессмыслице.
Можно было бы привести и еще не один «ляп»
подобного рода. Думается, такое отношение к
публикации и редактуре произведений величайшего
русского поэта XX века ничем не может быть
оправдано.
№10 (10) 2007 - Журнал "Новый Смоленск"
|
