Дотации на сельскохозяйственную продукцию в той форме, как они используются сейчас, не являются средством регулирования рынка и его основного элемента – цены. Экономисты, специалисты в области сельского хозяйства не изучили, как влияют государственные дотации на формирование рыночных цен. В США и ЕС дотации используют для сдерживания объёмов выпуска товарной продукции, защищая рынок от перепроизводства и падения цен. Отечественная практика поддержки сельского хозяйства ведётся в прямо противоположном направлении. Она заключается в частичной компенсации производителям сельскохозяйственной продукции высоких издержек, стремясь увеличить объёмы производства. Но субсидии и дотации мало влияют на рост объёмов производства и совсем не влияют на рынок сельскохозяйственной продукции. По принятой методике, дотации начисляются или на произведенную продукцию, или на выполненные работы, оставаясь фиксированными и независящими от цен на сельскохозяйственную продукцию. Независимость дотаций от рыночных цен, фактически, увеличивает издержки на величину дотаций. На практике дотации являются «мифическим» стимулом роста производства в перспективе.
Нельзя рассматривать дотации и как дополнительную прибыль работникам сельскохозяйственной отрасли, или как премию, получаемую производителем сельскохозяйственной продукции за успешную работу. Дотации не относятся и к категории страхования рисков.
Даже не экономисты понимают, что без сокращения издержек производства нельзя добиться роста производительности труда, если производительность понимать как выход готовой продукции на единицу трудовых затрат.
Мною уже отмечалось в первой части статьи, что рост дотации не сдерживает цен на продукты питания в розничной торговле. Стоимость сельскохозяйственного сырья в стоимости конечных пищевых продуктов остаётся низкой, чрезвычайно низкой. В мясных продуктах она составляет 10 – 12 %, в хлебобулочных изделиях – 5- 7%, в молочных продуктах – не более 2 – 3%. Наблюдаемый рост цен на продовольствие не повышает, а только уменьшает долю цены производителя сельскохозяйственной продукции в розничном продукте. В таких условиях нельзя достигнуть даже невысокой рентабельности. Рентабельность достигается тогда, когда доля цены исходного сельскохозяйственного продукта будет равна от 30 до 70 % в конечном продукте, в зависимости от его вида. Кто же из участников производства продуктов питания - сельхозпроизводители, переработчики или торговля - получают наибольшую прибыль? К сожалению, доля прибыли переработчиков сельскохозяйственной продукции и торгового сектора, реализующего продукты питания населению, не столь высока, хотя никогда не бывает нулевой или убыточной. Наибольшую прибыль в сложившихся условиях получают банки, кредитующие производство сельскохозяйственной продукции, производство продуктов питания и торговлю.
Выдающийся специалист в области сельского хозяйства Г.В. Кулик, говоря о начавшемся подъёме в сельском хозяйстве, ссылается на то, что в 2005 году Россия продала за рубеж более 10 млн. тонн зерна. Правда, показатели вывоза сельскохозяйственной продукции за рубеж, взятые сами по себе, прямо не говорят о росте производства. В лучшем случае, это косвенный показатель, если за рубеж вывозятся излишки. Прямо этот показатель характеризует только объёмы экспорта. Но за рубеж можно вывести и больше - и четверть, и половину урожая, а на внутреннем рынке поднять цены на все мучные изделия, в том числе и на хлеб. Не за счет ли этого «экспорта» цены на хлеб и комбикорма неуклонно росли в 2005, в 2006, в 2007 годах и продолжают расти, хотя на календаре уже 2009 год. Цены на хлеб не падают, несмотря на то, что с каждым годом, по отчётам Минсельхоза, урожай зерновых увеличивается на 15% – 20%.
Дотировались ли из региональных бюджетов хозяйства, чьё зерно шло на экспорт? Кто это зерно продавал за рубеж - крестьяне, вырастившие «богатый» урожай или «ростовщики»? Какая была разность между ценой продажи зерна за рубеж и внутренней ценой зерна для российских крестьян? Экспортёра интересует именно эта разница. Иначе нет коммерческого смысла вывозить зерно за рубеж. Мы не получим вразумительных ответов на наши вопросы, так как ответов, не противоречащих здравому смыслу, нет.
Разницу между высокой ценой зерна на внешнем рынке и внутренней ценой называют мировой рентой, которая должна присваиваться крестьянским хозяйством за вычетом налогов и экспортных пошлин. На практике, в России, её получает посредник, хотя налог на землю платит крестьянин. Поэтому непосредственный производитель сельскохозяйственной продукции не получает стоимости, образуемой земельной рентой, а само производство в силу этого становится нерентабельным или низко рентабельным.
Доход от экспорта зерна и иной сельскохозяйственной продукции достается финансовым структурам. Банки, получая доход от участия в экспорте зерна, кредитуют также и фирмы, закупающие продукты питания за рубежом, т.е. импортёров. Импортёры в итоге имеют более низкий процент по кредитам, чем отечественные производители сельскохозяйственной продукции. Торговый кредит имеет более высокую степень обращения по сравнению с промышленным кредитом. Он за то время, пока вырастят и соберут урожай, может обернуться несколько раз, принося выгоду и банкам, и фирмам, закупающим импортное продовольствие. Вины банков в этом нет. И экспортеры, и импортёры для банка лишь клиенты. И банки должны обслуживать своих клиентов, как врач лечит людей, не взирая на их вероисповедание.
Для сельского хозяйства важно решить задачу подъёма уровня производства сельскохозяйственной продукции, а не роста торгово-банковского капитала. Тем более, вертикальная интеграция того и другого в отрасли пока отсутствует, несмотря на создание государственных учреждений - таких, как Россельхозбанк и Россельхозлизинг. Пока сельское хозяйство не является высокопродуктивной отраслью, для него высокие процентные ставки за кредиты и жесткие условия погашения кредитов являются разрушительными.
Посмотрим на «эффективность» государственных дотаций (федеральных и региональных), направляемых на погашение процентов по кредитам коммерческих банков, субсидирующих сельское хозяйство. Допустим, что хозяйство получило кредит в размере 10 млн. рублей на пять лет под 14% годовых. Согласно принятой методологии, 2/3 банковской ставки будет погашено за счет федерального бюджета и 1/3 - за счет регионального бюджета. Таким образом, государственная поддержка за пять лет составит 7 млн. рублей, выплаченных коммерческому банку из государственной казны. За кредитные деньги в сумме 10 млн. рублей хозяйство построило, например, одну современную ферму на 100 скотомест. Вопрос: сколько будет стоить построенная ферма по материальному балансу хозяйства – 10 или 17 миллионов рублей? Если хозяйство не включит в материальный баланс 7 млн. рублей – долю государственного вклада, то эти 7 миллионов не будут иметь товарной цены (стоимости) и в будущем. Эти деньги становятся прямым вкладом государства в инфляцию. Допустим, хозяйство погасит банку кредит полностью и вовремя. Но хозяйство выплатит лишь 10 млн. рублей, а банк получит доход в 17 миллионов рублей, но этот доход не полностью обеспечен реальным продуктом. А вот получит ли доход хозяйство? Вопрос остаётся открытым. Ведь в новую ферму на сто скотомест нужно поставить ещё сто голов продуктивного скота, обеспечив его содержание, кормление и уход, а для этого нужны дополнительные деньги, и не дай бог, снова, заёмные.
Мы приняли кредитную банковскую ставку в 14% лишь для примера. На самом деле стоимость кредита коммерческих банков намного выше. Она достигает и 18, и 19, и 20%. Не лучше ли на сегодня отказаться от привлечения средств коммерческих банков в сельское хозяйство и такой схемы поддержки государством сельского хозяйства? Без страха ошибиться, можно выдвинуть альтернативное предложение: государству экономнее строить фермы за свой счет, сдавая их в аренду на срок полной или частичной амортизации по разумной цене, а после этого срока передавать (продавать) фермы в собственность сельских хозяйств. За срок аренды хозяйство должно выплатить «государству» всю стоимость вложенных в строительство фермы финансовых средств (продукцией или деньгами) плюс разумный процент. Если арендатор будет не в состоянии выполнить условия аренды, то такого арендатора можно лишить права на аренду. Предлагаемый подход нуждается в серьёзной проработке, но он будет более эффективным, чем погашение ставок кредита за счет государственных дотаций в условиях высоких процентных ставок.
Понятно, что высокая стоимость банковского кредита говорит о высокой инфляции. Если инфляция равна 10,5%, то величина инфляции в виде «страховой» суммы закладывается в стоимость кредита. Тогда «чистый» кредит не так и дорог - всего 3,5%. Посчитаем, сколько денег, не имеющих стоимости (инфляционных), будет обращаться в стране, если на поддержку сельского хозяйства через кредитные организации выделить 1,5 триллиона рублей по ставке 14% годовых. За пять лет эта сумма составит один триллион пятьдесят миллиардов рублей. Это грубый подсчет, но суть проблемы и корень инфляции он отражает верно. Инфляцию не остановить, если не прекратить наращивать предложение денег. Финансистам не трудно это понять. После таких вливаний денежных знаков становится больше, а их покупательная способность меньше. Запустить денежный печатный станок легче, чем вырастить хотя бы одну молочную корову, способную давать восемь тысяч литров молока в год. Молоко этой коровы можно реализовать по предельной цене 10 рублей за литр. Таким образом, корова может произвести продукции на 80 тыс. рублей в год. И это не чистая прибыль. Корову нужно ещё кормить и содержать, что тоже стоит денег. Если государство начнет вкладывать средства в сельское хозяйство без финансовых посредников, затрат станет меньше, эффективность вложений повысится, а инфляция сократится. При таком подходе гарантию возврата государственных средств должны давать региональные власти, ведь они отвечают за экономические успехи на местах. Пусть работают.
Рост цен (инфляция) на промышленные товары и продукты питания ведет к снижению покупательной способности денег и обесценивает ту их часть, которая ещё не вступила в оборот, т.е. речь идёт о накоплениях. Не следует забывать, что у нашей страны огромный стабилизационный фонд. Кто бы осмелился подсчитать его потери при внутренней инфляции в 10,5% ? Или потери тех же самых денег на счетах сельскохозяйственных фирм, промышленных предприятий и граждан?
Ещё одна проблема сельского хозяйства, пожалуй, самая неразрешимая, и самая губительная, сдерживающая, если не сказать, препятствующая развитию аграрной отрасли в условиях рынка – паритет цен. Это «вечный двигатель», запущенный с целью перекачки средства из аграрной отрасли в отдельные отрасли промышленности, сейчас – в машиностроение, нефтепереработку, энергообеспечение и т.д. Пока проблема паритета цен не будет решена тем или иным путем, но в удобопереносимой форме, успехов в сельском хозяйстве не дождаться, сколько бы средств ни вкладывать.
В 2006 году Правительство РФ и Госдума, в связи с резким ростом цен на бензин и дизтопливо, выделили дополнительно сельскому хозяйству 14 млрд. рублей на возмещение затрат, связанных с повышением цен на топливо. Эти деньги в полном объёме осели в нефтепереработке и у поставщиков нефтепродуктов. Аналогичная ситуация и с химическими удобрениями, цены на которые растут, как дрожжевое тесто. Такая федеральная помощь, якобы, труженикам села, мало оправдана, а компенсации из регионального бюджета, тем более, беспрецедентны. Эти меры только повышают алчность «нефтянки» и «химии». Ведь рост цен на топливо и удобрения - не стихийное бедствие, не землетрясение, не цунами, а всего лишь результат несбалансированности экономики, отсутствие краткосрочных и среднесрочных прогнозов. Не является ли подобный рост цен ответом монополистов на высокие, по их мнению, налоги? И не будет ли повторяться такой приём в последующие годы, перед каждой посевной и каждой уборочной компаниями, когда потребность в топливе и удобрениях наивысшая?
Цены на продукцию промышленности растут в 2 раза быстрее и многократно выше цен на продукцию сельского хозяйства. По данным Росстата РФ, за четыре месяца 2008 года стоимость продуктов питания в среднем по России возросла на 14,9%, а на промышленные товары, необходимые сельскому хозяйству, включая основные виды энергоресурсов -топливо, газ и электричество, - на 31,7% .
В США, Японии, странах ЕС паритет цен – соотношение цен на сельскохозяйственную продукцию и промышленные товары - поддерживается гарантированными ценами на конкретную сельскохозяйственную продукцию. За гарантированную цену принимаются средние производственные издержки для конкретного продукта. Эта мера относится к разряду государственного регулирования. В законе «О сельском хозяйстве США» устанавливается гарантированная цена на каждый вид сельскохозяйственной продукции. Если рыночная цена, например, на пшеницу в текущем году выше издержек на её производство, то в качестве компенсации фермеры, занятые производством зерна, получают разницу между двумя обозначенными ценами – издержками и реальной стоимостью зерна. Естественно, компенсация выплачивается за счет федерального бюджета непосредственно фермерам. Это не простой сам по себе механизм, и нужно отметить, что гарантированные цены дифференцированы не только по продуктам, но и по регионам, с различными климатическими зонами и разными возможностями по производству сельскохозяйственной продукции.
Рассмотренные выше примеры приведены для того, чтобы показать, что поддержка сельскохозяйственного производителя за счет средств регионального бюджета выглядит экономически не разумно. Да и эффективность федеральных вложений, если судить по конечным результатам, мало заметна. Чтобы достичь хотя бы минимального успеха от вложения средств из региональных бюджетов - первое, нужно установить отпускные цены на сельскохозяйственную продукцию не ниже уровня предельных издержек и ограничить вывоз сельскохозяйственного сырья и готовой продукции из одних регионов в другие. Но закон запрещает использовать такую меру. Какие же тогда нужно использовать приёмы, чтобы получить заметный эффект от средств, вкладываемых государством в сельское хозяйство? На этот вопрос ответа пока никто не искал.
Средства, выделяемые из регионального бюджета на поддержку сельского хозяйства, в той форме, как это делается сейчас, не приносят ожидаемых результатов. Региональные власти должны оказывать поддержку селу, но не только бюджетом. Нужно более пристально посмотреть на организационно-структурные аспекты. Не в этом ли многие причины медленного подъёма в сельском хозяйстве. Подсчитайте, сколько средств из регионального бюджета и прочих фондов было выделено на поддержку сельского хозяйства за последние пять лет и сравните эти средства с достигнутыми результатами, не обманывая себя цифрами отутюженной статистики. Картина будет неутешительной.
Или кто-то не знает, ради чего расходуются бюджетные средства, или кто-то не понимает, что сельское хозяйство – это производящая отрасль, и, как всякая производящая отрасль, должна быть самоокупаемой. Не может быть, чтобы какая-либо страна отказалась от производства продуктов сельского хозяйства и продовольствия по причине убыточности данной отрасли. Ведь только обеспечив удовлетворительное производство продуктов питания, человечество смогло достичь современного технического прогресса, когда массы людей были освобождены от изнурительного труда, связанного с добычей пищи.
Региональные правительства не задумываются, где взять средства на исследование космоса или где взять деньги на строительство космодрома или олимпийских объектов, даже в том случае, если подобные объекты возводятся на их территории. Поддержка для сельского хозяйства нужна, и это федеральная задача, учитывая специфичность отрасли и сложившиеся российские условия. Кормить нужно страну в целом, а не только территории, благоприятные для развития сельского хозяйства. А Россия – страна большая, значительная часть её территории обозначена как зона рискованного земледелия. Участие федерального центра и региональных властей в решение вопросов поддержки сельского хозяйства должны быть разделены по зонам ответственности, направлениям и полномочиям. Если региональное правительство решается на регулярные траты, в виде финансовой помощи сельскохозяйственным предприятиям, то оно (региональное правительство) должно владеть механизмом, исключающим факты прямых финансовых потерь регионального бюджета от такой помощи. Региональному правительству нужно знать, какой результат ожидается от этих, пусть даже незначительных вложений, а для этого нужно контролировать итоговые результаты хозяйств, получающих помощь, через систему натуральных показателей.
За руководством регионов остаются задачи разработки региональных планов развития сельского хозяйства, защита планов в федеральных структурах и систематический контроль выполнения планов, если планы одобрены на федеральном уровне и для них открыто финансирование.
Если вопрос о разделении полномочий по поддержке сельского хозяйства между центром и регионами столь принципиален, то полномочия, действительно, нужно разделить:
За федеральным центром оставить материальную и финансовую поддержку, государственное регулирование цен на энергоносители и технику, создание правовых и экономических основ для развития сельского хозяйства, стимулирование внедрения передовой техники и технологий. Суть государственной материальной и финансовой помощи сельскому хозяйству – полное финансирование утвержденных программ.
Национальным богатством является не получаемый от земли урожай, хотя это и важный фактор, а сама земля. Урожай - всего лишь товар. Поэтому забота о земле, о повышение её плодородия, забота не только тех, кто на ней работает, но, в первую очередь, государства. И государство должно выделять необходимые средства на поддержание плодородия земли, создание высокопродуктивных сельскохозяйственных культур, устойчивых к российским климатическим условиям, заботиться о повышении продуктивности скота. Без государственного финансирования племенных хозяйств успеха в животноводстве не дождаться. А покупать датских, канадских или австралийских коров – затея малоэффективная. Пусть это делают частные инвесторы в погоне за быстрой прибылью. Опыт показывает: два-три года, и «импортное» высокопродуктивное стадо становится «обрусевшим» со всеми вытекающими из этого убыточными последствиями. И из «обещанных» надоев в количестве восьми тысяч литров молока в год импортное стадо с трудом будет «давать» четыре с половиной, пять тысяч литров, а то и того меньше. Нельзя от избалованной и ухоженной «барышни», переведя её на общие «лагерные» условия, ожидать прежней привлекательности.
Казалось бы, что государство делает всё, поддерживая сельское хозяйство. А результат? Чем больше средств мы вкладываем в сельское хозяйство, тем дороже становятся продукты питания. Простой, но вроде ничем не объяснимый экономический парадокс. Если цены на продукты питания всё время растут, то трудно утверждать, что продуктов питания становится больше. Экономисты всегда отмечали прямую зависимость цены от объёма выпускаемой продукции. Тогда куда же уходят деньги, которые обозначены в расходной части бюджета как средства государственной поддержки сельского хозяйства? Или коэффициент эффективности отпускаемых на эти цели средств имеет отрицательное значение, или они не доходят до цели. Или доходы населения растут быстрее, и спрос на продовольствие опережает предложение. Но личные деньги простых потребителей продовольствия тоже являются прямыми инвестициями. Тогда почему они не проявляют себя как инвестиции? Или есть какие-то другие, не учитываемые рынком причины обнищания отрасли?
Кто ответит, почему немалые государственные финансовые вложения в сельское хозяйство не приносят ожидаемого эффекта? Или люди, отвечающие за экономику сельского хозяйства, не знают ни реальных проблем отрасли, ни того, как эти проблемы решать, чтобы получить адекватный результат? Или они всегда делают что-то не то, что нужно делать в сложившихся условиях? На что они надеются и чем руководствуются? Или пока деньги вкладываются в техническое переоснащение отрасли, они ждут, что ощутимый эффект наступит с большой задержкой? Например, через пять или восемь лет. А сегодня единственный способ оправдать деньги, вкладываемые в сельское хозяйство, – повышать цены на продукты питания.
Уверен, что сотрудники Министерства экономического развития и в купе с ними сотрудники Министерства сельского хозяйства знают, сколько нужно продовольствия стране во всех его видах и при всех нуждах государства. Предполагаю также, что они знают, сколько мяса, зерна или другой сельскохозяйственной продукции можно заложить в «закрома Родины» за каждый миллион рублей, дополнительно направленный на подъём сельского хозяйства. Где можно посмотреть на такие расчеты, и есть ли они? Или отрасль слишком запущена? Ведь сколько бы ни было подходов к изменению сельскохозяйственного уклада, начиная с реформ Петра Столыпина, результат почти всегда один – отрицательный.
Кто задумывался серьёзно, как хозяин земли, как «кулак», над тем, почему Столыпин был против общинного земледелия и против крестьянской общины? Ведь «кулак», хозяйство которого теперь считается образцовым, появился в результате Столыпинской реформы. Слава богу, что сегодня «кулак» не классовый враг, а эффективный хозяин. И нужно помнить, что суть Столыпинской реформы сводилась к изменению производственных отношений на селе, а не к прямой поддержке производителей сельскохозяйственной продукции – общины на то время. Материально Столыпинское правительство поддерживало переселение крестьян на новые земли. Но никому даже в голову не пришло бы платить деньги за повышенные надои или за количество голов КРС, или за дополнительно вспаханное поле. И высокие надои, и дополнительно засеянное поле, и большее количество голов скота - это гарантия получения более высокого дохода.
Сельское хозяйство, по сути, - крупнотоннажное производство, за исключением выращивания каких-либо экзотических продуктов питания и лекарственных растений. Тысячами тонн измеряется производство зерна, молока и мяса, тысячами тонн измеряется производство технических культур – льна, хлопка, сахарной свёклы, тысячами тонн измеряется производство овощей. И рынок сельскохозяйственной продукции, за исключением розничной торговли продуктами питания, должен удовлетворять этим требованиям, и производители сельскохозяйственной продукции должны считаться с этими требованиями. Вторая особенность сельскохозяйственной продукции, что она быстро теряет свои потребительские качества и требует специальной обработки, прежде чем её заложить на хранение. Да и хранение обходится не дешево. Самая низкая цена на сельскохозяйственную продукцию для потребителя тогда, когда потребитель увозит товар с поля во время уборки. И происходит это потому, что тем, кто вырастил урожай, негде его пересортировать, не говоря уже о длительном хранении. Не продав урожай с поля, производитель может нести ещё большие убытки из-за затрат на вспомогательные операции – транспортировку, сортировку, сушку и закладку в хранилища, чаще всего неприспособленные, отчего потери удваиваются. Мелкотоварное хозяйство не в состоянии приобрести и качественно выполнить ни одну из перечисленных выше операций, так как техника, предназначенная для этого, рассчитана на большую производительность и стоит больших денег. У мелких хозяйств нет на это средств. Но если средства найдутся, они не оправдают своего использования в мелкотоварном хозяйстве. А потребители сельскохозяйственной продукции, будь это спекулянт-посредник или крупный переработчик, пользуются бедственным положением хозяйств. Я ни в чем не обвиняю ни спекулянта-посредника, ни крупного переработчика, таковы реальные условия. Производители сельскохозяйственной продукции сами должны заботиться о своем экономическом положении и сами обеспечить своё экономическое содержание, и защиту своих экономических интересов. И путь такой у крестьянства есть: это кооперация. Государство обязано лишь создать условия для продуктивной работы на сельской ниве через систему производственной кооперации, не отрицая и других форм кооперации.
Продолжение следует.