|
Наталья Николаевна Егорова
Родилась в Смоленске. Мама – учительница
русского языка и литературы. Папа – учитель
истории, впоследствии – директор школы. Уже с
детства у девочки была сформирована любовь к
русской истории и литературе. В 9 лет написала
первые стихи. Мама спросила: «Почему ты решила,
что это стихи?», за что Наталья Николаевна ей
благодарна до сих пор. Появилась загадка: «Чем
стихи отличаются от нестихов?», разгадкой
которой поэтесса занимается всю жизнь.
Закончила смоленскую школу № 28, затем
Смоленский педагогический институт. Выпускала
студенческую газету. Потом работала в областной
библиотеке. В 1986 г. переехала в Москву.
В центральных изданиях начала печататься, когда
еще жила в Смоленске. Виктор Петрович Смирнов
отвез стихи в «Литературную Россию». Их
опубликовали через два месяца. По тем временам
это была слава на всю страну. В этом же 1979
году старейший тогда поэт, лауреат
Государственной премии, Степан Щипачев написал о
Н. Егоровой статью в «Комсомольской правде»,
основываясь только на публикациях. В статье
приводилось целиком одно стихотворение, которое
сравнивалось с «Зеленым шумом» Некрасова . В
конце рецензии говорилось, что под этим
стихотворением не постеснялся бы поставить
подпись любой поэт.
В Москве Наталья Егорова работала в
«Литературной России»: переводила поэтов
национальных литератур, писала рецензии в
национальном отделе. Потом перешла в
издательство «Современник», где была необычная
редакция молодых и пишущих. Затем работала в
газете «День», выступившей в оппозиции к Б.
Ельцину, где вела отдел поэзии. Как признается
Наталья Николаевна, когда она читала Н.
Тряпкина, то понимала, что скоро это войдет во
все учебники по русской литературе. Работа была
на износ: один день шел за три. Вскоре решили
убрать литературную тетрадку, на этом постоянное
сотрудничество с изданием закончилось.
Сейчас Наталья Николаевна сотрудничает с разными
издательствами: редактирует коммерческую
литературу. Продолжает писать стихи.
В 2009 году в «Нашем современнике» Наталья
Егорова получила премию за критическую статью о
творчестве сибирской поэтессы Светланы
Кузнецовой «Золотой самородок на соболиной
тропе», ранее, в 2005 году — за публикацию
собственной стихотворной подборки.
Течение беседы за неспешным чаем на литературные
темы, обсуждение нового произведения, критика
какого-то новомодного автора – такое
времяпрепровождение осталось в начале 20 века. С
течением времени подобные встречи ушли в
«подполье», а возрождаться с новой силой стали
только несколько лет назад. Нам посчастливилось
побывать в гостях у поэта Натальи Николаевны
Егоровой. За стаканом минеральной воды ввиду
жаркой погоды мы говорили обо всем, что касается
современной литературы.
После окончательного падения Советской власти в
августе 1991 года некоторые наивные люди ожидали
моментального литературного взрыва в виде новых
блестящих имен, новых изданий, новых концепций.
Ничего этого не произошло. Литература оказалась
в состоянии прострации. Ведь основными функциями
русской литературы было обслуживание или
сопротивление Советской власти и интеллигенции.
Долгожданная русская свобода отменила Советскую
власть, отодвинув на задний план интеллигенцию.
И теперь русская литература не знает, что ей
делать. Интеллигенция и Советская власть бросили
литературу одну в темном лесу. Новые имена в
литературе появляться не стали. Постсоветское
поколение, поколение Натальи Николаевны, к
литературе доверия не испытывало. В советское
время до 30 не выпускали в литературное
плавание, а потом случился переворот, так что
только-только поколение теперь уже 50-х заявляет
о себе. Тогда было скучно. Появились соблазны –
шоу-бизнес, телевидение, журналистика, сама
жизнь.
До 1991 года любимым занятием интеллигенции было
чтение популярных тогда толстых литературных
журналов и литературных газет. Толстый журнал
был всем для людей думающих. Он до сих пор
существует. То, что о них ничего не слышно, -
это нормально. Конечно, во много раз стали
меньше тиражи.
Некоторые издательства («Советский писатель»,
«Современник») специализировались на издании
новинок, что привлекало уже само по себе. Сейчас
новинки связаны с продаваемыми проектами, но не
с качественной литературой. Коммерческая
литература вытесняет великую русскую литературу.
События начала 90-х раскололи страну на два
лагеря. Это коснулось и литературного процесса.
Для тех, кто понимал, что творится, это был
удар, шок. Большинство талантливых писателей не
было распропагандировано. В Союз писателей
России стекались сведения со всех республик.
Анализ этой информации показывал, что люди не
хотели раздела страны. Развал производили
«сверху». В писательской среде тоже произошло
разделение на писателей-«патриотов» и
писателей-«демократов». Так получилось, что
основные писательские качества проявились более
ярко у писателей патриотического лагеря, лагерь
демократов оказался связанным с ненастоящей, но
при этом продаваемой литературой. Основные
издания «демократов»: журналы «Знамя», «Новый
мир». С творчеством «патриотов» можно
познакомиться на страницах журналов «Наш
современник», «Москва».
По мнению Натальи Николаевны Егоровой, те, кто
выступил в 1991 году за развал страны, не могут
быть великими писателями. Задача писателя в
любое время — в сохранении единого целого, а не
в дроблении. Великий писатель разрушить страну
не может, великий писатель всегда патриот, стоит
на защите своего Отечества. Иного хода для
творца не было ни в одной стране ни в одну
эпоху. Предатели великими писателями быть не
могут.
После раскола самое интересное происходило в
газете «День», предшественнице газеты «Завтра»,
и журнале «Наш современник». Печатались Н.
Тряпкин, Ю. Кузнецов, В. Кожинов. В «Нашем
современнике» были опубликованы 2 самых
значительных прозаических произведения последних
двух десятилетий: роман «Побежденные» Ирины
Головкиной, урожденной Римской-Корсаковой,
внучки великого композитора. В романе она
вспоминает дореволюционные губернаторские елки,
дореволюционный Петербург. Самой И. Головкиной
пришлось пройти всю молотилку, которая поглотила
интеллигенцию России, петербургскую знать. Роман
написан необычайно талантливо. Его можно
сравнить с «Унесенными ветром» Маргарет Митчелл,
но при этом надо отметить, что Митчелл эпична, а
И. Головкина лирична. В своем лиризме она близка
И.С. Тургеневу. Еще одна разница: русская
трагедия оказывается драматичнее американской.
Выписаны тургеневские девушки, погибающие в
ГУЛАГе. Чистота дворянских отношений, великая
любовь проходят на фоне вечной войны и
расстрелов. Произведение написано настоящим
дворянским языком с вкраплениями французского.
Его можно отнести к величайшим произведениям
двадцатого века мирового уровня. Русский женский
роман вновь заявил о себе. После публикации
романа в «Нашем современнике» никто про него не
написал ни слова, хотя все живущие в русской
литературе знают его уровень. Это тоже
показатель нашего времени и приоритетов.
Тихо прошло появление другого сочинения – романа
стопроцентного классика Леонида Леонова
«Пирамида». С ним, если верить слухам, связана
странная история: примерно за 20 лет до
написания романа Л. Леонов ездил к Ванге,
спрашивал, успеет ли он дописать. Она ответила,
что роман будет написан, опубликован и только
потом писатель умрет. Поэтому, видимо, написание
романа и затянулось на двадцать лет. «Пирамида»
вышла отдельным изданием «Нашего современника» в
1994 году. В этом же журнале работали самые
значимые поэты эпохи, например, Юрий
Поликарпович Кузнецов (вел отдел поэзии),
Николай Иванович Тряпкин публиковал свои
блестящие стихи, исторические исследования
печатал Вадим Валерианович Кожинов.
Все истинно русские писатели, выступившие против
развала страны, против капитализма в итоге
оказались оболганы, затравлены в печати,
выброшены из жизни. Настоящие писатели сегодня –
нищие, потратившие много сил на борьбу с
оппозицией, выработку защитных механизмов,
эстетических критериев, которые в советское
время были очень размыты из-за атеизма. Русская
литература похоронила классиков 20 века. Сейчас
остались В.И. Белов и В.Г. Распутин. А.И.
Солженицын, известный и ранее своими
публикациями, в конце концов разобрался в
ситуации и стал поддерживать патриотическое
крыло, причем и с помощью премий.
Сейчас в литературном процессе Великое Затишье.
Литературного процесса как такового нет. Ушли из
литературы крупные имена, крупные люди, большие
писатели. Абсолютно отсутствует критика, так как
для нее нет условий. Литературный процесс без
критики — это некое образование, хромающее на
обе ноги. Поэзия печатается, а отклика нет,
потому что гонорары за критические статьи
практически не платят. Если романы и стихи еще
можно писать в стол, то критика, которая живет
не очень долго, должна работать каждый день.
Демократы сразу выпустили поколение молодых
литераторов, которые оказались в фаворе, в
отличие от патриотов. Им было на что жить, их
поддерживали радио и телевидение,
соответственно, их имена были на слуху.
Писатели в 21 веке вынуждены зарабатывать на
жизнь разными способами, что само по себе
является неправильным. Рабочее место писателя –
письменный стол, у него должен быть
нормированный день. Об этом говорят, начиная с
Пушкина, но ситуация не меняется.
Поэтические книги выходят малыми тиражами и
редко, потому что писатели, обычно, люди
безденежные. Прозаики практически не могут себя
издать, потому что это другой объем, другая
бумага, другая цена, соответственно. Вся бумага
уходит на никому не нужные фэнтези, детективы и
всякую прочую макулатуру. Она нужна
профессиональным писателям как средство к
существованию, потому что, редактируя ее, они
зарабатывают себе на жизнь. Творческим людям с
трудом удается соблюдать требования,
предъявляемые на обычных работах, поэтому
ноутбук в домашних условиях является идеальным
вариантом. Иначе ни один поэт не напишет даже
строчки.
Жизнь идет подспудно. Писатели читают друг
друга, нечасто, но читают. Появилось новое для
русской литературы явление: авторами хороших
произведений являются женщины. Если раньше
эталонами женского творчества были А. Ахматова и
М. Цветаева, то после большого провала появилась
С. Кузнецова, достигшая их уровня. Центральными
фигурами в литературном мире сегодня считаются
Вера Галактионова («Со всеми последующими
остановками») и Владимир Личутин («Душа
неизъяснимая», «Беглец из рая»), который пишет
историческую прозу. Все его произведения связаны
с родными краями, с жизнью деревни на побережье
Белого моря. Особенностью прозы Личутина
является обилие северных диалектных словечек,
великолепный язык. Также сильной личностью можно
считать вятскую поэтессу Светлану Сырневу. Ее
поэзию можно считать продолжением крестьянской,
«рубцовской» линии, стихи о природе очень
гармоничны, а философская лирика своеобразна.
Интересны баллады. Написано пока не очень много,
но уровень соответствующий: в соответствии с
лучшими классическими канонами, что является
ведущим в патриотическом направлении.
Любопытная поэтесса Диана Кан («Согдиана»,
«Подданная русских захолустий»). Она –
продолжатель евразийской идеи. В 1992-1993 г.
этой идеей увлекался В. Кожинов, поддерживала
газета «День». Россия – именно евразийская
страна, в которой Европа и Азия существуют на
равных. Часть стихов Дианы очень русские,
фольклорные, но более интересны ее азиатские
стихи, например, о какой-нибудь местности. В
журнале «Москва» появилась новая восходящая
звезда из Нижегородской области Марина Котова.
Держит линию Павла Васильева. У нее мощное,
свободное, раздольное дыхание стиха, очень яркая
образность. В 2009 году она получила премию
Александра Невского за книгу стихов.
В литературоведении пальма первенства
принадлежит Сергею Куняеву. Он известен по
работе о Павле Васильеве. На данном этапе он
пишет исследование о Николае Клюеве, причем на
свет вытягиваются серьезные факты, касающиеся
жизни русских староверов. Можно говорить о
революции мировоззрений. В одном исследовании о
блистательном поэте Серебряного века будут
обнародованы факты, ранее никому неизвестные.
В литературе объективно должна быть новизна для
развития. Но дело в том, что очень часто в
погоне за новизной теряется нечто глубинное и
главное, наработанное человечеством вообще.
Внутри этой традиции, внутри высокого уровня
можно быть каким угодно новатором, как,
например, Юрий Кузнецов в конце 20 века. Он
считается авангардистом. Более современного
поэта придумать нельзя. Тем не менее он сумел
соединить лучшие наработки русской литературы с
новыми веяниями. Это самая продуктивная линия.
В Смоленске ушло старшее поколение. В смоленском
отделении Союза писателей России сейчас около
100 человек, в Союзе российском писателей
примерно 30. Для небольшого города это очень
много. Постепенно союзы из профессиональных,
коими они должны быть, превращаются в
любительские. Капитализм пробрался в
литературные круги. Вместе с тем, с удовольствие
можно говорить о целой плеяде талантливых
смоленских авторов: Тамаре Лосевой, Николае
Бондареве, Раисе Ипатовой, Олеге Ермакове,
Викторе Смирнове, Нине Семеновой, Владимире
Тазове, Виктории Ионовой. Остается надеяться,
что на смену им придут тоже настоящие писатели,
которые будут служить русской литературе верой и
правдой.
* * *
Когда опускается ночь над твоей головой,
Огромное небо беседует внятно с тобой.
Над крышами всходит огней нескончаемый ток.
Затерянный в вечности, спит небольшой городок.
На дымы из труб лает в будке проснувшийся пес,
А космос глаголет огнем остывающих звезд.
А город молчит, завороженный ходом планет:
Кто смотрит из мрака? Кто сеет невидимый свет?
И только сквозь тучи приметит рассеянный взгляд,
Как чьи-то следочки на небе огромном блестят.
Пирог сотворив и посуду убрав со стола,
То, видно, соседка в поющую вечность ушла.
По снежной дорожке, по звездной колючей стерне
С тяжелою сумкой ушла на побывку к родне.
Дымит во всю вечность трубой там заснеженный
дом.
Родня гулевает за снедью богатым столом.
Гремит телевизор которую вечность подряд.
Чадит керосинка. Сосульки на крышах звенят.
Гляжу я всю жизнь — наглядеться никак не могу.
Замерзший колодец. Дома в беловейном снегу.
Снегирь и синица осыпали иней с ветвей.
Следы и миры заметает снежок-легковей.
Все больше созвездий. Все больше неведомых снов.
Все больше над миром горящих огнями миров.
Земля шевельнется в пространстве, расступится
тьма,
И мир неизвестностью сводит, как в детстве, с
ума.
И мир искушает, огромностью тайны маня,
Прийти приглашает для жизни — тебя и меня.
Мы сходим с крыльца —
прямо в снег и трескучий мороз.
И лает нам вслед житель вечного космоса — пес.
* * *
В кварталах – иней. В подворотнях – мгла.
Терпи! Терпи! До тайных слез, до пота.
Ты для любви и муки в мир пришла –
Исправить грех и вечность заработать.
Завез трамвай за тридевять земель.
В проулке темной страсти – дай мне руку!
Я счастьем не зову везенья хмель.
Я не зову несчастьем сердца муку.
Мне разум шепчет: «Позабудь и брось!»
Но есть во мне высокая свобода.
Прощаю миру все, что не сбылось.
Ищу и в безысходности исхода.
* * *
Заревет ли медведь, зазвенит ли рассвет, -
Тронет душу неведомый сон, -
Здесь великие реки выходят на свет
Из берложьего зева времен.
Здесь медведицы-сосны на лапах рудых
Лижут меды зари спозарань.
Не напейся из следа болотной воды
И медведицей лютой не стань.
От Днепровских ворот в молодом сосняке
Пеплы войн на долины летят.
Треплет русые волосы в березняке.
Узнавающе щурится взгляд.
Нас сквозь дебри смертей и рождений вели
Знаки войн и горящих планет.
Это – глубже меня, это - дольше земли,
Это знанье безбрежно, как свет.
Мы пришли из России и канули в Русь,
След оставив и песнь на земле.
Все пройдет и исчезнет – но я не боюсь
Раствориться в светающей мгле.
Не рыдай о прошедшем - а тропку приметь
Через гари – в страну старину.
Заиграет ли лось, заревет ли медведь,
Взроет дикий кабан целину.
Там, на просеке, черные тени лежат.
Гривы сосен от ветра дрожат.
И медведица-матерь ревет на закат
И выводит к Днепру медвежат.
* * *
Старый парк пройдем навылет
Солнцем медленных аллей
Там, где Глинка в бронзе вылит
В роще лип и тополей.
Он смычок взовьет над нами,
И оркестр мировой
Грянет легкими громами
Над сияющей листвой.
Мировых энергий токи
Вальсом солнц всплывут из тьмы,
И любви смычок высокий
Вдруг услышим сердцем мы.
И очнемся, вечных двое,
Чуждой волей влюблены:
Что свое в нас? Что чужое?
В чем мы властны? В чем вольны?
И светло ли нам, ликуя
Между вихрей и зыбей,
Звук чужой, любовь чужую
Называть судьбой своей?...
 
|
|
