Главная | Архив |

  Смоленск литературный  
   

Виктор ДЕРЕНКОВСКИЙ

 

 Гнездо дракона

 

 

В разгар дня, когда до смены его следующим календарным днем оставалось больше двенадцати часов, всего за минуту до полудня, Сеня появился в офисе своего приятеля, Гнуса. Гнус ждал Сеню, чтобы сообщить ему хорошую новость. В последние дни Гнус мучился неразрешимой дилеммой – сказать или утаить от Сени, что выкуп за похищенного банкира заплачен и деньги находятся на счету Гнуса в оффшорном банке. Особенно напряженно Гнус чувствовал себя перед самым приходом Сени. Деньги пришли на счет Гнуса давно, и по существующей договоренности ему было нужно сразу сообщить об этом Сене, но Гнус коварно молчал пять дней. Скрывать далее факт получения денег становилось опасно, Сеня мог узнать об этом из других источников, и не исключено, что от самого банкира. Поэтому Гнус с большой неохотой решил сказать об этом Сене, пригласив Сеню к себе.
Сеня тоже извёлся из-за этого выкупа. Его переживания начались намного раньше, с того времени, когда его банда похитила банкира, и сейчас Сеню занимало только одно – заплачен выкуп за банкира или нет.
- Если Гнус попросил приехать к нему, значит, у него есть новости, - надеялся Сеня.
Позавчера его помощники, потеряв терпение, отпустили банкира без выкупа, как они считали, не зная, что Сеня потребовал заплатить выкуп через счета фирмы Гнуса в оффшорной банке.
При встрече друзей, когда они протянули друг другу руки для приветствия, Гнус шепнул Сене:
- Отпускай банкира на все четыре стороны, бабки на оффшор поступили - семь миллионов зеленью.
- Ты не шутишь?- с дрожью в голосе, еле выговаривая простые слова, пролепетал Сеня.
- Перевести их сразу на твой счет или повременить? – не обращая внимания на заикание своего собеседника, продолжал говорить Гнус, - Тебе крупно повезло, дело, которое ты затеял, выгорело.
Сеня готов был услышать любой результат, он устал от безвестности и ожиданий, но то, что новость прозвучит для него так потрясающе, он не надеялся.
От неожиданности внутри у него всё перевернулось, он потерял дар речи и впал в оцепенение, которое продолжалось секунды три. Затем оцепенение преобразовалось в приток сил и необъяснимого подъёма духа. Раньше он не испытывал такого ощущение восторга. Волнение его было несравненно сильнее тех, которые он пережил, когда получал аттестат зрелости или когда, сдав вступительные экзамены, вошёл студентом в двери института или в день свадьбы с девушкой, которая нравилась ему со школы.
Постепенно приходя в себя и успокаиваясь, Сеня сказал:
– Банкир уже два дня дома, его отпустили под честное слово, видишь, он сдержал его. Всё окончилось лучше, чем я ожидал. Иногда мне казалось, что надежды получить выкуп нет, что дело швах. Спасибо тебе. Это самый удачный день в моей жизни!
Гнус радовался вести, преподнесённой другу, но его радость не только казалась, но и была на самом деле неискренней. Жадность и зависть омрачали его лицо. Два этих мерзких чувства пребывали у него в груди, и он не мог от них избавиться, и по правде говоря, и не стремился к этому. С этими чувствами он знался давно, и были они ему ближе родных сестёр. Сеня, находясь в сильно возбуждённом состоянии, ничего вокруг не замечал.
- Надо отметить такое событие, - предложил Гнус. - Баня готова, пиво в холодильнике, договоримся о деталях без посторонних глаз и ушей. Завидую я тебе, - льстиво жужжал Гнус, - получить такие бабки. Ты теперь миллионер, самый настоящий миллионер, богаче всех нас.
На радостях Сеня не стал возражать против бани, а почему бы и не отметить такую удачу, и они, погрузившись каждый в свой автомобиль, отправились в домашнюю баню Гнуса.
Спросить Гнуса, когда поступили деньги – вчера, позавчера или ещё раньше, Сене не пришло в голову. Для него дата поступления денег на счет Гнуса не имела значения. Деньги пришли, и это самое главное.
Сеню не насторожило даже то, что в такое раннее время, во вторник – ни в чистый четверг, ни в святую пятницу, ни в нерабочую субботу - у Гнуса была готова баня. Когда они подрулили к дому Гнуса, стрелки часов показывали 12.30 дня. У Сени не возникло ни малейшего подозрения, и он не сделал из ничего остерегающих выводов, упиваясь нечаянной радостью. Предвидение трагического исхода ему было не суждено узреть заранее, поэтому Сеня оставался слепым и невнимательным к деталям происходящего вокруг него сейчас.
В бане, между паром и пивом, они договорились, что через два-три дня Гнус вылетит в Германию и там завершит финансовые операции. Часть денег Гнус оставит себе, на возмещение накладных и банковских расходов, к ним приплюсует гонорар за идею, остальные деньги Гнус переведёт из оффшора на кодовый счет Сени в немецкий банк в его распоряжение.
- Можешь лететь в Германию хоть сейчас, - пошутил Гнус, но закончил шутку прозаично и серьёзно, - но лучше лететь через неделю или чуть позже, пока рановато.
Гнус советовал Сене не делить деньги между членами банды, а оставить их полностью себе. О том, что выкуп заплачен, в банде никто не знал, и не стоит пока об этом говорить: чем позже об этом узнают, тем лучше, а ещё лучше, если не узнают совсем. Гнус не стремился афишировать своё участие в деле, он не хотел, чтобы в банде знали о поступлении выкупа на его банковский счет. Он готовился, точнее, был готов осуществить свой план.
Обычно добытые деньги в банде делили далеко не поровну, но на всех. Немного денег оставляли про запас, на трудное время. Сеня знал, чем чревато утаивание или присвоение общих денег. Гнус тоже знал, чем заканчиваются подобные манёвры, но настаивал на своём интересе. Он добивался, чтобы Сеня преждевременно не сказал в банде, что выкуп получен. Пока Сеня будет думать, сказать или не сказать о полученном выкупе, они будут знать об этом только вдвоём. Этого добивался Гнус. Сеня колебался, думая как поступить: последовать рекомендации Гнуса или придержаться правил общака.
- Сеня, - говорил Гнус, - подумай, если ты скажешь о выкупе, в банде начнется дележ, и чем он закончится, никому не известно. Каждый рассчитывает получить больше, чем получит в реальности, поэтому лучше молчать.
Нельзя сказать, что Гнус был не прав в своих рассуждениях, поэтому Сеня с ним согласился и обещал пока молчать, а дальше смотреть по обстановке. Сеня ещё не думал, как он будет делить деньги. С одной стороны, деньги близко, условно он мог ими распорядиться сейчас, но в тоже время они не у него, а на экзотических Каймановых островах.
Они договорились, что Сеня на некоторое время скроется из города, а затем по команде Гнуса, не ставя никого в известность, полетит в Германию и проверит на месте, как обстоят дела на самом деле. К этому моменту Гнус должен перевести деньги на счет Сени и вернуться домой. Они не хотели, чтобы их в чём-то заподозрили, и в Германии они не должны быть вместе, и в городе пока встречаться не будут. Рано или поздно, всё равно разнюхают, кто получил выкуп, и кто присвоил деньги. Выкуп достался не за просто так и добыл его не один Сеня. Перед теми, кто похищал банкира и охранял его, пока банкир находился в заложниках, нужно отвечать не только словами.
Напарившись в бане вместе с Гнусом и попив вместе с Гнусом пива, Сеня решил съездить навестить мать. Желание навестить мать пришло к Сене неожиданно, и здесь тоже не обошлось без вмешательства Гнуса. Когда они с Гнусом парились в бане и закончили разговор о похищенном банкире и полученном выкупе, Гнус или потому, что иссякла предыдущая тема разговора и не о чем было больше говорить, а может умышленно, в расчете на какую-то хитрость, завел разговор о родителях. Гнус рассказал, что отца своего он не помнит, а мать очень любил. Прошло десять лет со дня её смерти, а он не перестаёт корить себя, что не уберег её от преждевременной трагической кончины.
Сеня, то ли после выпитого пива, то ли по причине хорошего настроения, поддался жалостному повествованию Гнуса и в момент решил съездить навестить мать. Деревня, в которой она проживала, находилась в семидесяти километрах от областного центра, это была родная деревня Сени, там он родился и вырос. Дел других нет, а вдруг до отъезда в Германию он не найдет подходящего времени, да и в городе некоторое время его не будет. Пусть мать порадуется вместе с сыном его успеху! И, выйдя от Гнуса в прекрасном расположении духа, он отправился в деревню навестить мать.

* * *
Сейчас Сеня чувствовал, что он близок к осуществлению мечты последних лет – уехать навсегда из России в Германию. Получить там вид на жительство, забрать жену и детей, открыть свой бизнес и жить дальше, по возможности, честно. Правда, никаким ремеслом, кроме разбоя, Сеня не владел. Не успел приобрести нужной обществу специальности. Он и в бизнесе разбирался слабо, но верил, что мастерской по ремонту и продаже подержанных автомобилей сумеет управлять. В соседних восточноевропейских странах спрос на подержанные автомобили немецкого производства был большой. А если отремонтированные автомобили гнать в Россию, что он уже пробовал делать, бизнес пойдет. Теперь денег хватит и на жизнь, и на бизнес. Он хотел забыть, через что прошёл и что пережил, прежде чем его назвали криминальным авторитетом. Была ли у Сени другая возможность стать состоятельным человеком? Он об этом не думал. Наверное, не было. Он не видел другого пути к благополучию, кроме рискованного и скорого обогащения за счет грабежей и разбоя.
Германия нравилась ему больше других стран, и нигде, кроме Германии, он не бывал, зато в Германию ездил каждый год, присматриваясь к своему будущему месту жительства, он хотел жить обязательно в большом немецком городе. Он не то чтобы основательно изучил Германию, надеясь покинуть Россию, нет – это мнение он поддерживал в себе как надежду на будущее. В каком-то роде Германия виделась ему сказочной страной.
Германию он считал образцовой законопослушной европейской страной. В такой стране можно жить и чувствовать себя в большей безопасности, чем в любом регионе России, и не только он сам будет чувствовать себя в безопасности, но и его семья. В Германии он надеялся изменить свою фамилию на новую, стать Гектором Крендельфельдом или принять, наоборот, какую-нибудь самую распространенную фамилию, чтобы в случае, если станут искать, не нашли. Кроме неосознанных предпочтений, в Германию его гнал страх, страх превратил желание в навязчивую идею, страх был сильнее простого стремления начать новую жизнь.
Опасался он не врагов, нажитых в таком количестве, что хватило бы не на одну жизнь, опаснее были друзья - самые мстительные и коварные, из числа так называемых заклятых друзей. Он боялся их мести, мысль о которой могла возникнуть просто из зависти, а месть у них одна – смерть. Можно только надеяться на счастливый случай, что взорвут или застрелят сразу. А захватят живым, пыток не избежать, замучают с удовольствием.
- Рано или поздно здесь ему предъявят счёт за его благосостояние, нажитое на бесчинствах. Уже предъявлены счета многим его приятелям, с кем вместе начинали путь в криминальном бизнесе. Где они теперь и чем оплачены предъявленные счета? Как правильнее сказать – жизнью или смертью? Они живут в памяти родных и надписях на могильных плитах с датами рождения и смерти. Если он не уедет сейчас, то повторит их судьбу, потеряет всё, включая жизнь, жизнь - в первую очередь. Его или осудят на длительный срок за разбой, или прикончат конкуренты из мести, такая опасность существует всегда для людей с подобными склонностями. Сеня разбойничал более десяти лет, и всё сходило ему с рук. За это время он ни разу не привлекался к суду и не имел серьёзных задержаний, хотя все знали о роде его занятий. Или по счастливой случайности ему невероятно везло, или у него был ангел- хранитель в правоохранительных инстанциях. Или кто-то из магов передал ему тайные заклинания, которые делали его неуязвимым для правосудия. И он педантично применял эти заклинания, организуя разбой, и педантично следовал тайным ритуалам, как прилежный ученик. Но «сколько веревочке не виться, а концу быть».

* * *
Проведя несколько часов в доме матери, Сеня возвращался в город, чтобы завтра с утра уехать в подмосковный санаторий и там ждать известий от Гнуса. Вечерело. Машина ровно шла по сельской асфальтовой дороге. Всё в этих местах ему было знакомо: каждое дерево, каждое поле, каждый поворот. Но сейчас он смотрел в окно на знакомый ландшафт по-особому. Он мысленно навсегда прощался с родными местами. Его желание жить в Германии, подальше от этих мест, казалось, сбывается. Он отбросил все сомнения, ничто не могло уже остановить его от исполнения задуманного. Он верил, что добытые деньги позволят ему безбедно устроиться за бугром. Бедность он испытал ещё в детстве, из-за бедности он стал гангстером, с него хватит. Пусть его дети станут немцами русского происхождения, что в этом особенного. Он будет помогать матери и братьям и всегда заботиться о них, даже находясь далеко от родного дома.
Никаких других возможностей перебраться на жительство в Германию, кроме как с помощью преступных денег, у Сени не было. Он не задумывался над тем, какие несчастья и страдания приносят людям его преступления. Есть ли у него право присваивать чужие деньги и чужое имущество себе? С тех пор, как он открыл серию кровавых преступлений, он уже не думал, что нравственно, а что безнравственно. Безнравственным он считал не заботиться о себе и оставаться никем, такого же жизненного креда придерживался и его верный друг Гнус, который не сомневался в том, что жизнь для того и дана человеку, чтобы скопить и прибрать к рукам как можно больше всякого добра.
- А как ещё – задавал себе вопрос Сеня, - ни профессии, ни образования, и это почти в сорок лет. Надеяться на какой-то счастливый случай? Может это и есть тот самый счастливый случай, - думал Сеня.
– Гнус говорит правду, а врать причин у него нет, всё прошло не так уж плохо. Кроме банкира, пострадавшего на крупные бабки, других пострадавших, слава богу, нет. С пацанами поделюсь, когда деньги будут в моём распоряжении, свои маньки они получат, и на этом распрощаемся.
- Сказать или не сказать водителю, что еду по этой дороге, наверное, в последний раз?- гадал Сеня.
Желание поделиться тем, как он заживёт в Германии, было настолько сильным, что ему показалось, что он начал говорить об этом вслух. Однако, переборов внезапно возникшее стремление к откровенности, он промолчал. Сеня не позволял себе сентиментальных настроений, поэтому в группировке имел кличку «Вепрь», хотя в открытую так называть его не осмеливались. Не позволил себе расслабиться Сеня и в этот раз.
- Водитель тоже гангстер, что ему объяснишь? Не дай бог, что-нибудь заподозрит, - успокоил себя Сеня, радуясь, что удержался от душевного разговора.
Водитель не принимал участия в похищении банкира, но знал, что за его освобождение затребован крупный выкуп, и как только выкуп будет получен, ему тоже достанется солидный ломоть. Его расчёт сквозил крестьянской простотой, он считал себя привилегированным членом банды - личный водитель-охранник авторитета, главаря банды, а значит, ему положено больше, чем рядовым бойцам.
Мысли о новой жизни разволновали Сеню:
- Лет через пятнадцать-двадцать приеду посмотреть на эти места как солидный немец. Изменится ли здесь что-нибудь за годы моих скитаний? Или всё останется так же? Конечно, изменится, должно измениться, - убеждал себя Сеня:
- На зарастающих мелколесьем полях поднимется молодой смешанный лес. От деревень, покинутых жителями, не останется и следа, и нашей деревни не станет. Многих не будет в живых, а народившееся поколение не будет знакомо мне. Что изменится ещё?
Сеня родился и прожил в этих краях почти сорок лет и не видел больших изменений в жизни односельчан и в жизни людей, близких к его окружению. Когда был маленьким, не замечал изменений, потому что ему до всего происходящего не было никакого дела. Мир детей отличается от мира взрослых людей, и ни в какие времена детское восприятие не заметит перемен, которые важны для взрослых. В отрочестве не замечал изменений, потому что все в округе жили одинаково бедно. И если кто-то из односельчан добивался успеха в жизни, то только те, кто навсегда покидал эти места. А те, кто оставался в родных краях, становясь учителями, врачами, директорами совхозов, никаких сущностных изменений не претерпевали. Так, по крайней мере, казалось Сене. Порой, и с каждым годом всё чаще, он отказывался видеть изменения в окружающих, понимая своё нарастающее отставание от людей, которых когда-то уважал и завидовал им и не мог объяснить себе, чёму завидовал. Ему казалось, что они имели нечто, что не имел он. Повзрослев и ожесточившись сердцем, уже по злобе он пришёл к выводу: всё, что менялось в жизни округи, менялось к худшему.
- Он обязательно приедет сюда, - убеждал себя Сеня, - только под другим именем и с новым прошлым. У него было огромное желание стать деятельным гражданином. В своей стране он этого сделать не мог, хотя никто не лишал его гражданских прав. Но чтобы восстановить эти непотерянные душой гражданские права нужно было пройти очищение. Но кто здесь с царственным великодушием простит и отпустит ему его грехи.
- Надо только покончить с той жизнью, которой я живу сейчас, и всё изменится. Новорожденный приобретает новую жизнь с момента, когда перерезают пуповину. Пока пуповина не перерезана, новорожденный связан с утробной жизнью, хотя и вышел наружу. Я сам перережу пуповину, связывающую меня с преступным миром. О многом ещё неустроенном размышлял Сеня, пока машина везла его по асфальтированной дороге в сторону города.
- Притормози, поедем тише, - сказал Сеня водителю, продолжая смотреть в окно и думать, уводящие далеко вперед думы.
И ровно через секунду, прервав настойчивые думы, вспомнив то, что забыл сказать, добавил: - Перед вторым поворотом нажмешь на газ и можешь гнать до самой трассы. В городе заедем к Гнусу, я оставил у него пушку, заберем и сразу по домам.
Сказав то, что он считал нужным водителю, Сеня вернулся к своим мечтам.
- А вдруг на той стороне что-то сложится не так или совсем не сложится? Не гонит ли Гнус тюльку? - и первая тревога мышечной болью возникла около самого сердца.
- Гнус - хитрая и верченая сука, надо его припугнуть, чтобы не возомнил себя спасителем и не зарывался, а чуял свое поганое место.
Сеня не успел придумать, чем он припугнет Гнуса, и не успел понять причины возникших сомнений.
Машина прошла первый поворот.
- Гони,- сказал водителю Сеня, но не взглянул за первый поворот, как это делал всегда и не увидел впереди нового поворота, перед которым водитель должен был гнать машину во весь опор. В мгновенье улетучились мнимые страхи, судьба не давала Сене времени на мечту о новой жизни и шанса на саму жизнь.
Когда Сеня настроился не поддаваться нахлынувшей тревоге, он услышал жёстяной хлопок.
– Выстрел из снайперской винтовки без глушителя, - определил безошибочно Сеня, не зная, в кого и откуда стреляют.
Машину, уже набравшую скорость, но не вписавшуюся во второй поворот стало заносить и тянуть на обочину. Тут же сообразив, что происходит, Сеня, с заднего сиденья истошно закричал водителю:
- Держи руль! Держи дорогу! Жми на газ!
Водитель не слышал надрывных команд Сени и не мог их исполнить. Он был убит первым выстрелом. Машина, потеряв управление, сорвалась с дороги, запрыгала по придорожным кочкам и выскочила на вспаханное поле, увязнув в нём. Мотор ещё продолжал работать, машину трясло, как будто её тащили в разные стороны одновременно. Следом за хлопком раздались автоматные очереди. Сеня, выскакивая из машины, посмотрел на водителя, он был мертв. Ему Сеня помочь не мог, водитель уже не нуждался в помощи. Сеня увидел, как струйка крови сочилась от виска вниз по левой щеке, голова безжизненно валялась на вывернутом руле, будто сорванная с плеч.
Впереди через поле виднелся стоящий плотной стеной осенний лес. Сеня бросился бежать к лесу, больше бежать было некуда. Еще несколько коротких автоматных очередей прогремели за его спиной.
Оглянуться назад – это потерять секунды, которые могут стоить жизни, Сеня знал это и всё-таки оглянулся. Он увидел, что его преследуют два качка в камуфляжной форме, непрерывно стреляя короткими очередями ему в спину. Третий стоял у машины, видимо, проверяя, жив водитель или мертв. В руках он держал снайперскую винтовку.
- Выстрел предназначался мне, а снайпер промазал, - пришла первая мысль к Сене, связанная с ситуацией.
Мотор машины заглох и больше не нарушал тишины окрестных полей. Видимо, мотор заглушил тот третий - снайпер, который дежурил у машины и не гнался за Сеней. Снайпер целился в Сеню из своей длинноствольной винтовки с оптическим прицелом, но преследователи мешали ему, прикрывая убегающего Сеню своими широкими спинами. Поэтому снайпер только целился, стрелять он не мог, боясь поразить своих компаньонов. Он что-то им кричал, видимо, требуя рассредоточиться и не закрывать цели. Но качки не слышали крика из-за шума автоматных очередей. Расстояние между Сеней и его преследователями было достаточным, чтобы ему первому добежать до спасительного леса и скрыться от преследователей.
- Кто эти типы? Контуженный, что ли, пожелал занять моё место, тогда зачем этот цирк и грохот? Мог бы завалить меня и без шума, и без снайперской винтовки, которой, кстати, нет в нашем арсенале. Какой толк Контуженному маскироваться под чужака? Для расправы у своих нет причин, и кто такой смелый, что мог решиться на это? – убегая к лесу, думал Сеня. Рассуждения о «своих» и «чужих» отвлекали от другой более постоянной мысли: - успею ли я оторваться и уйти от преследования.
- Если не сразят очередью, уйду и отомщу, - надежда на месть придавала сил. Он не знал, кому мстить, для этого нужно было добежать до леса и, спрятавшись в нём, остаться в живых. Сеня стал делать заячьи прыжки то вправо, то влево, уклоняясь от невидимых, но слышимых за спиной выстрелов. Он боялся одного, что преследователи остановятся и откроют прицельный огонь, тем более за его спиной находился снайпер.
Преследователям, как и Сене, бежать по вспаханному полю с каждой минутой становилось всё труднее, но у преследователей было преимущество, они были вооружены и пользовались этим преимуществом, постоянно стреляя в убегающую цель. Сеня не мог им ответить тем же. Он был безоружным.
Сеня сам нередко пользовался огнестрельным оружием и имел неплохие навыки обращения с ним. Из пистолета метров с двадцати он поражал как движущиеся, так и неподвижные цели, хотя любимым его оружием был гранатомёт «муха». Но однажды, стреляя из «мухи» в окно офиса своего конкурента, был разочарован: выпущенный снаряд не разорвался. То ли в заряде был изъян, то ли расстояние до цели было слишком мало. Как бы сейчас для самообороны ему пригодился хотя бы пистолет, оставленный у Гнуса.
- Гнус разоружил меня преднамеренно. Не случайно он советовал не брать с собой оружия, и вот результат. Хитростью и подлостью можно достигнуть того, чего не добьёшься ни силой, ни умом. Гнус – тварь. Эта засада организована им, только он и водитель знали, куда я поехал, - от неожиданной мысли Сеня замедлил бег, и чуть было не остановился. - Смерть водителя, безусловно, не подтверждает непричастность его к покушению. В таких делах свидетелей лучше не оставлять. А что Гнус? - но думать об этом в положение Сени было некстати. Нельзя терять секунды. Нужно бежать, бежать к спасительному лесу, и Сеня продолжал бежать.
Продолжение следует.






 

 

 

 

 

 

 

 


 

 

 

№7 (99)На главную

 

 

 

 

 

 

 

 

 


 

 

© Журнал Смоленск / 2006-2018 / Главный редактор: Коренев Владимир Евгеньевич