С Анатолием Смирновым, солистом Смоленской филармонии, мы повстречались 1 июня, на праздновании 206-летия М.И. Глинки. Знакомство это не было случайным. «У нас не так много лауреатов международных конкурсов – вот один из них», - показали мне на мужчину «в самом расцвете сил», по известному определению Астрид Линдгрен. На скамеечке, неподалёку от памятника М.И. Глинке, и состоялась наша беседа.

- Анатолий Анатольевич, в нашей «Музыкальной гостиной» каждого гостя мы просим начать беседу с автобиографии.
- Родился я 20 апреля 1962 года в Смоленске. Учился в Дубровинском интернате, потом в Демидовском совхозе-техникуме. В конце 1995-го, в возрасте Христа, пришёл в оперную студию к Ирине Григорьевне Нециной. Занимался не за страх, а за совесть. Что-то начало получаться. В 2001 году принял участие в двух любительских конкурсах, в Твери и Брянске, и фестивале «Тенора России» в Москве. После этого меня пригласили в областную филармонию. Тогда же я поступил в Смоленский институт искусств на специальность постановщик массовых программ и мероприятий, затем на второй факультет – вокальный, опять же под началом профессора Нециной.
- Не совсем обычный у вас путь в искусство. Может быть, гены, семья была музыкальная?
- Нет-нет, совершенно обычная семья. Я считаю, что у моей бабушки и мамы совершенно нет музыкального слуха. Правда, говорили мне, что прабабушка, которую я не помню, хорошо пела. Она родом с Украины. А так, в нашем доме всегда было тихо, никто никогда не пел – только грампластинки по праздникам.
- То есть семья у вас, что называется, типичная, в музыке неискушённая?
- Да, мать была воспитательницей в детском саду, раньше работала в леспромхозе. Дед был участковым милиционером.
- Откуда же это ваше увлечение музыкой?
- Сам не знаю. Но мне с детства нравилось. Лет шесть было, когда я стал напевать с пластинок, подражать. Это не была, конечно, классика. Откуда ей было взяться в нашей семье? Разве что радио. Раньше было, как ни включи – классическая музыка. Во всяком случае, очень часто. И я слушал постоянно. Телевизор включишь – классика, радио – классика. Когда стал чуть постарше, голос чуть окреп, я именно классические вещи стал повторять – со слуха, подражая даже конкретным исполнителям. И мне говорили, что получается не хуже. Ерунда, конечно. Я довольно поздно узнал, что у меня «лирико-драматический тенор», и большинство моих подражаний были несостоятельны. Тем не менее, похвалы меня равнодушным не оставляли. Только когда пришёл в оперную студию, понял, как всё это несерьёзно... Я в это время работал водителем «Совтрансавто» на международных перевозках. Всегда брал с собой кассеты, диски с классической музыкой...
- И за рулём, видимо, пели?
- Не без этого. И за рулём, и без руля.
- Мне кажется, сегодня такой путь в профессиональное искусство – через совхоз-техникум, через «Совтрансавто» – заказан.
- Не стал бы утверждать. Пути Господни неисповедимы.
- Как складывается сегодня ваша семейная жизнь? Жена, дети не обижаются на главу семьи, что поменял он довольно денежную профессию на искусство?
- Всё, в общем-то, нормально. У меня две дочери. Но петь не хотят, хотя и голос есть, и слух. Дескать, пап, зачем нам петь – зарплата маленькая. Что тут скажешь. Если бы я не поработал водителем и не обеспечил какой-то задел на жизнь, может, я не пел бы сегодня.
- И не стали бы недавно лауреатом международного конкурса. Несколько слов об этом знаменательном событии.
- Этот конкурс имени Изабеллы Юрьевой (в программе только романсы) проходил в Таллине с 21 по 26 мая. Я вообще люблю исполнять оперные арии, русские народные песни, итальянские. Но романс – это нечто особенное, это мини-спектакль. Если ария – это какая-то сцена из спектакля, то романс от начала и до конца – это цельная вещь, законченная постановка. Хоть она и сжата по времени, но в ней всё присутствует.
- Насколько представителен и престижен конкурс в Таллине?
- Для меня, безусловно, и представителен, и престижен. Но люди, знаете, разные. Кто-то за меня очень рад, кто-то вовсе не рад моей победе. Если конкурс проходит в Таллине, за границей, то и называться ему международным не грех. Но вот есть такое мнение, что настоящие международные конкурсы – это, когда в Твери, Тамбове или Рязани приглашают несколько исполнителей из ближнего зарубежья. А Эстония, как меня некоторые пытаются убедить, – это несерьёзно.
- Мне кажется, уровень определяется составом участников, жюри...
- География участников впечатляет: от Владивостока, Ангарска, Томска до самых западных пределов – Украина, Беларусь, Латвия, Литва, Эстония. Много было исполнителей из Москвы и Подмосковья. Это был XI конкурс. На десяти предыдущих жюри возглавлял Мати Пальм, солист театра оперы и балета «Эстония» в Таллине – звезда мировой величины. К сожалению, на этом конкурсе он не смог участвовать из-за болезни. Но в составе жюри были народные и заслуженные артисты, известные вокалисты. Вообще, высочайшая организация. Я на восьми конкурсах был до этого, но такого внимательного, сердечного отношения к участникам даже представить не мог.
- Тем не менее, часто приходится слышать о «русофобии» в Эстонии.
- Ничего подобного я не встречал. Свободно ходил, говорил, ездил в общественном транспорте. Даже ни одного кривого взгляда не заметил. Да, сразу видят, что русский. Но там много русских. Люди зрелого возраста приветливы, понимают прекрасно и говорят по-русски. Молодёжь – уже нет, их не учили. Ходят крашеные, в наколках, но ничего не могу плохого сказать – достойное у них поведение.
- А кроме вас, русские были в числе лауреатов конкурса?
- На конкурсе было два раздела: любителей и профессионалов. Я выступал в профессионалах, и здесь все победители были русские. Первое место заняла народная артистка России, ведущая певица Томского музыкального театра Людмила Травкина, второе – у меня и молодой вокалистки из Москвы, третье – у баритона из Санкт-Петербурга, красавец-парень, 26 лет, великолепный голос. Концертмейстером у нескольких участников на этом конкурсе был Леон Аганезов. Я с ним познакомился – очень приятный в общении, остроумный человек. Вообще, все концертмейстеры были очень солидные люди. Мне, например, аккомпанировала концертмейстер Большого театра Ирина Коробова.
- И какие впечатления остались?
- Самые наилучшие. На первой репетиции были какие-то шероховатости, на второй – уже нормально, на третьей – всё хорошо. А на конкурсе она вообще мне великолепно сыграла. Я даже не думал ни о чём, кроме своего. Исполнял романсы Глинки, Булахова, Гурилёва, Ашкенази, Татьяны Толстой и Дунаевского «Скажите ей». То есть два тура по три романса.
- В этой конкурсной программе что вам было ближе, что принесло наибольший успех?
- Вы знаете, я там выслушал очень много лестных отзывов по всей программе. Я ещё человек такой – подошёл и поинтересовался впечатлением авторитетных людей. У каждого певца могут быть и огрехи, и шероховатости, которые самому незаметны, а со стороны, наоборот, слышны. Бывают вещи, которые не так сложно исправить. Некоторые просто говорили, что всё прекрасно, некоторые давали советы – по стилю, по форме. По вокалу не было замечаний.
- То есть вы и организаторы конкурса понравились друг другу. А как складываются ваши дела в областной филармонии?
- Дела идут хорошо. Выступаю, без работы не сижу. В творческом плане тупиков нет. Я работаю постоянно с концертмейстером Ириной Гончаровой. Никогда не стесняюсь обращаться за помощью к своему педагогу по вокалу Ирине Григорьевне Нециной. Все великие певцы (я к ним себя, конечно, не отношу), даже великие певцы постоянно имеют «ухо со стороны». Без этого нельзя, нельзя считать себя вполне грамотным, самодостаточным. Вот хотя бы говор у нас – мы акаем. И не замечаем. Надо, чтоб кто-то сказал (как и было): Анатолий, подбери буковку, сделай чуть-чуть вертикально – и приходит та самая культура исполнения. Поэтому и говорю: нужно «ухо». Ирина Григорьевна всегда помогает с удовольствием, и мне очень много даёт общение с нею. Сейчас оканчиваю институт по вокалу, но надеюсь, что наше сотрудничество не прервётся.
- Как вам наш институт искусств? Приходилось слышать скептические отзывы о качестве образования, которое там получают студенты.
- Вы знаете, этот институт – очень серьёзное учебное заведение. А отношение к нему у каждого из тех же студентов своё. То есть: что он хочет от этого института. Или получить знания и умения, или просто диплом на всякий случай. А то, что там ведётся работа, и работа настоящая, я не понаслышке знаю. Ещё когда заочно учился на постановщика, у нас там и актёрское мастерство отрабатывали, и по части режиссуры много было не только теории, но и практики. На вокале мне сейчас полегче: я постоянно на сцене. Другим труднее приходится.
- Постоянно на сцене – это свои концертные программы?
- Конечно. Я не считал, сколько их уже у меня. Но, практически, ко всем праздникам есть. Военная программа мне самому, например, нравится. Собственно, на военную тему у меня репертуар на два сольных концерта. Есть программы по композиторам: Чайковский, Глинка, Даргомыжский. Если брать авторов слов, то в моём репертуаре Пушкин, Тютчев, Фет.
Отдельно накануне 100-летия А. Твардовского хочется сказать о «Смоленском рожке» композитора Георгия Свиридова на слова Александра Трифоновича. Сюда же – «Мать земля» и «Солдатская баня» (из «Василия Тёркина») Анатолия Новикова. И произведения замечательного нашего безвременно ушедшего композитора Валерия Михеенкова «Прощаемся мы с матерями», «Солдатский путь». Это – Твардовский...
Всё не перечислишь. Мы работаем, и нам не грех, если надо, за месяц выучить произведений шесть-восемь. В репертуаре у меня сейчас уже больше трёхсот произведений.
- А где вы выступаете – в основном, в зале филармонии?
- Как раз нет. В основном, в школах, училищах, районных домах культуры. По договору с турфирмой пою для туристов в Новоспасском. Считаю, это то, чем и должна заниматься филармония: нести искусство в массы, расширять круг слушателей.
- Став лауреатом конкурса в Таллине, почувствовали, что перешли в более серьёзную «весовую категорию»?
- Я как-то спокойно отнёсся к этому лауреатству. Эйфории никакой нет. Да, на какую-то ступеньку поднялся, может быть. Но сколько этих ступенек? К конкурсу готовился три года, а теперь понял, что надо петь лучше. Вообще, у меня за плечами уже восемь конкурсов и четыре лауреатства. Какой-то опыт накапливается. А главное, участие в конкурсах, творческое общение с коллегами из других регионов и стран очень много даёт каждому вокалисту. Здесь, действительно, главное – участвовать.
- Однако, я просмотрел буклет, изданный к юбилею филармонии, и заметил, что из солистов филармонии классического жанра лауреатов международных конкурсов нет. Напрашивается вывод, что вы один из наиболее многообещающих наших певцов.
- Я так не считаю. Мне достаточно того, что я пою в родном городе – и никуда не рвусь. Может, потому, что из академических певцов филармонии за всю её историю солист, который родился в Смоленске, – это Смирнов. Остальные – иногородние. Ирина Григорьевна из Пензы, Широкова из Забайкалья, Комиссарова из Белоруссии, только Афонов из Шумяч, со Смоленщины. А чтобы в Смоленске родились – я таких не знаю.
- Надеетесь получить звание заслуженного артиста России?
- Честно говоря, не думаю об этом. Я работаю и буду честно работать, как могу. Меня не надо заставлять это делать, я делаю это с удовольствием. Потому что голос даёт Господь, и Господь определяет, где тебе петь. Вот он, по-моему, определил мне место – я здесь и пою. Мне тут говорят: езжай в Москву, езжай туда, езжай сюда. А зачем? Везде люди, везде петь надо – и какая разница, где?
Я приезжаю в Новоспасское – там зрители из Москвы. И они восторгаются: мы думали, что в этой дыре – Смоленщине – будет какая-нибудь самодеятельность. А то, что мы слышим, такого и в столице нет. Так и должно быть. У нас – своё.
- Сейчас интерес к классической музыке падает, народ кассы не штурмует. Чем это можно объяснить?
- Прежде всего, государственной политикой. Я уже говорил о зарплате, и как дочка мне заявила. Непрестижно, понимаете? Конечно, не деньги главное, могут мне сказать. Но как без этого? Артисту и одеться надо соответственно, и тренажёрный зал посещать, и бассейн. Это не прихоть. Я только через это, кстати, добиваюсь каких-то голосовых побед – через физику. Вот у меня велосипед, и я постоянно педали кручу. Зимой на беговую дорожку хожу. Человек неизбежно с годами съезжает, если не упираться. Мне уже 48 лет, и я чувствую дыхание старости – то есть недостаток дыхания. Раньше об этом и голова не болела. Надо бороться за голос.
- Не курите, не пьёте?
- Нет-нет. Раньше, правда, выпивал, но потом понял, что это мне не надо. Какой интерес пить или даже напиваться, если я знаю, что будет утром. Мне это неинтересно. Я, знаете, люблю качество жизни: хорошо лёг, хорошо заснул, хорошо выспался – встал утром и побежал. А когда начинает с ночи коленки поламывать, кое-как встанешь и идёшь, как старик... Было у меня такое. И понял, что и диета нужна, и тренировки. Это суставы. А голос – и вовсе такая драгоценная, хрупкая вещь. Вот я гляжу на людей – вроде, всё просто, легко у них. И думаю: наверное, один я такой несчастный, что всего добиваться приходится диким трудом, постоянно работая над собой. Когда малейшие вокальные неудачи случаются, сразу обращаюсь к своей физической форме – и понимаю, что, да, тут я чуть-чуть прилёг, поленился. Надо встряхнуть организм, чтоб обменные процессы пошли в нужном русле.
- Наверное, обидно обывательское представление о лёгкой жизни певцов. Дескать, вышел, спел, денежки получил – и свободен. Мы, мол, на праздник за столом в десять раз больше поём задаром...
- Знаете, за столом и я без всякой физ- или другой подготовки спою. А когда у тебя концертный номер, произведение настоящее, которое надо донести до слушателя, раскрыть его, создать образ – тут совсем другое.
- Вы каждый день поёте, репетируете?
- Если я чувствую, что мне голосовой аппарат позволяет, то могу и каждый день. А когда понимаю, что этот самый аппарат устал – надо дать отдохнуть денёк-два-три. Нормальные артисты (от москвичей не раз слышал) рассказывают: перед концертом три дня сижу дома, лежу в постели, отдыхаю. У меня такой возможности нет: живу в частном доме – надо топить, носить, выгружать, привозить и т.п.
- Может, это как раз та самая необходимая «физика»? В таком случае, как говорится, дай Бог вам побольше таких забот. И мы, возможно, станем свидетелями новых побед солиста Смоленской филармонии Анатолия Смирнова. Во всяком случае, надеемся и от всей души желаем успеха. Спасибо за интервью.