В прошлом номере мы обещали рассказать, как прошел день рождения Александра Твардовского (21 июня) на его «малой родине».
Сейчас уже это словосочетание в кавычки не берется, как и многое-многое другое, вошедшее и неразличимо растворившееся в языке с легкой руки Александра Трифоновича. Само по себе это высшее признание и награда для творца. Но коль уж мы вспомнили об авторстве, следует посмотреть, какой смысл изначально вкладывал поэт в это словосочетание. Только о хуторе вести нам здесь речь, выполняя обещание? Или захватить Починок, Смоленск, а то и Смоленщину целиком включить в «малую родину»?
Вот что написал Твардовский почти полвека назад в предисловии к двухтомнику И.С. Соколова-Микитова: «У большинства людей чувство родины в обширном смысле — родной страны, отчизны — дополняется еще чувством родины малой, первоначальной, родины в смысле родных мест, отчих краев, района, города или деревушки. Эта малая родина со своим особым обликом, со своей — пусть самой скромной и непритязательной — красотой предстает человеку в детстве, в пору памятных на всю жизнь впечатлений ребяческой души, и с нею, этой отдельной и личной родиной, он приходит с годами к той большой родине, что обнимает все малые и — в великом целом своем — для всех одна.
Для всякого художника, в особенности художника слова, писателя, наличие этой малой, отдельной и личной родины имеет огромное значение»…
То есть, скорее всего и в большей мере, «личная родина» – это родительский хутор – «осиновый», как неожиданно вырывается у него в ранних стихах. Не видать там сейчас поблизости осин, но вот довелось минувшим декабрем на годовщину смерти поэта побывать в Загорье, постоять в тишине и безлюдье у знакомых построек – и всплыло раньше всего другого именно это: «Я помню осиновый хутор»... Похоже. По настроению. И еще будто услышал, как давно и неспешно тянется здесь время. Наверное, как в его 16-18 лет, когда родились строчки:
До заморозков в город
не пробиться
Сквозь неживой болотный полукруг.
Как редко залетающие птицы,
Доходят письма из любимых рук.
Проходит день, как дальний пешеход,
Сосет тоска без табаку и книжек…
В его ранних стихах радость жизни и тоска по ней постоянно рядом, и в этом некая особая привлекательность и притягательность рвущейся в большой мир юной души:
Поле спелое большое,
В деревнях разлив полынный…
Я тоски своей не скрою
От кормилицы овинной…
Овина не построили в воссозданном хуторе, но есть там лавочка у сарая, где можно присесть и – забыться. И забыть, что «мемориальная изба» в Починковском районе, да и с имеющимися рядом хозяйственными постройками – типичный «новодел» последних лет советской власти.
Об этих постройках, к слову, было, есть и будет много споров: насколько они соответствуют оригиналу, насколько полный комплект и т.д. и т.п. Для серьезных исследователей давно ясно: соответствуют, мягко говоря, не вполне. Да и как может быть иначе, если на месте нынешнего хутора Загорье больше полувека ничего не было? Поэтому и сама идея строительства «родового гнезда» Твардовских многим казалась неуместной. В том числе и вдове поэта…
Впрочем, желающих подробнее познакомиться с историей вопроса можно адресовать к сборнику первых Твардовских чтений «По праву памяти живой», к статье В.Савченкова «Хуторская жизнь Александра Твардовского». Хотя, несомненно, Василий Дмитриевич об истории «мемориальной избы» своего последнего слова далеко еще не сказал. К примеру, обмолвился только, что, по его убеждению, Иван Трифонович и не ставил целью создать именно музей брата. Статью во второй сборник известный починковский исследователь сопроводил небольшим письмецом автору этих строк, где еще раз подчеркивает: «Иван Трифонович многое делал наперекор фактам – то ли по незнанию, то ли еще по какой причине. Но дом поставлен последний (в котором не жил А. Твардовский – ред.) специально. Как памятник. В книгах (И.Твардовского – ред.) много неточностей, потому что в семье он не жил, а все домысливал и обобщал, что для документалиста непростительно».
Для Ивана Трифоновича главной темой была «раскулаченная изба». Но и та, если сравнить с описаниями Константина, а особенно самого Александра, доверия не внушает. А.Твардовский, например, в РТ подробно вспоминает свой последний приезд в Загорье под Новый 1931-й год (и Константин в своих мемуарах этот приезд брата описывает) в новую избу-пятистенку с еще не обжитой «чистой половиной», где стояла не доведенная до ума «голландская» печь.
Так что «хутор Загорье» - некий составной образ семейного очага, живший в сознании Ивана Трифоновича. И кому лучше знать это, как не В. Савченкову, 15 лет бывшему «как бы пресс-секретарем его на общественных началах». Дальше Василий Дмитриевич заметил вскользь: «Рассказывать можно долго». И нужно рассказывать, хочется добавить: иной раз споткнешься в многих моих писаниях – спросить бы, да некого уже. Досадно, прошляпил, прохлопал. А у В. Савченкова есть вот это чувство преходящего времени – его работа «Род Твардовских» во втором сборнике, который практически подготовлен к печати, - настоящий подарок исследователям по богатству справочного материала, который нигде больше не найдешь.
В мае Василию Дмитриевичу исполнилось шестьдесят. Но мне, например, и в голову не приходит назвать его пенсионером, да и сам Савченков себя в этой роли не представляет – весь в делах, заботах, в борьбе за свои идеи и планы как давние, так и постоянно возникающие новые. Очень удачно получилось, что редкую награду Союза журналистов РФ, смахивающую на солидных размеров рыцарский крест, председатель областного отделения СЖ Владимир Парфенов вручил юбиляру именно на хуторе Загорье 21 июня. Между прочим, специально приехал из Вязьмы. Как и в прошлом году, от вязьмичей прибыла на родину Твардовского целая делегация. Отрадно, что так же, без «разнарядки», приехали на этот раз дорогобужане во главе с начальником отдела по культуре и спорту районной администрации Татьяной Московченко. В прошлом году в библиотеках района параллельно с областным центром прошли собственные Твардовские чтения. Праздник в Загорье подтвердил, что в кругу друзей Твардовского появилось замечательное пополнение.
Нынешней весной, совместно с областной библиотекой им. Твардовского, организаторы Чтений выезжали в несколько районных библиотек, где состоялись своего рода презентации сборника «По праву памяти живой». И везде мы находили поддержку идее совместного проведения в декабре Твардовских чтений. Есть все основания надеяться, что в этом году Дорогобужский район не останется в одиночестве – остальные присоединятся. Да и в Загорье на день рождения Александра Трифоновича станут приезжать со всех уголков, со всех районов Смоленщины, пусть даже не самодеятельные артисты (как предлагал я в прошлогодней статье), а просто читатели-почитатели по тому самому праву и долгу памяти.
Вообще, на этот раз, по сравнению с прошлогодним праздником, были обнадеживающие, как сказал бы Горбачев, подвижки. Наконец-то был проведен конкурс (что характерно, назывался он так же, как первый сборник Твардовских чтений) и выставлены лучшие творческие работы школьников Починковского района (пока лишь Починковского). Сочинения, рефераты и даже «видеопроекты» старшеклассников, рисунки учащихся Починковской школы искусств на тему «Хутор Загорье – глазами детей». А самое главное, сами победители были представлены на этом празднике. Здесь хочется их всех назвать (пусть извинят те, кого случайно пропустил): Родионова Ольга, Новикова Светлана, Корнеенкова Вероника, Борисенков Николай из Стригинской средней школы; Гавриленкова Надя, Баскакова Юля, Полехина Наташа, Петушкова Светлана, Леляк Сергей – СШ №2 г.Починок; Цыганкова Катя – Стодолищенская СШ; Цыганкова Дарья – Переснянская СШ; Дугина Яна – Шаталовская СШ. Неприятно поразило, что единственной средней школой, не принявшей участие в конкурсе, стала … Починковская СШ №1 им. Твардовского. Думаю, к этой непраздничной теме мы вернемся как-нибудь в другой раз. А здесь добавим, что победители получили награды из рук лауреата премии им. Твардовского смоленского поэта Валерия Рудницкого.
Кроме него, лауреатами в этом году стали старейшая смоленская писательница Вера Звездаева и московский поэт Василий Казанцев. К сожалению, на три премии нынче было выдвинуто лишь три претендента (в прошлом году – четыре), и, собственно, выбирать было не из кого. Наиболее солидная фигура среди новых лауреатов, обладатель Государственной премии РФ В.Казанцев, на вручение премии в Загорье не приехал. Причина, можно сказать, уважительная и традиционная – болезнь (лауреату 72 года).
В своем выступлении заместитель губернатора Ю.К. Сынкин сообщил, что члены комитета по присуждению премии Твардовского, определив лауретов, единогласно высказались за повышение ее статуса и обратились к губернатору с предложением присуждать с будущего года всего одну премию. Она должна стать более весомой, в том числе и в денежном выражении: не нынешние 10, а 40-50 тысяч рублей. Напомним, что за такой вариант с самого начала высказывались дочери А.Т.Твардовского.
Сообщил Юрий Константинович и другие приятные новости: об ожидающемся в ближайшее время президентском указе о подготовке к 100-летию А.Т. Твардовского и о создании Всероссийского организационного комитета.
Начальник департамента Смоленской области по культуре О.Н. Чернова рассказала о том, как идет на Смоленщине подготовка к 100-летию (радует, что есть, о чем рассказать), как отмечается день рождения поэта по всей области и, особенно, в Смоленске, где программа празднования значительно расширена и обновлена.
Да, очень важно использовать оставшиеся три года для своего рода обкатки и собирания юбилейной программы, которая должна занять не один день, и не в одном только месте сосредоточиться, не силами одного только района и даже не одной только области осуществляться. В этом плане настораживает, что и на этот раз не было в Загорье «иноземных» гостей – не приглашали. А пора возобновлять контакты хотя бы с соседними областями, с Белоруссией, которая Твардовскому не чужая, да и он для нее свой. Обязательно что-то наподобие генеральной репетиции 100-летия должно состояться загодя.
Не должно нас успокаивать, что нынешний праздник в Загорье прошел лучше, осмысленнее, что не относящегося к делу шума практически не было. И концерт на родном хуторе, думаю, понравился бы Александру Трифоновичу, но здесь, как говорится, еще работать и работать – и не одним бы починковцам, которым низкий наш поклон.
Есть замечательные и большие творческие резервы на Смоленщине. Об этом напомнило всем блестящее, феерическое выступление в Починке театра песни и танца Смоленского института искусств. Зрители, пришедшие на концерт в районный ДК, гости, приехавшие из Загорья, были просто ошеломлены и покорены мастерством воистину не ученическим и размахом, задором воистину русским. Не только то греет, что программа известного далеко за пределами области коллектива «привязана» к дню рождения Твардовского, что органически вписалась в нее сцена из «Василия Теркина». Но и дух, основной нерв представления – в тему, в ту главную тему, которая сформулирована в заголовке, взятом у Твардовского. Да, мы опять о том же – о Родине…
Честно говоря, скептически относился, но на этот раз в полной мере ощутил необычную притягательную силу этих мест. Загорье, как будто зовет, тянет к себе всякого, побывавшего здесь. Журналист Владимир Королев, тоже «заболевший Твардовским», предположил, что это замечательная вода из хуторского колодца так действует, но мы пили ее нынче в первый раз. Холодная, чистая… вкусная – да, так можно сказать о воде.
Потом мы посидели за столом в доме Твардовских. А потом с председателем наших общественных чтений профессором Ильиным продрались сквозь плотный строй защищающих хутор елей и оказались на поле. Может, лучше сказать на бывшем поле (сейчас там лишь тимофеевка по пояс колосится).
Мы стояли и смотрели на эти травы, зреющие под июньским солнцем, на частые островки деревьев и кустарников вдали. И Виктор Васильевич вдруг вспомнил рассказ бывшего первого секретаря Починковского райкома партии, как к ним приезжал Твардовский. Зашел в райком: вот, мол, хотим (а он с матерью был) отыскать место, где хутор стоял. Шараев спрашивает: «Кого дать в сопровождение?» - «Никого не надо». Но тот настырный был человек – сам за ними на «козле» поехал. Останавливались они несколько раз посреди полей ржи. Потом вылезли из машины, Александр Трифонович матери говорит: «Вроде, здесь». Та согласилась, что похоже. И вот поэт зашел в рожь, постоял, а потом наклонился, обнял, прижал к себе колосья и … поцеловал. И так три раза. Потом молча сели в машину и уехали…
Фотографии
предоставил редакции
Сергей ИЛЬИН.