Светлана Ивановна Пронина – человек очень известный и авторитетный среди специалистов, занимающихся проблемами материнства и детства. В региональной общественной организации содействия защите прав детей «Право ребенка» при Российском исследовательском центре по правам человека она является руководителем Программы «Право ребенка на семью», активно работает в общественной организации «Женская солидарность».
Какой бы вопрос по проблемам материнства и детства ни обсуждался у Президента, в Правительстве или в Федеральном Собрании, Светлану Ивановну Пронину обязательно привлекают к подготовке вопросов либо в качестве докладчика, либо для экспертизы или рецензирования проектов документов. К голосу этой замечательной женщины прислушиваются «сильные мира сего».
На протяжении нескольких лет Светлана Ивановна активно сотрудничает с редакцией журнала «Смоленск». Она неоднократно на страницах нашего издания пропагандировала смоленский опыт патронатного воспитания, рассказывала об энтузиастах-подвижниках, взваливших на свои хрупкие женские плечи заботу о сиротах.
Когда в 2006 году «меч мракобесия» был занесен над журналом «Смоленск» и его редактором, Светлана Ивановна среди первых выступила в нашу защиту. Она обратилась с письмом к Президенту, подняла общественное мнение. Члены Общественной Палаты России, трижды на заседаниях комиссий рассматривавшие вопросы по пропаже тиража журнала и рейдерскому захвату помещения редакции, отмечали, что эта мужественная женщина своей гражданской позицией продемонстрировала, как все мы должны стоять на защите конституционного права на распространение информации и вообще всех закрепленных в Конституции РФ прав человека.
Благодаря подвижнической деятельности С.И. Прониной сотни смоленских сирот обрели семьи, где их обогрели и приласкали, где вчерашние обездоленные ребятишки смогли произнести такие простые и дорогие слова «Здравствуй, мама!».

Я благодарна журналу «Смоленск» за то, что он систематически и глубоко освещает тему детства. Это не бравада, когда в том числе и со страниц этого журнала набатом звучат слова: «Дети – наше будущее!». Если мы не будем решать детские проблемы, значит и не заглянем в наше будущее.
Среди вопросов детства и сиротства хотела бы заострить внимание читателей на проблеме отказных детей. Очень печально, что наблюдается тенденция по увеличению числа отказных детей, - и не только по Смоленску, но и в целом по России.
Есть такой государственный периодический доклад «Положение детей в Российской Федерации». Там из сопоставления общих цифр по количеству детей дошкольного возраста в домах ребенка и данных по оставленным в роддомах младенцам появляется такая статистика: каждый пятый ребенок – отказной.
Предметом нашей работы в Смоленской области стал проект «Предупреждение раннего сиротства». Я понимаю, что мы мало что можем сделать по предупреждению отказов, кроме помощи конкретным детям в больницах. В лечебных учреждениях грудной ребеночек фактически остается без надлежащего, весьма специфического ухода. Это не просто должна быть забота о том, чтобы перепеленать и накормить. Ребенок нуждается в развитии, что и делает мама, когда агукает с младенцем или просто держит его на руках. Отсутствие такого внимания к ребенку приводит к тому, что происходит задержка психического развития. В дальнейшем это приводит к различным психическим расстройствам. Благо, в Смоленске стараются воздействовать на «мамочек» уговорами и увещеваниями. Иногда работа управления по опеке и попечительству администрации г. Смоленска позволяет предотвратить беду и убедить отказниц одуматься.
По большому счету нахождение отказных детей в больницах – это прямая дорога в психоневрологические интернаты, это загубленные судьбы детей.
Очень важно разобраться, почему возникают такие ситуации с отказами, что это за женщины, чем вызвано явление, связано ли оно с происходящим в обществе повальным падением нравственности. Матерей, бросавших детей, издревле называли кукушками, так что они были всегда. Но такого гипертрофированного увеличения отказниц статистика ранее не знала. Вот посмотрите: за 2005 год в Смоленске 44 отказных ребенка оказалось, и в последующие годы динамика на увеличение сохранилась. Есть анализ по возрасту матерей, их социальному положению, по мотивам, которые движут женщинами, оставляющими детей. Разобраться в ситуации, понять, что в конце концов можно сделать в первую очередь, чтобы прекратить поток оставляемых детей, - в этом я и члены нашей организации «Женская солидарность» видят свою задачу помощи смолянам.
Что рельефно видно уже по первым впечатлениям, - процедура оформления отказов весьма проста. Главный специалист отдела семейного устройства городского управления опеки и попечительства Галина Александровна Бараш пересказала мне, например, совсем недавний разговор с одной из «мамочек». Социальная работница попросила отказывающуюся от ребенка женщину написать заявление об отказе, раз уж она не берет младенца, а та растерянно спрашивала, что же ей написать. То есть нет ни малейшего сожаления, ни чувства боли – ведь ты оставляешь ребенка, которого родила. Явление становится обыденным, как божий день. Появляются случаи, когда оставляют детей ради карьеры, желая иметь максимум времени на продвижение по службе. А беременность, мол, случайная, аборт не делался из-за желания сохранить здоровье.
Анализируя отказы, сталкиваешься с таким непонятным для меня, например, явлением, как отказ от второго или третьего ребенка. Нередки и такие ситуации, когда ребенка не хочет оставлять мужчина, и женщина из боязни потерять сожителя идет на отказ.
Также слышишь от женщин, что они боятся нехватки средств на содержание детей. Мне это непонятно, потому что никто никогда не мерил то количество денег, которое необходимо, чтобы вырастить ребенка.
Тенденция увеличения отказниц настораживает. Если мы не будем эту проблему ставить в обществе, мне кажется, она может выйти на уровень, когда происходят уже необратимые процессы.
Я во время пребывания в Смоленске встретилась с Сергеем Борисовичем Крюковским – главным врачом перинатального центра. Мы беседовали с ним в том числе и на предмет того, почему это явление становится распространенным и имеющим тенденцию на увеличение числа отказов. Я задала вопрос, а не связано ли это с сокращением количества социальных абортов, ведь раньше их перечень составлял 13 случаев, теперь оставлены только 4. Сергей Борисович считает, что скорее всего большинство отказов связано с тем, что растет число женщин, ведущих асоциальный образ жизни. Среди них значительная прослойка пьющих, тех, для кого не существует семейных ценностей.
К сожалению, в обществе часто превалируют попытки все оправдать. Сетуют на нехватку жилой площади или вовсе отсутствие жилья, нет работы, не устроена личная жизнь и т.д.
Мне казалось, что среди отказниц много несовершеннолетних девочек, приехавших в большой город, где захлестнула жизнь, где встретилось много соблазнов по веселому времяпровождению. Но оказалось, что таких относительно немного. Гораздо чаще отказываются от детей взрослые женщины.
По мнению С.Б. Крюковского, в перинатальных отделениях надо бы иметь в штате психологов, которые могли бы общаться с роженицами до того, как те принимают решение об отказе. Есть и еще один непонятный пока фактор, который, может быть, тоже влияет на число отказов. У нас имеется очень большое количество женщин, которые вообще не встают на учет в женских консультациях. Тем самым нередко в период беременности женщины остаются один на один и со своими проблемами, и со своими мыслями относительно того, оставлять им детей или нет. И фактически к моменту рождения младенцев представительницы этой категории какое-то время находятся в плену своих намерений или под стрессом непонимания родственников или близких. Чаще всего в этой ситуации уже ничего нельзя сделать – принято твердое решение, от которого уже сложно отказаться.
Если бы существовали социально-психологические службы, способные в нужный момент оказать помощь, сиротство можно было бы предотвратить. Да и процедуру отказа от ребенка следовало бы ужесточить.
Пока кардинальных решений не принимается и потому, наверное, что проблема остро не поднимается в обществе. Между тем, в Смоленске демографическая ситуация является одной из самых худших в стране, и здесь среди первых должны были бы поднять тревогу. Подход, на мой взгляд, нужен совсем другой. Следует принимать меры, позволяющие в целом заботиться о семье.
Сложное очень переплетение социальных и экономических факторов. Мне доводилось участвовать в разработке и экспертной оценке ряда законодательных актов в Государственной Думе, Общественной палате, участвовать во встречах с президентом и премьером. Скажу, что наши предложения находят отклик в высоких кабинетах власти. Когда речь идет об отказных детях, видно желание понять эту проблему у высокопоставленных чиновников, но пока не проявляется решимость эту проблему решить. Может быть, активная работа по информированию общества через СМИ даст властям алгоритмы действий, чтобы проблема хотя бы пошла на убыль?
Самое действенное средство лежит, как говорят, на поверхности: существенное повышение благосостояния семей, особенно тех, где есть ребенок или несколько детей. Мы много говорили в Госдуме о том, что хотели бы видеть концепцию семейной политики, как государство видит свою связь с семьей, как оно может оказывать ей помощь. Я была очень удивлена, когда в одном из докладов, посвященных положению детей в Российской Федерации, вместо слова «семья» увидела другой термин - «домохозяйство». Возможно, как экономическая категория он возможен, но назвать домохозяйством взаимоотношения родителей, детей – это, мне кажется, неверно. Семейные ценности в России испокон веков существовали. Слово «семья» нужно чаще произносить с экранов, пропагандировать добродетельные семьи, говорить об отношениях родителей и детей. А «домохозяйство» настолько чужеродно слуху и пониманию, что впору задуматься о приоритете ценностей.
Семье надо дать возможность не только выжить, а наконец-то создать те условия, в которых она сможет воспитывать достойных хороших детей. Между тем, о сегодняшнем детском пособии уже стыдно говорить вслух. Более того, кто не заявил, тот не получит даже эти жалкие 200 рублей...
Мне, как человеку, который в первую очередь должен анализировать причины явлений и вести поиск системных изменений, важно было в Смоленске встретиться со специалистами. Один из них, на мой взгляд, весьма компетентный человек с богатым жизненным и профессиональным опытом, - Галина Александровна Бараш из городского управления опеки и попечительства. У меня и моих смоленских собеседников пока нет готового рецепта, как сначала хотя бы приостановить такое явление, как отказ от детей.
В Смоленске в органах опеки и попечительства работают люди, которые слушают и слышат о тех проблемах, что мы ставим, и шаги предпринимают по их решению. Мы с удовольствием констатируем, что в Смоленске, возможно, в результате и наших усилий, увеличилось количество вчерашних сирот, живущих сегодня в семьях. Кстати, патронатное воспитание со Смоленщины распространилось по всей России, здесь благодаря неутомимому организатору Светлане Николаевне Кузьменковой, директору Смоленского детского дома, удалось накопить богатейший опыт взаимодействия государственного учреждения для детей-сирот и патронатных семей. Правда, законодатель создал, к сожалению, правовой вакуум для тех патронатных семей, которые образовались до принятия нового федерального закона об опеке и попечительстве. Патронат мы рассматривали как возможность более широкому кругу детей из дома-интерната побыть в семьях. Ответственность за ребенка делилась между учреждением и патронатной семьей, чтобы сирота не остался без сопровождения. Мы очень рассчитываем на то, что комитет по делам женщин, семьи и детей Государственной Думы внесет поправки в действующий закон.
Я в Смоленске представляю организацию, которая называется «Женская солидарность». Мы как женщины должны подумать, какие же можно принять меры, чтобы именно женщина-мать не совершала Богу неугодное дело, оставляя без материнской опеки дитя, которое она носила в себе 9 месяцев. Проблемами женщины-матери нужно заняться, по моему убеждению, в неменьшей степени, чем проблемами детей.