Тетрадь первая

Рассказывала бабушка: было разрешено солдатам, служившим в крепости, если они были женаты до службы, то через год или два можно было вызвать жену, командование давало комнату в специальной семейной казарме. Илья Тарасов был женат до службы и вызвал письмом жену из Барсуков в Варшаву. Через положенное время в семье солдата Ильи Тарасова родилась девочка, которой при крещении дано было имя Зинаида.
Служба шла своим порядком. Подрастала Зина. И к тому времени, как отцу демобилизоваться, Зина была уже настоящей невестой, довольно красивая, немного курносая, темноволосая, большеглазая. Гордей Васильевич одновременно с Тарасовым кончал службу, которая длилась двадцать пять лет. Как сложились сватовство и женитьба, бабушка не рассказывала, а возвратился, то есть пришёл со службы Илья с зятем Гордеем.
Деревня Барсуки была большая - сто дворов. А сто первым стал бобыльский двор Твардовских - безземельный и безлошадный. Таких хозяев на Смоленщине звали бобылями.
По законам того времени солдат, прослуживший двадцать пять лет, терял право на землю даже в своей родной деревне. Так что незачем было стремиться Гордею Васильевичу в свою деревню. Много значило, что молодая красивая жена была по сути дела барсуковской.
Решили молодые жить в Барсуках. Обратился Гордей Васильевич к миру с просьбой об отводе ему места для постройки хаты и огорода. По неписаным законам полагалось, чтобы просьба была решена мирским сходом положительно - нужно было обильно угостить сход. Прикинувши, что на сходе будет до ста человек с решающим голосом, Гордей Васильевич поставил сходу пять ведер водки, огурцы и селёдка не в счёт. После хорошей выпивки в решении дела, по которому собрался сход, никаких препятствий не было. Гордей Васильевич был зачислен в; общество деревни Барсуки и получил просимое - земельный участок под хату. Так возник сто первый двор в Барсуках - безземельный и безлошадный.
Односельчане узнали, что у Гордея Васильевича есть деньжонки. И делегация от имени мира - общины, во главе со старостой, пришла теперь уже с просьбой к Гордею Васильевичу: «Одолжи на общие нужды - для погашения недоимки 200 р.». Просьба была изложена с полным почтением, с искренним обещанием возврата денег в срок по этому займу. Гордей Васильевич дал и составил подворную ведомость, разнеся подворно сумму долга с указанием срока погашения кредита. К месту пришлось упомянуть о том, что Гордей Васильевич красиво писал, особенно хороши были заглавные буквы - с очень замысловатыми завитушками.
Очень немногие должники отдали Гордею Васильевичу долг. Пробовал дед пригрозить должникам, но такая острастка успеха не имела.
Шло время, семья увеличивалась, несмотря на большую разницу в возрасте. Твардовские родили и воспитали семерых детей, последним ребёнком был мальчик Триша.
Было в старину поверье, что седьмой ребёнок в семье - «счастливый». Насколько это верно, увидим в дальнейшем.
Жила семья заработками на панских помещичьих работах. Семья имела корову, а лошади не было. Более тридцати лет двор был безлошадный. Опять же к месту надо сказать, что дети у Твардовских были красивые, трудолюбивые, девушки ещё и рукодельные, всё унаследовали от родителей. Всех дочерей выдали замуж, а это редкое явление для бедняков.
Пришло время, и Триша пошёл в сельскую трехклассную школу в село Ярковичи. Окончил школу с Похвальным листом.
Учитель этой школы любил смышленого паренька, в результате хороших между ними отношений учитель научил Тришу плести хорошие, красивые и прочные корзины, научил любить и читать книги, эту любовь Трифон Гордеевич хранил и питал всю свою жизнь и передал нам, детям. Так что любовь к книге не умерла с Трифоном Гордеевичем, но об этом разговор впереди.
После окончания школы Триша года два жил в семье, не имея постоянного занятия. Начал он просить отца отдать его в кузнецы, то есть в обучение кузнечному делу. Но Гордей Васильевич не дал согласия на просьбу сына. Триша был небольшого роста, на этом основании дед решил, что быть кузнецом Трише не годится. Ответил на просьбу так: «О, сынок, ты здоровьем слаб. Я найду тебе более лёгкое занятие».
Вскорости после такого объяснения Гордей Васильевич отвёл Тришу в Смоленск и определил его мальчиком в галантерейный магазин гильдейного купца Лизункова. Первые обязанности мальчика были несложны: подмести магазин, вынести до экипажа покупку почётного покупателя. Одним словом. исполнять мелкие поручения старших - мальчиков, приказчиков, не говоря уж о самом Лизункове.
По прошествии нескольких дней жизни и работы в магазине, однажды старший приказчик даёт Трише пятачок и говорит: побежи, купи полбутылку водки, ну и закуски. По деревенской неосведомлённости, а также и наивности такого же происхождения, Трифон (уже в магазине Гришей не называли) побежал, и вскоре вернулся с пустыми руками. За такое выполнение поручения последовало внушение от старшего приказчика, похожее на описанное А.П. Чеховым.
Вечером в комнате, где жили мальчики, их там было несколько, Триша, лёжа на своём топчане, горько плакал. Мальчики спросили: отчего плачешь? Триша рассказал о неудачном поручении приказчика, за пять копеек нельзя было купить водку и закуску.
Старший мальчик, был такой ранг, сказал: эх ты, деревня, нужно делать так: при уборке магазина ловко сдуть дюжину дорогих пуговок или запонок подороже, и продать это, конечно, за полцены, а может и дешевле, а покупателей на такой товар - любой портной возьмёт, вот таким манером у тебя всегда будут деньги достаточные для выполнения поручения, да ещё могут попадать чаевые за ловкую услугу нарядным дамам-барышням.
Утешение старшего мальчика успеха не имело. В ту же ночь Триша убежал домой в Барсуки. Расстояние в тридцать пять вёрст преодолел за летнюю ночь.
Хотя не в строку, но нужно для дальнейшего разговора: дело в том, что окончив школу в тринадцать лет, три года Триша жил в семье без определенных занятий. Он много, конечно, бессистемно читал, что где мог добыть, то есть взять почитать, и ещё учеником будучи, он был отмечен хорошим голосом и пел в церковном хоре (как девушка у Ал. Блока). С поступлением в ученики к кузнецу пение было оставлено.
Кузница, в которую был отдан Триша в ученье, находилась в деревне Бобыри, недалеко от имения Талашкино, в верховьях реки Сож, принадлежала она Молчановым, очень широко известным кузнецам. Семья Молчановых была большая, неделённая. Три сына были женатыми. Хозяином был отец. Кузница была на несколько горнов, с учениками работало до десяти человек, иногда меньше.
В первый год обучения Тришку в кузницу не брали, а работал он по хозяйству, кормил-поил скот, летом работал в поле, у Молчановых была и земля. На вопрос Триши - когда же в кузницу? - отвечали: все наши ученики первый год работают по хозяйству. И Триша терпеливо ждал то желанное время, когда он будет работать в кузнице. Работа по хозяйству не оплачивалась, только кормили.
Первый год работы в кузнице кроме харчей платили три рубля в месяц, второй год - десять рублей в месяц и третий год - пятнадцать рублей. Работал Триша у Молчанова четыре года, стал хорошим кузнецом и вышел из ученья двадцатилетним, и уже Трифоном Гордеевичем. Иногда в последние годы работы у Молчанова давалось Тришке (как его звали Молчановы) по мелочи иметь полутайный заработок в десять-пятнадцать копеек, но не каждый день. Гордей Васильевич заработанные деньги Тришей не брал, а если и брал, то на хранение. Сам Триша очень бережно относился к своему малому заработку, собирал, как говорят, по копейке. За четыре, вернее, за три года собрал около двухсот рублей, что позволило, выйдя из ученья, построить свою кузницу в Барсуках и приобрести хорошее оборудование для кузницы - мех, наковальню, тиски, точило, сверлильный станок ручного действия. Шесть лет упорного тяжелого труда привели Трифона Гордеевича к намеченной цели. Старая отцовская хата заменена новой, более просторной, так же перестроен двор и на дворе Твардовских, за сорок лет истории его заржал первый конь - хороший гнедой мерин, купленный у богатого хозяина в Барсуках. До пяти лет не бывавший в запряжке, он был непокорного характера. Трифон Гордеевич покорил коня лаской. И всю жизнь тепло, с любовью вспоминал этого славного гнедого коня.
Через три-четыре года работы в кузнице слава о хорошем кузнеце разошлась далеко. И вот однажды приехал мелкий шляхтич из деревни Церковищи за тридцать верст от Барсуков заказать проездную тележку на польский манер или вкус. Звали этого поляка очень звучно и красиво - Альфонс Валентьевич Княжище-Либертович. Был он так же молод, как и Трифон Гордеевич. И пока изготавливалась эта польская коляска, познакомились и подружились вышеназванные молодые люди.
Деревня Церковищи находилась в одной версте от деревни Плескачи. Жили в Плескачах оскудевший многодетный дворянин Митрофан Яковлевич Плескачевский и Евдокия Никитична - его жена. Детей у них было восемь человек - шесть дочерей и два сына.. Земли они имели двадцать десятин, хорошей земли. Обрабатывали землю силами своей семьи. Отец, мать и старшие дети были неграмотными, три дочери - полуграмотными, старшая из этих трех - Мария, будущая жена Трифона Гордеевича. Сыновья же, Григорий и Борис, были грамотны по: тем временам.

Тетрадь вторая

Все из вышеназванной семьи знали и умели всю крестьянскую работу на земле и в рукоделии, жили в простой хате, крытой соломой, но размер хаты был намного больше обычной крестьянской, которая, как стандарт, имела размер 9x9 в аршинах, а хата Плескачевских 12x10 аршин. Архитектура же этих хат была одинакова.
При всей схожести в производстве и в быту с крестьянской жизнью был еще в этой семье некий отголосок веры в то, что дворянская кость все же белая, да и кровь не такая, как у мужиков.
Вот в эту семью и ввёл Альфонс Валентьевич Трифона Гордеевича. Судя по всему, это произошло в 1906 году...
В семье Плескачевских строго соблюдалось правило очередности по возрасту выдачи дочерей замуж. Как раз очередной невестой была Мария - четвертая дочь Плескачевских. Это была высокая, красивая девушка. Романа со свиданьями, перепиской, объяснениями в любви не было. Обе стороны почувствовали взаимную симпатию, и Трифон Гордеевич в союзе с Альфонсом Валентьевичем Княжище-Либертовичем пошёл в наступление, твердо зная - куй железо, пока горячо. Заслал сватов и сам принял участие в этой процедуре. Трифон Гордеевич внешне был среднего роста, сероглаз, темно-русый, с светло-рыжими усами, круглолицый, розовощёкий. Седина появилась рано и к шестидесятилетнему юбилею - совершенно седой, но выпадения волос не было, короче говоря, лысины не имел. В молодости был красив и довольно силен.
Сватовство успешно завершилось, было сказано родителями невесты, что приданого за дочкой двести рублей, корова и всё остальное, как полагается. И был назначен день, когда приедут, как говорилось на Смоленщине, «в сугляды». Трифон Гордеевич, познакомившись с Плескачевскими и имея далеко идущие виды, для того чтобы создать хорошее впечатление на девушку, а также на родителей, израсходовал все сбережения, которые имел, - на приличную одежду, даже шубу купил на выхухолевом меху.
Зная, что двести рублей приданого - верные деньги, он одолжил такую сумму у старшей сестры, которая была замужем за богатым человеком в селе Щелканове. На занятые деньги Трифон Гордеевич принарядил своё жильё и даже допустил частично бутафорию с тем, чтобы создать впечатление вполне зажиточного человека. Это ему удалось: в амбаре закрома были полны зерна, кадушки - муки, с чем-то были мешки. Хорошо, что родственники невесты не догадались сунуть руку в закрома (риск, говорят, дело благородное), а во имя любви можно и малость согрешить. «Сугляды» прошли хорошо, дело осталось за свадьбой - когда ей быть?
Была свадьба, и всё было как на свадьбе - венчание, езда на перегонки, громкое «горько» в застолье.
Вот таким путём в бобыльском доме в Барсуках стала членом семьи, женою кузнеца Трифона Гордеевича, Мария Митрофановна, урожденная Плескачевская...
Зинаида Ильинична холодно встретила невестку по двум причинам. Во-первых, она хотела женить сына на своей, деревенской девушке, а во-вторых, Зинаида Ильинична каким-то чутьем понимала, что невестка все же чем-то разнится от барсуковских девушек, а также и от дочерей самой Зинаиды Ильиничны. Со временем этот первый холодок перерос в настоящий холод, потепления ждать не видно было. В результате, считай, трагедия.
Трифон Гордеевич с женой покинули Барсуки и переехали в Белкино, маленькое имение помещика по фамилии Песляк. Взяв в аренду кузницу, принадлежавшую Песляку, Трифон Гордеевич стал работать и жить в Белкине. Это поместье было недалеко от родительского дома Марии Митрофановны, всего в двух километрах. К месту отмечаю, что в 1908 году в Белкине родился первый ребёнок Твардовских, и дали мне имя - Константин.
Живя в Белкине, мать никак не могла привыкнуть жить без хозяйства, то есть без земли, и решили отец и мать экономить на всём и собирать деньги для покупки земли. Возможно, они собирали бы деньги десять, а то и больше лет, но пришёл знакомый крестьянин Епифан Александрович Животков из деревни Адоево, земля которой граничила с землёй загорьевских владельцев. И, зная мечты и чаяния моего отца, обратился к нему с таким делом: если одолжишь сто рублей на полгода, то я укажу продажную землю в рассрочку, ведь я деньги прошу тоже на покупку участка из бывшей пустоши Столпово. Крестьянский поземельный банк, к которому названная пустошь отошла в результате кредитных отношений с её владельцем, послал туда землемера, он порезал землю на участки площадью от десяти до тринадцати десятин, и была объявлена продажа этих участков в рассрочку на пятьдесят лет. После внесения задатка в сто рублей оформлялась купчая, и покупатель мог начинать на участке любую работу. Пустошь Столпово оправдывала своё название. Это был участок земли десятин в триста, на нём лет двадцать до распродажи был большой лес, вырубленный в один или два года. Никогда никакого поселения на этой земле не было, а название Столпово - от прилегающей земли деревни Столпово.
Епифану Александровичу сто рублей отец дал, а сам всё бросил и, не глядя землю в натуре, только по плану, который ему показали в банке, внёс задаток, оформил все нужные документы и с этого дня стал владельцем участка в одиннадцать десятин и несколько квадратных саженей. Получилось так, что Епифан Александрович был нашим соседом, мы имели общую межу и бесконфликтно прожили двадцать один год.
Итак, с 1909 года началась наша жизнь среди кустов, болотцев и бездорожья. Была “ объявлена война диким зарослям, которая длилась двадцать лет, но окончательной, полной победы над пнями, кустами, лесом в двадцатые годы, можно сказать, одержано не было.
Все крестьяне, купившие землю на пустоши Столпово, были приписаны к ближайшим деревням, и имели их участки названия от тех деревень - Столпово, Загорье, Федоровское.
Недалеко от Загорья, верстах в трех, продавалось с торгов недвижимое имущество разорившегося помещика. Имение носило название Петрово. Отец купил там скотный сарай не первой молодости, но еще довольно крепкий, на дубовых столбах. Из этого сарая поставил почти все постройки, нужные крестьянину. В первый год жизни на земле земли, чтобы вспахать для посева, не было. Выжигая, вернее — сжигая вырубленные и выкорчеванные всевозможные березки, олешник, лозу, по этим огнищам посеяли один пуд ячменя. Урожай был очень хороший: сам-сорок. Это очень порадовало отца, и он с еще большей энергией рубил, корчевал, выжигал, и так далее.
Выбрав самое высокое место из всего участка, расчистивши площадку, поставил небольшую - 7х7 (в аршинах) хатку в два окна и с хатой заодно, под одну кровлю, - сарай для скота. Хата была поставлена «в шулу» - углы не рубленые, а бревна на углах закладывались в пазы столбов, эти-то столбы на Смоленщине и назывались «шулой».
И вот на дикой тогда земле в Загорье летом 1910 года, 21 июня, родился мальчик, которому было дано имя Александр, и на этой земле он жил и учился, работал и начал писать стихи. Как он рос, познавал окрестности, историю семьи, учился грамоте и всему, чему учатся дети, я и хочу рассказать.
Если эти строки будут иметь читателя, хочу вперёд просить прощения за начало этой биографической летописи от жизни деда, иначе я не мог.
Не так просто описать события, дела, психологические вибрации, а также философские выводы людей, живших более полувека тому назад, удержаться на уровне порядковой последовательности.
Вот тоже нарушение порядка: Трифон Гордеевич года за два до женитьбы решил попытать удачу - поработать в промышленности. Поехал в Юзовку, по специальности работы не нашёл. Поступил в угольную шахту, в забой. На работу он был жадным, энергичным. Заработок в шахте в те времена был хороший. Проработал три или четыре месяца, и тут случилась беда: большой кусок антрацита ударил по руке. Пришлось некоторое время быть в больнице. Рука зажила, но синие пятна остались на всю жизнь. То ли страхование, то ли пособие, но какие-то деньги за ранение руки он получил да плюс заработок. Трифон Гордеевич был не из тех бесшабашных рубаха-парней, чтоб просто ни к чему пить-пропивать. Возвратился он в Барсуки в шляпе, в хорошем костюме и щегольском костылике на руке. Трифон Гордеевич очень любил хорошую одежду и имел её в молодые годы, пока семья была невелика. На моей памяти было у отца два довольно хороших костюма и хорошие хромовые сапога, без гвоздей изготовленные. Многие из соседей одалживали у отца костюм для особо важного торжественного обряда свадьбы. Нельзя сказать, что это одолжение было совсем бескорыстным, ведь проситель обязательно приглашал на застолье, и отец, будучи человеком весёлого нрава и одарённым природой хорошим тенором и умением петь, принимал приглашение с удовольствием. Одежда, о которой сказано выше, дождалась-сохранилась до дней, когда нам с Александром была очень нужна. Но мы намного переросли отца, он был среднего роста. Иногда приходилось воспользоваться только шляпой, по большой необходимости. В те времена с обнаженной головой не принято было ходить.
Фото из архива
Виктора Станкевича.
Продолжение следует.