- Говорят, перед временем меркнет все – человек, город, государство. Наверно, это истина. Но истина и в том, что время не властно над автором, над поэтом, над его вдохновенным словом. Прошло много лет. И пройдет еще много лет. Но русский человек всегда будет помнить Исаковского. Всегда будет помнить его стихи, его поэтическое творчество, его проникновенное слово, которое находит отзвук у молодого поколения. Это поколение воспитывается на информационных технологиях, но оно чутко к воздействию поэзии.
Все преходяще. И один компьютер будет сменяться другим, одна технология будет приходить на смену другой. Но слово поэта будет жить в веках! Помните об этом, цените свое государство, знайте его историю! Потому что в своих стихах поэты создавали историю нашего государства.
Это напутствие произнесла у памятника Михаилу Васильевичу Исаковскому на открытии юбилейных торжеств в честь 110–летия со дня его рождения учительница русского языка и литературы из восьмой школы Смоленска Татьяна Николаевна Хомякова. Воистину высокая поэзия неподвластна времени.
Для смолян Исаковский - выразитель неиссякаемой духовности и величия родного края, олицетворение песенной души народа. Их влечет к памятнику поэта, воздвигнутому в его вековой юбилей десять лет назад.
Очень емко и образно сумела передать приверженность земляков своему кумиру поэт, член Союза российских писателей, лауреат премии им. М. В. Исаковского Раиса Александровна Ипатова:
- У нас есть пароль: «Девятнадцатого января, в двенадцать, у Исаковского».
В обозначенном месте нынче, несмотря на крещенский мороз, народу было много. И обстановка была праздничная, преобладала молодежь. Звучали песни на слова М. В. Исаковского, его стихи и стихотворения о нем в авторском исполнении. Одно такое стихотворение прочитала Татьяна Шаперина – внучка М.В. Исаковского.
Десять лет назад судьба свела меня с Виктором Ниловичем Исаковским – незрячим поэтом с трагической и интересной судьбой. Тогда в газете «Рабочий путь» печатался мой публицистический цикл «Отчизны пламенный певец» к 100-летию со дня рождения великого национального поэта.
Однажды в моем редакционном кабинете раздался звонок. Незнакомец представился и сообщил, что связан родственными узами с семьей Исаковских, так как старший брат поэта Нил Васильевич усыновил его в детском возрасте. Много интересного поведал мне Виктор Нилович при наших последующих встречах, о чем я рассказал в своих публикациях.
Он дал мне прослушать аудиокассету с голосом Михаила Васильевича Исаковского, где поэт изложил историю создания девяти своих песен. Я продублировал запись на диктофоне, и она стала источником интереснейших сведений, что называется, из первых уст.
Слушая выступление смоленской учительницы на нынешнем литературном празднике у памятника Исаковскому, я думал о глубоком смысле ее напутствия, сути суждения о роли поэтического слова, о новых возможностях современных технологий, способных через пространство и время донести до сердца живой голос Поэта.

Девять песен
Я ПЕРВУЮ песню не писал. Дело в том, что я никогда не думал и не рассчитывал, что я буду писать песни, что кто-то будет класть на музыку мои стихи.
В тридцать втором году, когда я жил в Москве, музыкальное издательство проводило конкурс на лучшую массовую советскую песню. Меня пригласили участвовать в этом конкурсе, хотя за мной тогда не числилось ни одной песни. Вообще меня даже привлекло то, что жил я тогда очень бедно. Но тем, кого привлекали, давали аванс по сорок пять рублей. Я получил сорок пять рублей и стал писать песню.
Я не думаю, что я хорошую песню написал. И поэтому не удивился, когда мне сказали, что это не пойдет. Но все последующее все-таки меня немножко удивило. Потому что мне сказали: «Вы забудьте писать песни. У вас никогда ничего не выйдет. У вас нет никаких абсолютно способностей писать песни. И поэтому бросьте вы это дело». Я не знаю, кто это был, не помню сейчас. Но такой разговор действительно был. Ну, значит, я решил: что ж, нет и нет, больше ничего.
А потом в тридцать пятом году впервые появилось звуковое кино. Как известно, из художественных фильмов это - «Путевка в жизнь» и потом был такой фильм еще «Соловей-соловушка». Но были и звуковые киножурналы. И вот однажды я смотрел один звуковой киножурнал. Вдруг слышу, хор Пятницкого поет песню «Вдоль деревни» на мои слова. Я очень заинтересовался.
Хор Пятницкого я знал и раньше, потому что там работали некоторые мои однодеревенцы. Там девушки из нашей деревни были и парень один. Но я с хором еще знаком не был так близко.
Потом познакомился с Владимиром Григорьевичем Захаровым, который только что пришел в этот хор. И он мне сказал, что песню «Вдоль деревни» написал, отыскав слова в листке отрывного календаря.
Вот таким образом получилась моя песня. Но я ее специально не писал.
* * *
ПОСЛЕ знакомства Захаров сказал: «Может быть, у вас что-нибудь другое есть?». Я ему дал «Провожанье», «И кто его знает». Ну, в общем, стал ему показывать то, что у меня выходило тогда.
Захаров (это, может быть, интересно упомянуть) очень жалел, что он не написал «Катюшу». Потому что первый раз я «Катюшу» дал Захарову. Но ему стихи не приглянулись. А потом, когда «Катюша» появилась, она ему понравилась. И он ее назвал, эту песню, «гениальный примитив». Вот так. Это точное его выражение. Она очень простая, примитивная, но что вот этот примитив не просто примитив, а гениальный примитив.
* * *
ПЕСНЯ «Уходили комсомольцы на гражданскую войну». Она у меня называется «Прощанье». А у композитора Дмитрия Покрасса называется «Прощальная комсомольская».
Первоначально она никому не была посвящена. Посвящалась она просто всем тем комсомольцам, которые в ходе гражданской войны уходили воевать с врагом.
А поводом для песни послужил фильм, который в тридцать пятом году вышел на экраны нашей страны. Этот фильм назывался «Подруги». Там была такая сцена, что комсомольцы уходили как раз на войну. Затем состоялся митинг. После митинга они разъезжались в разные стороны. Один в одну сторону, другой - в другую. И конечно, там происходили трогательные прощания, всякие пожелания. Я помню вот как сейчас... Во-первых, там была одна бабушка такая, которая говорила: «Желаю тебе легкой смерти...». И, кроме того, были такие возгласы: «Прощай!», «Пиши!», «Куда?» - «Не знаю». И из всего этого, казалось бы, хаоса звуков у меня сложилось какое-то представление, что парень и девушка, которые любят друг друга, уходят в разные стороны. И он просит ее написать. Она не знает, куда написать. И он говорит: «Напиши куда-нибудь». Потому что ему неважно, куда она напишет. Ему важно, чтобы она написала, что она его любит.
Сначала это, конечно, были стихи, потом Дмитрий Яковлевич Покрасс положил их на музыку. И довольно быстро она завоевала симпатии слушателей. * * *
О «ПРОВОЖАНЬЕ» я могу сказать очень коротко. Дело в том, что я люблю такие стихи. С каким-то таким юмором, улыбкой. «Провожанье» я дал Захарову. Оно ему очень понравилось. Он сказал, что оно обязательно пойдет.
Но он просил дописать еще восемь строк. Понимаете? Это дело для меня бывает очень трудное, потому что, знаете, когда все сказано, то трудно повторяться. Это получается неестественно. Но я все-таки как-то нашел, по-моему, выход. И сказал эти слова. И слова эти не оказались лишними.
Таким образом появилась вот эта самая песня, вторая песня, которую написал Владимир Григорьевич Захаров.
* * *
Я СТАРАЮСЬ писать песни таким образом, чтобы слова, независимо от того, написана на них музыка или не написана, имели самостоятельное художественное значение, то есть чтобы они были поэтически ценными. Я считаю, поэт должен давать слова очень полноценные.
Вот, скажем, такая песня, как «Враги сожгли родную хату». Ее можно и прочесть, ее можно и спеть. Песня эта, как вы сами понимаете, несколько трагична. Но в то же время она и реалистическая такая. Потому что во время войны с немецкими фашистами тысячи, многие тысячи семей были уничтожены, были сожжены тысячи наших сел и деревень. И поэтому то, что описано в этой песне, это, так сказать, сущая правда. И она, песня, в этом случае является характерной.
Но спрашивают иногда: что, действительно ли был такой солдат? Может быть, у меня был какой-нибудь знакомый солдат, которого я описал в этом стихотворении. Знакомого такого солдата не было. Но были тысячи таких солдат с подобной историей. И я думаю, что я сделал правильно, что написал эту песню. Именно потому, что она правдивая, эта песня и вызывает такой широкий отклик со стороны и читателей, и слушателей.
У МЕНЯ с детских лет очень слабое зрение, то есть не просто слабое, а совсем слабое. На военной службе я никогда не был, и на фронтах я тоже не был. И во время войны я жил в Татарии в городе Чистополе.
Но получалось как-то, что я настолько жил военными делами, что как будто я участвовал в войне. Я это очень ярко себе представлял. И очень переживал сначала все наши поражения, а потом и наши победы с радостью воспринимал. И все это было так ярко. И я не мог, просто не мог ни о чем другом писать, как только о войне. И действительно, если взять мои стихи, написанные в Чистополе, то там, ну так, может быть, что-нибудь чуть-чуть гражданское найдешь, а все они о каких-то военных эпизодах, каких-то случаях. В общем, посвящены все войне.
Что касается песни «Ой, туманы мои, растуманы», то эту песню я писал будучи в эвакуации и по заказу Захарова. Хор Пятницкого ездил все время из города в город, давал свои концерты. И однажды я получил от Захарова письмо. Он там писал, какие темы вообще интересуют хор, какие песни хорошо было бы написать. И, в частности, написал, что песня о партизанах нужна позарез. И я написал эту песню «Ой, туманы мои, растуманы».
* * *
«ПОД звездами балканскимими» - это единственная, пожалуй, песня, которую я написал на готовую музыку. («Где ж вы, где ж вы, очи карие?» - А.М.). А вообще, готовая музыка всегда как бы связывает, очень стискивает, как бы тебя запирает в какой-то ящик, где тебе негде повернуться. И поэтому у меня ничего никогда не выходит. Выходят, знаете, какие-то сухие, такие неинтересные слова.
Но тут получилось. Я не знаю, то ли музыка мне понравилась, то ли композитор как-то хорошо это все расписал...
С Блантером получилось как-то так, что он написал довольно много музыки на мои стихи.
Вот написал я это стихотворение. И довольно быстро. Причем песня эта очень популярна в Болгарии.
ПЕСНЯ «Лучше нету того цвету...» была написана тоже во время войны, в сорок четвертом году. И она гражданская такая, если можно сказать. Дело тут объясняется очень просто. Это я уже приехал из Чистополя, жил в Москве. И тут уже чувствовалось, что вот-вот скоро наступит Победа. И поэтому можно было себе позволить написать и вот такую песню.
Она просто любопытно сложилась. Дело в том, что издательство «Искусство», тоже чувствуя, что война скоро окончится, решило издать серию художественных открыток мирного характера. И вот одну из таких открыток показали мне. Художник нарисовал на ней очень красивую девушку или женщину в ярком платье, которая стоит у цветущей яблони. И было видно, что она не то ждет кого-то, не то еще что-то в этом роде. И мне так понравился этот рисунок - а мне дали рисунок для того, чтобы я сделал подпись стихотворную под ним, - что я решил: тут подписи никакой не нужно, а достаточно народной частушки:
Лучше нету того цвету,
Когда яблоня цветет,
Лучше нету того время... (Так поют).
Когда милый мой придет.
Вот это мне так понравилось, что я немножко переиначил час­тушку. Написал:
Лучше нету того цвету,
Когда яблоня цветет,
Лучше нету той минуты,
Когда милый мой придет.
Открытки так и не вышли из печати. А мне было очень жаль, что девушка очень хорошо нарисована и что песенный замысел пропадает. Поэтому я решил вообще дописать это. Пусть это если не на рисунке существует, то в песне. И я частушку народную продолжил. Таким образом получилась песня «Лучше нету того цвету...»
* * *
ЧЕРЕМУХА» относится к числу таких стихотворений, где чувство влюбленного в девушку парня выражено шутливыми словами. Она как будто не замечает, что он ей черемуху таскает целыми возами. С этой песней был один курьез. Именно курьез. Из Павлодарской области, из Казахстана, учителя прислали жалобу на имя Фадеева, что, мол, если поэты ломают целыми возами черемуху, то скоро ее не будет. Так что это нужно прекратить.
Это, по-видимому, потому, что в Павлодарской области несколько иные условия. Там каждое деревце дорого. Поэтому им странным кажется, почему это черемуху тут у нас ломают и дарят ее в таком большом количестве.
Впервые я «Черемуху» читал как стихотворение. Тогда еще музыки на нее не было. В Киеве и в некоторых других городах, где я был и читал это стихотворение, наряду с другими, «Черемуха» очень понравилась.

ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ

От воспоминаний М.В. Исаковского обращусь к его стихотворению, имеющему прямое отношение к дальнейшему повествованию.
Есть во Всходском районе
деревня такая,
Где оставил я детство свое.
И, куда б я ни шел,
мне звучал, не смолкая,
Теплый, ласковый голос ее.
И не раз мое сердце
туда порывалось –
В золотые ее вечера…

Ничего от деревни моей
не осталось,
Ничего
– ни кола, ни двора.
М. Исаковский.

В музее Михаила Исаковского во Всходах можно увидеть за стеклом цветную фотографию камня-валуна с табличкой на месте, где стояла в деревне Глотовка изба родителей будущего поэта – родная хата. Заведующая музеем Людмила Анатольевна Прохоренкова рассказывает:
- Девять лет назад, через год после празднования столетия со дня рождения Михаила Васильевича, в такой же трескучий крещенский мороз мы приехали на открытие памятного знака. Пели песни, читали стихи. Отчий дом Исаковского сгорел во время войны. После оккупации был отстроен новый дом. Но и тот пришел в негодность.
… Виктор Нилович Исаковский в связи с историей своего усыновления поведал трагедию сожженной деревни и постигшее его горе:
- В трехлетнем возрасте я был усыновлен родным братом Михаила Васильевича – Нилом Васильевичем Исаковским, за которым была замужем родная сестра моей матери – Александра Ивановна Исаковская, девичья фамилия Строганова. А вторая родная сестра моей матери, Анна Ивановна Исаковская, была за Федором Васильевичем Исаковским. Они были женаты на сестрах, два брата – на двух сестрах. Моя же мать осталась с пятью детьми. И еще мать ее, старушка, с нею была. Тогда-то Исаковские и решили помочь, взяли самого младшего, меня, к себе и усыновили.
Рос я у них до сорок первого года. В сорок первом Нила Васильевича забрали в армию.
А осенью был у нас страшный бой. Пятого октября в ночь. Во время которого сгорела почти вся деревня. И погибла моя мать. Я тогда не знал, что она мне неродная. Правильно у вас написано в одной из публикаций: раздался выстрел, и пуля угодила в нее.
Нас было там, в окопе, четырнадцать человек. Она сказала: «Бабы, меня ранило. Витя, сынок, меня ранило». Пуля повредила ей вены на ногах. Она просто изошла кровью. Если б был какой-то специалист, который бы смог остановить кровотечение, она была бы жива. Я так полагаю. Мне было тогда одиннадцать лет. Помню, как она стала дышать тяжело. Я стал ее звать. А мне говорят: «Она уснула», то есть односельчане не стали меня волновать.
Я хоть и пацан был, думаю: «Как так уснула?». Мне сказали, что она пошла домой. Вот тут-то я и выскочил из окопа: «Как же? Она ранена и пошла одна домой?» Дом наш в этот момент уже догорал. Уже рухнул. А в сорока метрах шел рукопашный бой. Я его видел, потому что горели дома.
Вот тогда мне и сказали, что у меня есть родная мать, которая живет в Холмах. Это в семи или восьми километрах от Глотовки.
А потом моя родная мать в сорок пятом году, еще война не кончилась, поехала в Белоруссию менять тряпки на продукты, заболела тифом и там умерла…
… Война отняла у Виктора Исаковского не только двух матерей, еще и зрение. Но судьба не оставила его с бедой один на один. Покинув столицу, приехала в деревню к сиротам третья сестра – Анна Ивановна Исаковская. Они и жили в отстроенном после войны доме.
Мне посчастливилось бывать в Глотовке, когда дом был еще целым и сохранным, но не жилым. Испил водицы из колодца, который утолял жажду родниковой влагой обитателей здешнего крова. Услышал воспоминания деревенского сторожила Александра Васильевича Анисимова о знаменитостях родом их Глотовки, в ряду которых первым значится величайшая гордость – Исаковский.
Общая участь деревни не миновала и опустевшую Глотовку. Бывший райцентр Всходы стал местом паломничества, где поклонники творчества гениального Поэта отдают ему дань памяти.
Там в Доме культуры, построенном на средства Исаковского, располагается его музей. Прежде в нем работала страстная поклонница таланта земляка Анна Сергеевна Якушкина, бывшая учительница местной школы.
- Анна Сергеевна, царство ей небесное, учила нас истории и обществоведению, - говорит Людмила Анатольевна Прохоренкова, - а потом с восемьдесят пятого года была бессменным руководителем музея. Это была мастер рассказа. Она любила Исаковского, знала Исаковского.
Людмила Анатольевна тоже педагог по образованию. Но работала в Доме культуры.
- Я этому клубу отдала двадцать шесть с половиной лет своей жизни. Пришла сюда молоденькой девочкой. И вот теперь приняла музей. Дай Бог , чтоб все получилось. Чтоб собрать необходимые материалы. Чтобы память оставить потомкам.
Во Всходах я побывал в очередной раз в связи с празднованием 110-летия со дня рождения Михаила Васильевича Исаковского. Приехали поэты из Москвы, из Смоленска. В числе четырех столичных посланцев Союза писателей России трое – Владимир Фомичев, Василий Леонов и Петр Бычков – родились на этой благословенной земле. И они не теряют с ней связи.
- Я часто приезжаю и бываю на своей малой родине, - взволнованно делился сокровенными чувствами Василий Леонов. – На месте моей деревни ничего нет. Там пустое место. Но я, приезжая, готов целовать эту землю.