Князь отодвинул деревянную заслонку и открыл волоковое окно. В клети (комнате) пахнуло свежим весенним воздухом. Сквозь узкое и длинное отверстие виднелось озеро с отоками (островами) похожими на большие струги, плывущие друг за другом.
Вдоль берега торчали курганы, напоминающие шеломы воев (воинов). Несколько насад были вытащены на берег и вокруг копошились повозники (гребцы), осматривая их. Слышно было, как граяли вороны, и галки по-своему говорили. Глядя на спокойную гладь озера, князь задумался.
Сколько уже времени утекло, как стал с тринадцати лет бывать на охотах и в разъездах (походах). В здешних урочищах лось ногами топтал, другой рогами бодал. Веперь с бедра меч сорвал, медведь у колена потник укусил и коня с ним опрокинул, а бог сохранил его невредимым.
В походах не щадя себя участвовал. Сначала с другими князьями на Туров ходил отвоевывать – стол Регвольду, а другое лето с братом Романом, помог ему сесть и за полоцкий стол. Потом с братом ходил к Вжижу и взяли его. Отец, вокняжив в Киеве, посылал его в помощь Святославу в Чернигов. С братьями долго стоял у Конева, ожидая греческие караваны судов для защиты от половцев. В Овруче княжил. По смерти отца ходил с братьями к Киеву. Три недели осаждали город, и город пал, и посадили на киевский стол Глеба. Осенью вокняжил в Новгороде. И вот теперь направляется в Смоленск. Решено посадить на киевский стол старшего брата Романа, а стол в Новгороде он освобождает для сына Боголюбского Юрия…
Он обернулся на скрип двери. В клеть тихо вощла, закутанная с ног до головы, женщина, лишь чело белело, остановилась у входа, опираясь на клюку.
Рюрик быстро подошел к ней и произнес:
- Проходи. Присядь, отдохни с дороги.
- Благодарю, - с достоинством ответила вошедшая.
Они присели на скамью, стоящую вдоль стены и с любопытством разглядывали друг друга. Рюрик с почтеньем смотрел на Великую Родильницу. Она была из легендарного рода жрецов Криве-Кривейто, восходящим к прародительнице всех кривичей - Скреве, дочере Богумира, когда еще роды славянские пасли скот в крае зеленом где-то далеко в Семиречье, там, где восходит солнце.
- А, знаешь, зачем я позвал тебя?
- Знаю. Две думы тревожат князя. Супротивная (жена) и град, который люб князю.
Рюрик невольно вздрогнул. Ей видимо сокровенное, о котором он даже сам себе боится признаться.
- Скажи, вещая, мне о княгине.
- Дозволь, князь, взглянуть на нее. Не бойся, зла не сотворю.
Князь позвал ключницу.
- Проводи родильницу к княгине, да так, чтобы ченоризец не пронюхал. Они ушли.
Вчера черноризец жалятясь говорил ему:
- Здесь скверное идольское мольбище удерживается, езеро богом нарицают и требы бесовские творят. Капище надо разорить и церковь на этом месте поставить.
Он ответил черноризицу:
- Мой святой отец говорил мудро:- кривичи сами собой володеют. Они хорошую дань платят из кой десятина идет церкви. Будем молиться, отче, за спасение душ их.
Родится сын - срублю здесь церковь.
Черноризец осенил его крестом.
- Благослови, господи, на святое дело,- и поднес крест к губам князя. Князь приложился к кресту.
Вернулась ведунья.
- Радуйся, князь, сын. Да продлится твой род в веках.
- Когда?- вопрошал князь.
- Соглядев небесные течения и мирение стихии, светлость некую, узрев, яко солнце восходит - время, когда должна родить княгиня чадо с доброю честию (со счастливой судьбою).
- Ты примешь чадо?
- Приму, князь. Помогу княгине, чтобы чадо родилось не раньше и не позже счастливого срока. Вели послать в Куров Бор чадь свою ( люди, обычно зависимые) за водой из священного родника.
- Как долог путь? - К вечеру возвернутся.
Рюрик кликнул сотника.
- Пошли отроков (младшие дружинники) на лошадях за святой водой для княгини.
- Проводник ждет во дворе, - сказала ведунья, - пусть и ему дадут лошадь.
Рюрик в некотором замешательстве поглядел на нее и кивнул головой.
- Пойду к княгине с доброй вестью.
- Не делай этого, князь. Княгиня потеряет половину радости оттого, что будет заранее знать о рождении наследника.
Пусть пока это ведомо тебе и мне.
- И вправду говорят, что ты мудрейшая, да будет так, как ты сказала.
- Я пойду к княгине и буду с ней рядом, - и она ушла.
Рюрик вызвал тиуна (служащий в княжеском хозяйстве) и отдал ему распоряжение – готовиться к братчине (общее застолье).
Остаток дня и ночь провел в бдении. Под утро впал в полузабытье. Растормошила ключница.
- Князь, - радостно произнесла она, - княгиня и чадо ждут тебя.
Княгиня опочивала на полатях на медвежьей шкуре, рядом что-то крохотное завернуто.
В комнате пахло вересом (можжевельником). Все вышли, оставив его с княгиней. Князь опустился на колени и склонил голову. Княгиня почувствовала, как крупные слезы падают на перси (грудь). Она знала цену слезам своего мужа – сурового воина и гладила его слабой рукой по волосам.
- Ладо мое, ладо мое, - тихо шептала она.
Князь приподнял голову и улыбнулся княгине. Достал золотую диадему с семью киотцами и золотые колты (височные кольца) с грифонами, чудно сделанные по заказу князя новгородскими мастерами и протянул их княгине.
Княгиня взяла сына и положила его по обычаю на колени супруга. Рюрик громадными ручищами приподнял сына к лицу и поцеловал его, а затем осторожно положил рядом с княгиней.
Вновь слезы навернулись у него на глаза. Он глядел на княгиню. Сколько ей уже пришлось сменить с ним городов, сколько предстоит еще. Успокоившись, князь велел ей отдыхать, а сам вернулся в комнату.
Его там ждала ведунья.
- Мне пора, князь, чадо родилось здоровым, здорова и княгиня. Да и дни у вас такие, что лучше мне не быть здесь.
- Ясновидящая, прошу тебя, поведай о моем грядущем.
- Не боишься, князь.
- А, что бояться. Прошлого не воскресить, будущее не изменить, знаешь его или нет.
- Дай слово, князь, что если я откажусь, ты не будешь спрашивать, почему, и зла на меня не поимеешь.
- Слово князя.
- Десницу (правая рука), князь. Она достала рыбью кость и принялась водить ее по его ладони, несколько раз больно уколов. Облегченно вздохнула и сказала:
- Пусть в чаше принесут воду из священного колодца. Принесли серебряную посудину, отполированную до блеска.
- Возьми в руки меч. В слове беспредельное сокрыто. Мечта и меч – одного рода. Меч для сильных, мечта для вечных. Опасайся мечтать. Меч-тать (вор).
Меч грабит чужое, даже грады. Меч – вор, а должен защищать свое.
Голос ведуньи был тихим, вкрадчивым, завораживающим, и Рюрик впал в какое-то странное состояние. Он отчетливо слышал ее голос, но как бы оцепенел.
Ведунья пристально стала смотреть на воду в чаше. Она заговорила каким – то как бы ей не принадлежавшим внутренним голосом.
- Часто будешь вставать в золотое стремя. Будут и победы, и битым будешь. Трижды прикоснешься к столу желанного города и трижды отскочишь. Только, когда сын станет могучим воином и падут под его ударами полки поганых и возьмет он богатые сигаты (трофеи), въедешь в Киев и станешь князем всей земли Русской. Знамения будут плохие, но ты не пугайся. Не твори зла между собою, чтоб не радовались поганые и не отняли земли отцов наших и дедов наших. Блюди землю русскую и бейся с ворогами. Она замолчала и отрешенно сидела. Князь очнувшись, потрясенный услышанным, тоже молчал.
Он понимал, как дорога плата, но жизнь состоит из вереницы жертв, которые приносит человек во имя - славы, власти, успеха.
Вошел отрок с дорожной сумой.
- Прими, вещая родильница, от меня, княгини и чада мзду (награда). Здесь луда, убруе, узорчатье (плащ, платок, драгоценности).
- Князь щедр.
- Нарочиту (знатную) смоляну одаривую.
- Кривичу, князь.
- А, что это не одно и то же?
- Кривичи - это смоляне, но смоляне далеко не все кривичи.
- Князь, пусть чадо, которое я приняла, будет заступником тем, кто живет здесь.
Не попрощавшись, быстро удалилась из клети.
Рюрик смотрел в окно, как она шла к берегу озера. Там ее ждала насада. Повозники дружно налегли на греби (весла) и насада скрылась за мысом.
Кто скажет, как прежнее оборотилось в настоящее. Были волхвы и ведуньи пестунами, а ноне изгои. Не уживаются две медведихи в одной берлоге, так и не быть двум верам у русичей и не только верам,и Руси единой быть надо, со всех сторон обступили поганые.
- Ушла - услышал голос за спиной. Он не заметил, как вошел черноризец,- уехала – продолжал тот в раздражении и замолк.
Он с удивлением и страхом увидел, что перед ним совершенно другой князь – властный, знающий себе цену, заматеревший. Увидя серебряную чашу с водой, он понял все и сменил тон.
- С наследником, князь. Бог внял нашим молитвам.
- Отче, как назовем княжича?
- Михайлом.
- Ну, а в миру по деду – Ростислав.
- Это на церковь, - протянул Рюрик мошну с гривнами черноризцу.
Да свершится божья воля. Отныне эта земля сына.
Черноризец, схватив мошну с гривнами, и словно боясь, что ее отберут, исчез. В своей клете пересчитал гривны.
- Расщедрился, не поскупился богохульник, - крестясь, подумал он о князе.
Зажег светцы, достал писало и склонился над пергаментом:
« Рюрик же, идущю из Новагорода к Смоленску, а и быть на Лучинь. Веръбноъ
Недълъ въ пятокъ слнцю въсходящю, родися оу него сынъ и нарекоша и въ с(ня) т(е)мъ крщ(е)нъи дъдне имя Михаило, а княже Ростиславъ и достъ ему о(те)ць его Лучинъ городъ – въ нъм же родися и поставиша на томъ мъсте ц(е)рк(о)вь с(ва)т(о)го Михаила, Кде ся Родилъ...