В древнем поселении, которое в дальнейшем дало
название городу - как установил профессор -
народ жил тесно, бедно и дурно, «... исчезе
доброта и умножисе злоба...» Такие категории
морали и нравственности, как мудрость, мужество,
воздержанность, честность и справедливость, не
были канонизированы в древней общине. Жизнь
впроголодь и изнурительный безрадостный труд
избавляли общину от любых добродетелей. Со
временем, когда поселение выросло до размеров
городища, у него появилось и прозвище «Град
Дурнев», «... и создаше град и нарекоша и...»
Дурнеград.
Профессор предполагал, что название города
произошло от древнеиндийского dus – «плохо»,
синонимом которого тогда, да и сейчас, является
слово «дурно»: «дурная погода - плохая погода».
Но город не назвали «Плохота» или «Плохотск».
Видимо, корень «дур» был чем-то роднее и ближе и
употреблялся в эмоциональных народных выражениях
чаще.
Вглядываясь в современный уклад городской жизни
и сравнивая его с седой древностью, профессор
писал в своей летописи: «... В городе и сейчас
живут дурно, как и в древности, если не хуже –
воруют, убивают, судят не по справедливости,
богатый имеет купленное преимущество перед
бедным, веры нет ни во что, о нравственности
забыли, сострадание исчезло совсем. Поощряются
только власть, деньги и алчность. Дурнев -
лучшее фотографическое название для города.
Живем в едином государстве, на всех одна
территория, на всех одно богатство – страна. И в
этом могучем образовании все разделено. Кланы,
группировки, враждебные партии, непримиримые
союзы, агрессивные движения, противостоящие друг
другу - «наши» и «не наши». Народу это нужно?
Ведь это дурно. Некому успокоить граждан,
привести их в состояние созидания. Живем в
ожидании жестокой гражданской схватки и
распада».
Так, по свидетельству записей из дневника, думал
профессор. Но из осторожности за свою жизнь и
скромное благополучие никогда не говорил об этом
открыто. Он никогда не вступал ни в какие
дискуссии, имея своё личное мнение. Страх
приучил его к академическим и однозначно
правильным публичным высказываниям. Он хорошо
знал историю своего народа и извлек из неё
правильный урок. Он не объяснял причин своей
осторожности. Просто хотелось жить, воспитывать
детей, учить студентов. Он видел, что получали
его коллеги, когда выступали в защиту своих прав
или в поддержку товарищей, осмелившихся выразить
справедливое недовольство состоянием общества:
Суды, выражение общественного презрения, лишения
права преподавать не только в вузе, но и в школе
— вот арсенал средств преследователей
инакомыслия. Коллеги в редких случаях пытались
защитить сослуживцев. Чаще, тоже из-за страха,
поступали коварно, боясь потерять работу, хоть
какой-то доход и видимое благополучие.
Чувство страха – такое же древнее, как и диктат
власти.
Ни чудес, ни сентиментальных историй профессор в
свои тетради не записывал. Это, как он считал, -
область журналистской деятельности. Профессор
записывал лишь истории человеческих пороков.
Дурные поступки, совершаемые жителями города в
полном сознании того, что поступок дикий,
заслуживающий презрения, но волевой и
мотивированный жаждой наживы, зависти или
честолюбием.
Профессору было уже за шестьдесят, но ощущение,
что он ещё не начинал жить и не видел ничего
хорошего, не покидало его. Его жизнь походила на
сон, потому что о прошлой жизни соплеменников он
знал гораздо больше, чем о бытие тех, кто его
окружал сейчас. Ему казалось, что люди с того
времени не изменились, не стали лучше и краше
душой, что дикость не исчезла, а изменилась её
форма. Изменили условия существования, не
затронув души, не исправив пороков. Он видел
внешние изменения в гражданах, но суть людей при
этом не менялась с древности и не могла
измениться.
Профессору хотелось быть вольнодумцем, сказать
что-нибудь в защиту правды. Поэтому он в тайне
ото всех, в тайне от родных и близких, в тайне
от друзей и коллег, писал современную летопись
Дурнева. Он писал её день за днём, год за годом,
большими и малыми разделами, описывая события,
тревожащие жителей невольничьего города.
«Прославленной персоной, достойной летописной
памяти настоящих и будущих столетий, - писал
профессор в своём дневнике, - являлся Печатник —
житель города, ставший «новым русским», участник
многих общественных движений, периодически
назначаемых свыше, но не подумайте, что с небес.
Была ли это его настоящая фамилия или прозвище,
доподлинно неизвестно. Так его называла людская
молва, и никто не просил дополнительных
разъяснений относительно данной личности. Всем
было ясно, о ком идёт речь.
Печатник занимал деньги, где только мог. Просил
у всех без разбору, сподобившись нищему на
паперти: «Дайте, кто сколько может». У граждан с
заметными доходами просил под хорошие проценты.
Занимал и забывал отдавать. Забывал, не теряя
памяти, а по причине, что, ещё занимая, знал,
что отдавать не будет. Молва о его
непорядочности росла вместе с его долгами, но
это его не останавливало, и он всё время просил,
накапливая долги и считая себя в этом успешнее
других. Он мечтал об административной карьере,
добиваясь высокой должности через партийное
влияние, искренне веря, что способен руководить
поселением, городом, уездом и даже целой
провинцией, не отдавая отчета в своем безумном
заблуждении. Все знали о непристойных проделках
и поступках Печатника, но...
Безнравственность приводит людей на грань
преступления и, если не хватает воли
остановиться, к самому преступлению.
Действуя по своему обычаю, с хитрым умыслом или
без всякого умысла, а просто, в поисках, чем
можно поживиться, Печатник прибрал к рукам
земельный участок, принадлежащий на законных
основаниях матери-одиночке. К несчастью, участок
женщины имел общую границу с участком Печатника
и находился в запустении. Видя такое
нерачительное отношение женщины к родной земле,
Печатник, без чьего-либо совета, присоединил
землю соседки к своему владению, огородив оба
участка высоким забором из каменных глыб и
силикатного кирпича и признал всю огороженную
землю своею.
Женщина, как и все, кому она сказала об этом,
возмутились поступком Печатника. Возмущенная до
предела, сдерживая обиду, она предложила
Печатнику вернуть принадлежащий ей участок или
купить у неё эту землю по рыночной стоимости.
Печатник категорически отверг, казалось бы
разумное, но непривычное для него предложение:
– Как можно, за пустую, неухоженную землю
платить кровными деньгами? - не скрывая
удивления, заявил он, - народ обнаглел. В ту
пору он уже не считал себя народом и, не зная,
как себя определить, представлялся лицом,
приближенным к власти. В эту пору он состоял
членом партии власти.
Потерпевшая настаивала на своём, обещая
обратиться в суд, хотя и не надеялась на
справедливое решение суда, понимая разницу между
Печатником и ею. Печатник — признанный богач, на
владения которого с завистью смотрит полгорода,
а она конституционно беззащитная женщина,
рядовая работница кондитерской фабрики. Стоит ли
тягаться?
Печатник воспринял предупреждение женщины как
угрозу и решил упредить её. Не оставаться же
ему, по собственному мнению - достойному и
уважаемому бизнесмену, без ответа кондитерше:
– Товарищи по партии меня не осудят, а нужное
решение суда, в случае неприятности, — куплю, -
надеялся на своё влияние Печатник.
Он даже знал тех, кто продаст ему нужное
судебное решение.
Вскоре после разговора матери-одиночки с
Печатником холодным пасмурным днем - такой день
был выбран не случайно - у матери-одиночки
похитили девятилетнюю дочь. Целый день мать
сходила с ума в поисках дочери, металась между
домом, соседями и милицией. А в это время двое
неизвестных мужчин целый день катали её дочь по
городу в лимузине, не позволяя девочке выйти из
машины. Вечером похитители дочь отпустили.
Женщина была догадливой и поняла жесткий ответ
Печатника. Что ей оставалось, кроме как
согласиться, и уступить вымогателю земельный
участок, и забрать заявление из милиции по
поводу похищения дочери, чтобы не ждать худших
последствий.
Соратники Печатника по партии притворились, что
им ничего неизвестно о похищенной девочке, а уж
тем более о причинах и организаторах похищения.
Не привел этот случай в чувство ответственности
и тех, кто был обязан открыть уголовное дело и
расследовать преступление, чтобы наказать
похитителей по всей строгости закона. Известные
сочувственным отношением к бесправным гражданам
и более сочувствуя знакомому предпринимателю по
кличке Печатник, блюстители права, с гордостью
носившие голубые и синие мундиры, до глубины
души растрогались благородным поведением
вымогателя и не стали возбуждать уголовного дела
ни о похищении несовершеннолетнего ребенка, ни о
вымогательстве, не разглашая причин и не
комментируя своего бездействия. Никто не
усмотрел в действиях похитителей тяжкого
уголовного преступления и никто их не искал, и
дела никто не расследовал Приближались очередные
выборы. Печатника рекомендовали на высокий
партийный пост и кандидатом на высокую выборную
должность».
Что автор может добавить о Печатнике к
написанному о нем в дневнике профессора?
Печатник, с учетом личной выгоды, был самым
активным сторонником переименования города. Его
компьютеризованная бухгалтерия посчитала,
сколько можно заработать на печати новых бланков
административных и гражданских документов. Ради
такого куша стоило драть глотку за
переименование. Печатник призывал и даже
настаивал на немедленном переименовании. Он
предложил назвать город именем какого-нибудь
святого. Но верующие, поддержавшие Печатника, не
осилили атеистов. Тогда Печатник стал настаивать
на том, чтобы назвать город именем героя
гражданской войны, но не договорил из кого
выбирать — из белых или из красных. И первые не
могли убедить вторых, а вторые - первых.
Наконец, он нашел приемлемое для всех название,
предложив назвать город по-современному, с
перспективой - «Лунаградск», чтобы в будущем
город стал побратимом первого города,
построенного на Луне, на поверхности или в
глубине ночного светила. Многие горожане
считали, что основание называться по-лунному у
города есть. Жители прочно связывали себя с
первооткрывателями космоса. На них и рассчитывал
Печатник. Предложение Печатника, одобренное
фантастами, было, пожалуй, самым подходящим для
Дурнева, и его обсуждали активно, до хрипоты.
Другие предлагали подождать с переименованием -
сохранить прежнее название до юбилея города.
Отпраздновать, как следует праздник и
переименовать город после того. Кто откажется от
праздника на халяву? Тем более отцы города, не
задумываясь о последствиях, обещали на праздник
великое гулянье, грандиозные шествия на ходулях
с плакатами, призывающими граждан вместе со
временем идти вперёд, обещали также скоморохов,
стрельцов и прочее веселье. В общем призывали
готовиться к празднику как к последнему дню
Помпеи.
|
|